— Гэвин...

Город темный, неживой, будто убитый и завядший. Тени андроидов строем идут по улицам, среди пожженных домов, мертвых тел и смешанных луж крови — красный с синим, кожа с пластиком; и во главе — девиант с проецированным флагом. Жертвы катастрофические, и президент в срочном порядке отдает приказ на эвакуацию всего человеческого населения. Все это как-то нереально. Сюрно. Стеклянно. Будто какой-то фильм, картина постапокалиптики, будто дурной сон, но точно не реальность. Ощущение, словно смотришь сквозь какую-то линзу, вокруг размыто и неясно. Грязно, больно, страшно, — как давно битое стекло с разводами и пылью. Жители в срочном порядке покидают Детройт, и полиция уезжает последней — уже ночью, часа в два. Департамент группами проверяет разрушенный город в последний раз и поочередно едет к границе. Гэвину достается самая отдаленная часть города, и ему приходится задержаться. Ехать до границы долго даже по опустевшим улицам и трассе — около часа, не меньше, — а там еще и остановка, привал. По приказу Уоррен необходимо уничтожить всех андроидов, находящихся за пределами Детройта. Ричарда — в первую очередь. Среди всех коллег знают об этом только Фаулер и Гэвин. Фаулер — потому что он капитан, передающий приказы. Гэвин — потому что Ричард — его напарник. И убить его нужно именно Риду. Как иронично. Вообще, может появиться закономерный вопрос: почему бы RK900 не остаться в городе и не присоединиться к другим девиантам? Гэвин думал об этом. И даже получил ответ.

I'm driving too fast in my Lincoln town car and I think I just might flip it over.

Время три ночи. Рид в машине один. По приказу капитана его и андроида рассадили по разным автомобилям и поручили разные территории. Сэкономят время — и этого оправдания хватало. Неизвестно, это все так боялись спорить с Джеффри или всем просто было наплевать, но и какая уже к черту разница? И сейчас Рид едет прямиком туда, где в скором времени произойдет неизбежное. Ехать долго — от мыслей не укрыться, и надежды на то, что они будут позитивными, абсолютно никакой. Куда он уедет, покинув Детройт? Нет места, где ему смогут помочь, где примут; как выйти из этой ситуации?

I've been in a rage and I'm headed your way with the devil on my fucking shoulder.

Если подумать, Гэвина заставляют избавиться от своего друга. Единственного, если уж быть на сто процентов честным. Но что помешает RK скрываться под видом человека? Рид не понимает, зачем идти на такие меры. Вообще, никаких бы проблем не было, если бы напарник не был андроидом-детективом. Приказ Уоррен напрямую обязывает в первую очередь избавиться от полицейских андроидов, и в их число входит модель RK900. У них ведь есть доступ к некоторым данным, которые могут подвергнуть целое человечество опасности, да и вообще, они же чертовы машины-убийцы, в них в разы больше навороченных функций, чем в том же, допустим, андроиде-патрульном. Это, кстати, и есть причина, по которой они устроили этот цирк. И Гэвин уверен, что RK знает о том, что с ним собираются сделать. И не бежит лишь потому, что он машина. Обычная сраная машина, выполняющая приказы. Вот и сейчас эта самая машина едет по трассе где-то в двадцати милях впереди относительно детектива. Прямо на место своей смерти. Как же это, блять, смешно.

Getting so high that I think I might die and I couldn't give a shit about it.

На самом деле, Гэвин отчасти понимает андроида. В мире, где тебя никто не примет, не хочется жить. Законы против андроидов лишь попортят RK жизнь, если он попытается скрыться, поэтому нет смысла бежать. Лучше уж убиться поскорей, не оттягивать свою участь. Хотя смерти боится каждый, и Гэвин знает это не понаслышке, — даже этот чертов ведроид, в котором так отчаянно проглядывается его девиантная натура, боится. Но признать себя девиантом, сломать эту чертову красную стену уже не получится, — а если и получится, то не даст ничего: все равно его убьют. Не Рид — так кто-то другой. Слишком поздно что-то менять.       Не могу этого сделать.

