Бунтари / The Wild Ones

      Бунтари. Вот кто мы теперь. Заклятые враги F.E.A.R. и герои Черного Легиона, обретающиеся в проклятой богами пустыне. Мы скрываемся в ржавом металлоломе многочисленных строений давно заброшенного нефтяного месторождения, ставших для нас приютом. Нас оказалось достаточно для того, чтобы нас заметили, но слишком мало для того, чтобы оказать настоящее сопротивление. Мы изгои того общества, над которым F.E.A.R. взяли контроль. Все мы предпочли бежать и быть свободными, вместо того чтобы оказаться принужденными подчиняться и приспосабливаться.       Мое имя Эшли Пёди. Я сбежал, когда мне было семнадцать. Я был вынужден бросить свою семью и ту жизнь, которую знал прежде. Я также был вынужден оставить свою подругу Еву. Она поняла мое решение, ведь мои родители уже готовились отправить меня в лечебницу для душевнобольных на окраине нашего города, которой управляли F.E.A.R. Я взял с Евы обещание поддерживать со мной связь, а главное, беречь себя и не привлекать к себе лишнего внимания. Она и ее школьные друзья должны были держать меня в курсе событий, когда у них будет такая возможность. А мне оставалось лишь надеяться, что с ней всё будет в порядке.       Я отправился в пустыню, надеясь хотя бы там найти себе убежище от этого мира, взяв с собой лишь немного провизии и свою бас-гитару. Я бежал почти неделю и, когда остался совершенно без еды и воды, набрел на заброшенную нефтяную вышку. Не раздумывая, я кинулся в какое-то ветхое строение, спасаясь от безжалостных солнечных лучей. Строение имело все признаки запустения: выбитые окна, отсутствие дверей. Но мне это было всё равно, я был благодарен уже за то, что здесь была тень и что здесь можно было укрыться от чьих бы то ни было глаз. Прислонившись спиной к стене, я соскользнул вниз на покрытый пылью пол и не помнил уже ничего.       Да, я не помнил, как провалился в сон. Зато прекрасно запомнил свое пробуждение. Открыв глаза, я обнаружил возле себя парня, держащего грубый кинжал у самого моего горла и смотрящего на меня предупреждающим взглядом. За его спиной находилось еще трое человек. Все четверо были одеты в черное.       Я вжался в стену, у которой сидел, стараясь отстраниться от кинжала и чувствуя, что начинаю весь потеть, как от страха, так и от окружающей знойной духоты. Но парень только сильнее прижал нож к моему горлу так, что я мог учуять запах холодного метала, впивающегося мне в кожу. Со страхом я поднял взгляд от руки, сжимавшей это смертельное оружие, на лицо парня. И у меня в горле перехватило дыхание. Нет, не от кинжала, а от вида его поразительно голубых глаз. Я еще никогда не видел глаз такого красивого цвета. Мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы снова начать дышать.       — Ты кто такой? — требовательно спросил меня парень голосом, прозвучавшим неожиданно… демонически. Не верилось, что такой голос принадлежал стоявшему передо мной тощему пацану, одетому в узкие кожаные штаны и странную кожаную куртку с одним рукавом.       Я бросил взгляд на три другие фигуры в этом помещении. У всех были длинные черные волосы, похожие на мои собственные, все были одеты в кожаные штаны и куртки, кроме одного, на котором была небольшая кожаная жилетка. Я заметил, что у каждого на лицо нанесен свой особый макияж. Нет, не макияж — боевая раскраска.       — Эй, парень, ты можешь говорить? — спросил меня тот, который был в жилетке и с тремя тонкими черными линиями, словно следы когтей, возле одного глаза. Он вытягивал в сторону одну руку, как бы останавливая и удерживая двух других. Он мне сразу понравился. Уж точно понравился мне больше, чем этот, с кинжалом у моего горла.       — Я… меня… Меня зовут Эшли. Я не знал, что тут кто-то живет. Я думал, что тут пусто. Я извиняюсь. Я уже неделю нахожусь в пустыне. У меня ничего нет, кроме бас-гитары и той одежды, что на мне. Я не хотел вас потревожить, — проговорил я, запинаясь, глядя себе под ноги и стараясь казаться как можно меньше. Пацан все еще держал приставленный к моей шее нож, и меня это пугало. Не для того я сбежал из города, чтобы умереть вот так.       — Эй, Ди, остынь. Я не думаю, что он нам чем-то угрожает, — сказал один, у которого вокруг глаза была нанесена звезда, наподобие тех, которые бывают у клоунов или шутов. Одновременно он приблизился и положил руку на плечо парню с кинжалом.       Парень оглянулся на него, а затем медленно убрал свой нож в сторону.       — Как тебя занесло сюда? — спросил парень, отстраняясь от меня.       Я облегченно выдохнул и попытался сесть прямо. «Черт, — подумал я. — Мне нужна вода. И хоть немного еды. Хоть что-нибудь».       — F.E.A.R. Они всё больше захватывают власть в моем городе, навязывая свои дерьмовые правила и законы, отправляя всех, кто выглядит или думает иначе, в психиатрические лечебницы. Моя семья уже собиралась и меня отправить туда, чтобы спасти свои собственные шкуры. Поэтому я сбежал. Моя подруга Ева обещала держать меня в курсе того, что будет происходить. Она выглядит как я и, как и я, ненавидит F.E.A.R., а потому сейчас старается держаться в тени, — так я объяснил свою ситуацию, замечая, что мой голос дрожит. Мне было тяжело говорить из-за наваливающихся на меня воспоминаний. Еще недавно я был не один, мы с Евой заботились друг о друге. И я хотел верить, что так будет снова, когда я вернусь.       — Сколько тебе лет? — спросил меня тот, который был с мейком шута, становясь сбоку от голубоглазого парня.       — Мне семнадцать.       — Эй, Ди, можно тебя на минутку, надо поговорить? — произнес тот, в жилетке, и, не дожидаясь ответа, дернул молодого парня назад к себе.       Я смотрел, как они столпились в кучу и зашептались, явно споря обо мне и о том, что со мной делать. Я, решив не мешкать, подцепил свою гитару на плечо и поднялся с пола, надеясь смыться. Но, как оказалось, мои ноги плохо держали меня.       — Вау, не так быстро. Если только ты не хочешь рухнуть и сгореть в пустыне, я советую тебе притормозить. И особенно, я не думаю, что ты хочешь разбить свой бас, если вдруг упадешь, — сказал парень в жилетке, делая шаг навстречу мне.       Стоило мне только услышать упоминание о моем басе, как мои руки бессознательно сжались вокруг его ремня. Моя бас-гитара, белая, с замысловатыми черными полосками, была всей моей жизнью и всем, что у меня осталось от моей прежней жизни. Я отступил назад, разворачиваясь, защищая висевшую у меня на плече гитару своим телом. Не особо-то я доверял этим парням, ведь тот голубоглазый пацан еще недавно держал нож у моего горла.       — Эй, эй, бро, расслабься. Мы не собираемся причинить тебе вред, — сказал парень в жилетке. — Я Крис или Разрушитель, — представился он с широкой добродушной улыбкой на лице.       — Меня зовут Джереми, но все называют меня Джинкс. Я Мистик, — сказал парень с шутовским макияжем.       — Я Джейк и я Плакальщик, — представился молчавший до этого четвертый парень с двумя тонкими черными полосками на щеке и подошел пожать мне руку.       Затем он отступил назад, то же самое сделали Крис и Джинкс, вставая за спину стоявшего посередине голубоглазого парня.       — Я Пророк и меня зовут Энди, — произнес он своим демоническим баритоном.       Серьезно? Как у такого молодого тощего пацана может быть такой сексуальный, глубокий голос?       — А что это значит: Пророк, Мистик, Плакальщик и Разрушитель? — осторожно спросил я, глядя на этих по-боевому раскрашенных парней и стараясь удержаться на своих подкашивающихся ногах.       Энди улыбнулся, забавно морща нос, поперек которого была нанесена полоска белой краски (Стоит ли мне говорить, что мое сердце чуть не остановилось?)       — Ну, Эшли, мы Бунтари.       ***       В пустыне, которую мы теперь называли своим домом, я жил вместе с Бунтарями. Как оказалось, F.E.A.R. захватывали власть не только в моем городе, и все, кто находился здесь, бежали, чтобы отстоять свою свободу, сохранить то, во что мы верили, спастись от той тюрьмы, в которую F.E.A.R. превращали весь окружающий мир.       Самым старшим из нас был Джейк, ему было двадцать пять. Он бежал в пустыню, когда его сердце оказалось разбито из-за того, что его невеста пыталась обратить его в веру F.E.A.R. Джинксу было двадцать два. Он оказался здесь, чтобы спасти свою жену. Кристиану было двадцать. Он не назвал конкретной причины своего побега, сказал только, что его родители стали работать в той лечебнице, в которую меня собирались отослать мои родители. Крис встретил Энди и остальных ребят около месяца тому назад. Энди был здесь лидером, хотя ему было всего восемнадцать.       Энди сказал мне, что они создали свое сообщество Бунтарей, чтобы дать и другим надежду и шанс на свободу, которой они жаждали. Я слышал согласный одобрительный шепот остальных, но не был уверен, могу ли я верить этим словам.       Крис был Разрушителем, потому что он обладал сверхсилой, способной сокрушать препятствия. Джинкс был Мистиком, так у него обнаружились магические способности. Я не знал, есть ли особые силы у Энди и Джейка. Возможно, они предпочитали держать это в секрете, но я ничего такого за ними не замечал.       Я прожил в этой небольшой компании ребят месяц или около того, когда мы начали находить и спасать в пустыне других беглецов от лап F.E.A.R. Некоторые спасенные рассказывали нам о страшной тюрьме, которую F.E.A.R. скрывали здесь же, на этом выжженном солнцем пространстве. Гигантских размеров металлический куб с единственным входом и без единого окна, предназначенный для того, чтобы безжалостно запереть в нем всех, кто представлял какую-либо угрозу извращенным планам F.E.A.R.       Энди собрал нас всех в том самом строении, где они нашли меня. В помещении не было ничего, кроме немногих музыкальных инструментов. F.E.A.R. начали уничтожать всё, что было связано с музыкой. И мы старались спасти всё, что только могли и когда только могли. Ударная установка, мой бас, несколько гитар, скрипок и виолончелей… Негласно это помещение было нашим главным штабом.       — F.E.A.R. становятся сильнее с каждым днем. Но и мы тоже. Нам нужно выставить больше поисковых патрулей, держать на расстоянии прислужников F.E.A.R. и спасать потерявшихся в пустыне. Нам нужен наш собственный Легион, — произнес Энди, скрещивая руки на груди и прислоняясь спиной к стене.       Легион       Так мы называли спасенных девушек и парней, которых находили в пустыне. Я несколько раз выходил на разведку окружающей территории, спасая ребят примерно одного возраста со мной: пару лет младше, пару лет старше. По мере того, как мы их находили, наше число росло, мятежники объединялись.       «Мы — Легион, потому что нас много», — прошептал я, слегка выпадая из окружающей действительности, вспоминая доносившиеся до меня разговоры спасенных ребят, когда я проходил мимо полуразрушенных строений нашего пристанища.       Все мы изгнанники, обвиненные и осужденные, любящие черный цвет, не подчиняющиеся, живущие сопротивлением. Легион. Черный. Бунтари.       — Бунтари и Черный Легион, — снова проговорил я.       Но, должно быть, я произнес это громче, чем мне казалось. Потому что когда я поднял глаза, то увидел, что парни пристально смотрят на меня. Я почувствовал жар румянца на своих щеках и шее. Я быстро наклонил голову, стараясь, чтобы мои слишком длинные волосы скрыли мое лицо.       — Эш, что ты сказал? — спросил меня Крис, небрежно поигрывая барабанной палочкой.       — А, так, ничего. Просто случайная мысль, пришедшая на ум, — пробормотал я, чувствуя, что краснею еще сильнее.       — Ну, перестань. Просто скажи нам, — произнес Джейк со вздохом и этим своим покровительственным тоном старшего товарища.       Этот тон был хорошо знаком мне и Энди. Когда я только очутился здесь, между мной и Энди шли непрекращающиеся разборки. Энди я не очень нравился. Думаю, дело было в том, что я был младше его, и он думал, что я окажусь слабым звеном. И я никак не способствовал улучшению ситуации, постоянно споря с ним и возражая против его решений. Когда мы в первый раз сцепились в реальной драке, то потребовались усилия всех троих остальных, чтобы нас разнять. В итоге я остался с подбитым глазом, а Энди — с рассеченной губой. Джейку, который был старшим из нас, пришлось всё это время играть для нас роль мудрого родителя. Ему и Джинксу приходилось утихомиривать наши с Энди споры столько раз, что я уже давно сбился со счета. Как-то я решил поинтересоваться у них, почему именно Энди здесь лидер.       — Просто он — лидер, всегда им был. Знаешь, вокруг него такая аура, которая дает это почувствовать. Когда мы были найдены Энди, никого из нас не волновало, что он моложе нас. Каждый из нас утратил всё, что у него было, а когда мы встретили Энди, то почувствовали, что заново обрели свой новый дом и свою семью, — сказал Джейк, пожимая плечами, а Джинс согласно кивнул.       Я тоже кивнул, показывая, что понимаю, о чем они говорят. Но я всё равно продолжал спорить с Энди. Не знаю почему, но мне просто нравилось выводить его из себя.       — Эй! Эш, ты вообще здесь? — прикрикнул Энди, взмахивая рукой у меня перед лицом. Я моргнул, точно спросонья, и оглянулся по сторонам.       — О, черт. Я, должно быть, снова отвлекся, извини, — сказал я, вновь краснея.       — Ничего страшного. Так что ты там сказал раньше? — продолжал настаивать Джинкс, делая поощряющий к продолжению разговора жест рукой.       — Всё, что я сказал, было: «Бунтари и Черный Легион». Я заметил, что все в Легионе носят одежду черного цвета, будь то старые лохмотья или нет, многие наносят черную нефтяную краску на свои тела. Мы все здесь словно выкрашены в черный, — пробормотал я, опуская глаза.       — Ух ты, мне нравится. Черный Легион. Звучит по-бунтарски… эмм… девиантно, — сказал Энди, впервые похвалив меня с тех самых пор, как я здесь оказался.       — Черный Легион… Звучит круто и угрожающе! Я бы сам о таком не подумал, — воскликнул Кристиан со своей уже знакомой мне широкой добродушной ухмылкой. Джинкс и Джейк тоже одобрительно улыбнулись. Непроизвольно я улыбнулся им в ответ, наконец-то чувствуя себя принятым, чувствуя себя членом семьи.       — Окей, Эш, думаю, что пришло время, — внезапно произнес Энди.       Я заметил, как остальные трое согласно кивнули ему. Я вновь посмотрел на Энди в замешательстве, не понимая, что происходит.       — Эшли, ты прожил здесь с нами уже достаточно много времени. Ты помог спасти стольких легионеров, помог им объединиться. Ты был нонконформистом еще когда жил у себя дома. Теперь твой дом здесь, среди нас. Эшли Пёди, ты заслужил свое право быть одним из Бунтарей. С этого момента ты будешь зваться Девиантом! — прокричал Энди, заставляя меня отпрыгнуть назад и чуть было не опрокинуть на пол любимую виолончель Джинкса (если бы я это сделал, Джинкс бы с меня с живого шкуру спустил).       — Вы серьезно? — запинаясь, пробормотал я, когда угроза заработать инфаркт меня миновала. Черт, голос Энди мог бы испугать кого угодно.       — Еще как серьезно. Ты — Девиант, один из братства Бунтарей. Все в Легионе любят тебя так же, как они любят нас. Может быть, даже еще сильнее, — сказал Джейк, подходя ко мне и обнимая за плечи одной рукой. Энди тоже подошел ближе и, положив руку мне на плечо и слегка мне улыбнувшись, произнес:       — Добро пожаловать домой, Девиант.       ***       Да, теперь я обрел свой дом.       