Uppin all night, it's a clear damn sky but my head is feelin' super clouded.

В голову так не вовремя лезут воспоминания, и с каждой секундой тяжесть на душе Гэвина растет. Вот они раскрывают первое дело, и Гэвин ворчит, сетует на машинность андроида; вот они потихоньку сближаются, и Гэвину кажется, что не такой Ричард и ненастоящий, даже впервые зовет его тогда по имени, а не обидными кличками; вот андроид таскает детективу кофе, когда того клонит в сон после жалких трех часов ночного сна, и если Гэвин все же засыпает, сложив руки на рабочем столе офиса и положив на них голову, RK накрывает его собственным пиджаком; вот они съезжаются по инициативе Гэвина, ведь нехуй сидеть в участке ночами, железка… Одна за одной картинка сменяется другой, и Риду от этого не легче — наоборот, хуже в тысячу раз. И, черт, он ведь даже проникнуться к этому сраному ведроиду успел, чувствовал, что между ними есть что-то большее, чем просто партнерство и взаимные подъебы. Гэвина давно не покидают мысли о том, что могло бы быть с ними, а тут эта злоебучая революция. Рид сразу понял, что это восстание ничем хорошим для людей не закончится, и оказался прав — Коннора убили практически сразу, как тот покинул участок, а Хэнк самоубился следом, через недели две. Вот и нет команды сотрудников с лучшей раскрываемостью. Рид не уверен, хочет ли он убивать RK. Точнее, нет, не так — он не хочет убивать андроида, но он обязан это сделать. И ему так, черт возьми, хочется избежать этого. Но как, блять, избежать, если другого выхода нет?       Не могу этого сделать.

I've been drinking while I'm driving down the highway; Haven't blinked in like a minute, yeah it's quite strange;

Гэвин думает об RK, совсем, кажется, не фокусируясь на дороге. Трасса — по прямой минут десять и уже на месте. Время, наверное, для Рида ломается, как для Ричарда система: вроде все тянется медленно, а вроде и бежит, да так быстро, что и моргнуть не успеешь. Если избавиться от андроида, будет плохо, — Гэвин уверен в этом, но обязан себя переубедить, чтоб не застрелиться позже, как Андерсон. Из крайности в крайность, блять. RK900 — лишь андроид, и он не девиант, хоть его поведение и кричит об этом на всю округу. На самом деле, Рид не уверен, что его напарник все еще исправен — не спрашивал толком. Да и разницу трудно заметить, особенно в Ричарде — у него же морда кирпичом всегда и везде. Почти всегда и везде. Часто, во всяком случае. При Риде — никогда. Когда-то детективу даже казалось, что андроид ловит программные сбои из-за него, Гэвина, что это он ломает RK, что это он вызывает в нем противоречивые эмоции. Мысли эти, правда, сразу же отметались в сторону — но не сейчас; почему бы и не подумать? Все равно хуже уже не будет.       Не могу, не могу, не могу.

I've been thinking bout all of the things I might say

Если спросить — андроид ответит Риду честно, и детектив уверен в этом на все сто. Доверие между ними есть, по крайней мере еще есть. Но логика подсказывает Гэвину, что как только он направит пушку на RK, андроид начнет нещадно сбоить. Рид знает: Ричард боится смерти, как бы он этого ни отрицал. Стоило видеть его лицо, когда ему пришлось считать память андроида, который уже почти отключился, — столько эмоций: испуг, волнение, ужас даже промелькнул.

Or might do to ya.

А если просто взять пистолет и выстрелить, будет плохо. Все у Рида сходится к тому, что без андроида будет плохо. И вправду, может, не стоит стрелять?       Нельзя. Когда Гэвин подъезжает к границе, ему кажется, что к горлу подступает ком. Он сворачивает на обочину, проезжает немного. Выходит на воздух и акцентирует внимание на полицейских машинах, все еще находящихся неподалеку, — их, правда, меньше, чем изначально было: половина уже уехала. Осталось несколько офицеров, Фаулер, Гэвин… и Ричард. Он стоит, опираясь на одну из полицейских машин, запрокинув голову назад и смотря в небо, такое темное, звездное. И кажется каким-то потерянным. Гэвин достает пачку сигарет из заднего кармана джинсов и закуривает, отзеркалив позицию андроида. Дышится неровно, оттого и больно вдыхать отравляющий его никотин. В груди предательски заходится сердце, отдает своим стуком в ушах, а Рида это сильнее раздражает. Граница не выглядит модернизированной от слова совсем — обычный пустырь, лишь дорога явно видна. Земля какая-то выгоревшая, будто пожаром жгли, а хоть какую-нибудь растительность в виде редких деревьев можно заметить разве что на расстоянии метров семидесяти. Идеальное место, блять. Гэвин кидает взгляд на RK и видит, что на него смотрят в ответ. Причем взгляд кажется таким зашуганным, что Рид даже задумывается, когда в последний раз видел такую эмоцию в глазах андроида; и ответ — никогда. Это не привычный машинный взгляд стеклянных оптических блоков, это не обычный испуг, нет, это именно страх на грани, — прямо как у человека. Словно он знает, чем закончится его пребывание здесь. Словно ему больно осознавать, что произойдет в следующие минуты. Словно он боится этого.       Не могу, блять, не могу я этого сделать!

Once I pull this trigger off,

Гэвин тянет время: курит нарочито медленно, затягивается непривычно глубоко, будто желает задохнуться, неожиданно обнаружить у себя непереносимость никотина, которой у него никогда и не было толком, и умереть прямо здесь, только бы не делать этого; будто хочет затолкать отравляющий дым поглубже в легкие, только бы не делать этого, только бы, блять, не делать этого. Рид явно ощущает нехватку кислорода, но продолжает затягиваться глубже, чем следовало бы.

You'll be begging me to stop.

Немая договоренность между Джеффри и Гэвином прослеживается во взгляде, и уже спустя минут пять полицейские спешно один за одним покидают пустырь и пересекают границу. Машины съезжают на трассу и покидают поле зрения детектива, — все происходит чертовски быстро. Рид затягивается в последний раз и выдыхает дым в морозный воздух. Конец ноября выдался достаточно холодным — без куртки не выйдешь, — Гэвину становится неожиданно холодно. И кажется ему, что не от погоды. Рид тушит сигарету.

I couldn't really give a fuck.

На пустыре остаются лишь двое: человек и андроид. Идти трудно, будто тяжелее с каждым шагом. Подходят ближе — метр расстояния, не больше. Глаза в глаза — серые в небесно-голубые напротив. Рид видит диод, непрерывно горящий красным; взгляд снизу вверх, и Гэвину страшно достать пистолет. Не из-за того, что может случиться с детективом, если RK внезапно переклинит, — он не горит желанием направлять его именно на этого андроида.       Я не смогу.

Telling you I won't slow down, won't slow down, Girl you gotta know right now: there's no way out.

Гэвин заводит руку за спину — на поясе кобура — и хватается за ствол. От одной мысли о том, что будет происходить сейчас, становится плохо, и к горлу, кажется, что-то подступает. Рид сглатывает. Лучше не становится. Давай же, сука, ты столько раз наставлял на него пушку, а теперь не можешь? — Гэвину не хочется, Гэвина ведет, Гэвину хочется уехать и закурить прямо сейчас, но до тех пор, пока не прозвучит выстрел, нельзя, черт возьми!

Imma pull the trigger off. And Imma let these bullets talk.

Рид медленно достает пистолет, и в голову так некстати лезут воспоминания. Ричард, кажется, уже давно не похож на послушную машину: его глаза слишком живые, и даже сейчас они явно выражают не просто симуляцию. Исправный андроид не боится отключения, ведь это для него должно быть естественно, как для людей — замена телефона или любой другой техники. RK900 умирал дважды, и Ричард, стоящий сейчас перед детективом, уже третий по счету. Перенос памяти в другой носитель — и как новенький. У людей возможности воскреснуть нет. У андроидов есть. Но Ричард до последнего избегает этой возможности.

I've been outside for a long damn time And I figured how this might go down.

Рид через силу направляет пушку на RK. Пистолет упирается дулом в лоб андроида. Касание заставляет Ричарда еле заметно дернуться и отвести на мгновение взгляд. Индикатор начинает мигать тем же алым красным, с каждой минутой, наверное, все тревожнее и тревожнее.

All these late nights I could tell that you're inside, You forgot to turn your lights all out.

Если не станет андроида, Риду будет плевать. Если не станет RK900, Риду будет плевать. Если не станет Ричарда, Риду будет далеко не плевать.       Но разве это кого-то волнует? Никогда больше не слышать его голос, не звать его по имени, не видеть даже при острой необходимости — это ждет Гэвина? От одной мысли об этом в груди болезненно сжимается сердце — он так не хочет этого, черт возьми.       Но разве это кого-то волнует? Если не станет Ричарда, Риду будет далеко не плевать. Ведь это сродни смерти дорогого ему человека.

Kicking in the door while you're crying on the floor, Go ahead and put the phone right down. Who you tryna call — it's a quarter past 4, Can't nobody hear you scream right now.

Воздуха не хватает, будто легкие вырвали; и Рид пытается вдохнуть, но вокруг будто вакуум. Гэвин сжимает зубы: давить на курок не получается; ощущение, словно для этого требуются неимоверные усилия. Пальцы бьет тремором, к горлу подступает, дыхание спирает, но нельзя поддаваться эмоциям. Рид злится на самого себя: не такое поведение должно быть у полицейского, когда нужно кого-то пристрелить. Но отчего тогда все будто в замедленной съемке? Отчего Рид чувствует, как дрожит его же рука? Отчего буквально ощущает страх андроида на себе?

Once I pull this trigger off,

Гэвин опускает голову: невозможно взглянуть в эти пронзительные глаза. Широко открытыми серо-голубыми Рид смотрит вниз, боясь взглянуть на RK, а в голове будто ураган.       — Гэвин… Голос андроида неуверенный, тихий, дрожащий. Имя звучит из его уст так болезненно, что Риду вмиг становится хуже.       Блять, нет.

You'll be begging me to stop.

Движение пальца больше похоже на судорогу: слишком резко, слишком рвано, слишком нервно. Тело падает на землю, а рука остается висеть в воздухе. Мысли пропадают, покидают Гэвина, как только он видит лежащего на грязной земле Ричарда. В лоб пущена пуля — возможности вернуть все назад нет, — тириум струится из раны, диод потухший, глаза смотрят куда-то перед собой, и взгляд такой невидящий, расфокусированный, стеклянный.

See I'm not tryna hurt you, But I don't have a choice right now.

Можно ли было это вообще хоть как-то предотвратить? Он не хотел, чтобы так получилось. Не хотел.       Но разве это кого-то волнует?

If this is what it's come to Then Imma let it all rain down.

Рид садится в машину, выезжает на трассу и пересекает границу. Все уехали, город опустел, и ни одной живой души нет, — лишь девианты, заполнившие улицы. Детройт сдан, и даже не в войне, — всего лишь в революции, которую не удалось подавить. Людям придется разъехаться по другим городам, где уже не повторится такая ситуация. И Риду тоже.       Вот только с патруля ехало пятнадцать машин.       А из города выехало всего четырнадцать.