Прошло недели две с того дня, когда я стал Девиантом. Я сидел на крыльце того здания, которое было нашим штабом, перебирая струны своего баса. Солнце находилось в зените, а небо над головой сияло своей синевой. Мне удалось уговорить Джейка присоединиться ко мне с его гитарой, а потом и Джинкс подключился к нам со своей скрипкой. Мы сидели на полуразрушенных ступеньках, наигрывая какую-то мелодию, когда к нам подошел Кристиан.       — Эй, Крис, что скажешь? — спросил Джейк, поднимая взгляд от своей гитары.       — Тут ребята спрашивают, — начал Кристиан, облокачиваясь на ветхие перила крыльца и кивая в сторону наших легионеров, расположившихся вокруг неподалеку, — не согласимся ли мы сыграть что-нибудь для них.       — Я не против, — сказал Джинкс и взглянул на нас с нижней ступеньки крыльца, на которой сидел. — Джейк? Эш?       Я посмотрел на все эти многочисленные лица, покрытые черной нефтяной краской, во все эти сияющие глаза. У меня сердце сжималось при взгляде на этих молодых ребят, затерянных в пустыне.       — Я тоже не против, — произнес я вслух. — А кто-нибудь знает, где Энди? Он мог бы спеть, — я вопросительно взглянул на Джейка.       — Не в этот раз, Эш. Он отправился вглубь пустыни этим утром. Он ищет нашу пропавшую черную птичку, — напомнил мне Джейк с нотками печали в голосе. Одна девушка из Легиона отправилась на разведку прошлой ночью и с тех пор не вернулась.       Я слегка кивнул Джейку. Мне нравилось слушать, как Энди поет, потому что пел он очень хорошо. Но в этот раз мне приходилось петь вместо него, и я начал:       Этот мир принадлежал мне.       Своей мощью я потряс небеса,       Я низверг всех богов во прах.       Я владел ключом от стен замка, охраняемых львами,       Приветствующими повелителя смерти.       А затем я утратил всё,       Поверженный и сломленный.       Жмусь спиной стене,       Истекая кровью.       Я лишь пытаюсь дышать, пытаюсь понять.       Ведь я воздвиг эти стены, а теперь вижу их сокрушенными.       Да, я утратил всё.       И кто спасет меня теперь?       Я пел со всей страстностью, на которую был способен. И я слышал, как Джинкс и Джейк вкладывали в музыку всю душу. Я бросил взгляд вокруг и увидел множество глаз, сияющих от несдерживаемых слез, а некоторые легионеры прижимались друг к другу. Да, каждый из нас утратил всё и теперь старался выжить вместе с родственными по духу ему людьми. Да, мы все нуждались друг в друге прямо сейчас.       — Пророк! Пророк! Пророк возвращается! — раздался сверху крик одного из легионеров, находящегося на наблюдательной вышке и указывающего рукой направление. Мы все повернули головы в ту сторону, все легионеры подскочили на ноги и бросились бежать вперед, поднимая ногами клубы пыли.       — Пойдемте посмотрим, может быть, Энди что-то узнал или спас нового легионера, — сказал Джинкс, откладывая скрипку в сторону.       Мы последовали за остальными повстанцами навстречу нашему лидеру. Когда мы обогнули угол одного из строений, то увидели его, присевшим на землю и склонившим голову. Я разглядел черную фигуру, лежавшую перед ним. Это была девушка с длинными черными волосами. Нет! Только не это! Мы не могли потерять ее! Мы, Бунтари, бросились вперед к нашему павшему легионеру, которую мы все звали Син. Она лежала на земле перед Энди, всё еще сжимая в руках наш символ-звезду. Ее лицо по-прежнему скрывала черная маска. И Син казалась такой спокойной, словно она просто спала.       Я опустился на землю рядом с Энди, слегка прислоняясь к нему. Остальные легионеры и Бунтари собрались вокруг нас и нашей общей погибшей сестры. С разных сторон до меня доносились всхлипы и шепот. И я знал, что все думали об одном и том же: «Мы следующие?» Я услышал тихий стон и только потом понял, что стонал я сам. Я осознал, что мне страшно, по-настоящему страшно. Энди взглянул на меня и обнял меня за плечи одной рукой.       — Джейк, нам нужен погребальный костер. Мы должны отдать последний долг нашему павшему Легионеру, — еле слышно прошептал Энди, но Джейк всё понял.       Нам пришлось разделиться. Кристиан с несколькими легионерами отправился рыть яму для костра. Джинкс и Джейк с другой группой отправились на поиски досок для сооружения помоста. Это были мы с Энди, кому пришлось позаботиться о… павшей. Я снял маску с лица Син, вглядываясь в его черты, обрамленные спутавшимися волосами и покрытые разводами черной краски. Я почувствовал, что слезы покатились у меня по щекам, когда я смотрел, как Энди сложил ей руки на груди, оставляя в них наш медальон, символ нашей армии.       — Эшли, помоги мне укрыть ее, — тихо произнес Энди, дотрагиваясь до моей руки, что заставило меня взглянуть на него. В лучах клонившегося к закату солнца я мог видеть, что его глаза блестели от стоявших в них слез. У меня сжалось сердце, мне было невыносимо больно видеть кого-то столь сильного, столь сокрушенным. Я молча кивнул, и вместе мы завернули нашу погибшую сестру в старое покрывало, которое мне удалось найти.       Час спустя нам пришлось возложить нашу Син на помост погребального костра. Мы все, вся наша семья собралась вокруг. Я держал ее маску в руках, и когда последние лучи солнца исчезли за горизонтом, я положил ее на костер.       — Мои братья и сестры, — начал Энди, — настало время почтить погибшую. Мы прощаемся с нашей дорогой сестрой Син. Она была первой в Легионе, и она была преданной нашему делу до самого конца. Для всех нас она была сестрой и другом. И мы чтим ее дух. Когда ее тело обратиться во прах, мы будем помнить ее душу, ее любовь и ее улыбку. Сестра Син, ты покинула нас, но ты никогда не будешь забыта. И когда твой прах падет на землю, Черный Легион восстанет из этого пепла. Сегодняшний день знаменует собой начало нового этапа, это день нового года, и этой минуты не забудет ни один из нас. Но сейчас мы говорим тебе наше последнее прощай. Прощай, Син. Нам будет не хватать тебя, — Энди окончил свою речь, склонил голову, скрестив руки на груди и зашептал молитву. Мы все последовали этому примеру, тихо молясь о нашей сестре.       Как показалось, слишком скоро Джинкс выступил вперед. Он не использовал никаких спичек, вызвав огонь на своей ладони, и поджег костер. И слишком быстро пламя охватило дерево и ткань. Не важно, насколько сильным мог казаться каждый из нас, мы все были охвачены горем.       Я повернул голову к Энди и спрятал свое лицо у него на плече, чтобы никто не мог видеть, как слезы катятся у меня из глаз. Я почувствовал, как несколько рук коснулись моей спины, и я знал, что мои братья были рядом. Да, я мог быть одним из Бунтарей и жить самостоятельно в этой пустыне, но, черт возьми, мне было всего семнадцать! Мне было больно и мне так хотелось, чтобы кто-то другой мог быть сильным вместо меня. Но гибель Син была ударом для всех нас.       И мы все стояли, наблюдая, как наш друг уходит от нас, как ее прах исчезает в холодной темноте ночи. В какой-то момент Джинкс покинул нас, а вернулся с двумя скрипками: для себя и для Джейка. Как один, они взмахнули смычками и заиграли печальную мелодию, которая вызвала у меня новые потоки слез. Энди же вскинул вверх склоненную прежде голову, продолжая смотреть на затухающие языки пламени. И когда на месте большого костра остались только раскаленно-красные угли, он запел:       Всё лучшее в этой жизни       Имеет свою цену.       Звезда, которая светила ярче всех,       Погасла самой первой.       И вы всегда будете чувствовать, что так и должно быть,       Даже когда бы окончим нашу борьбу.       Добро пожаловать домой       Этой ночью…       Голос Энди оборвался, и я почувствовал, что он дрожит: горе, которое он пытался удерживать в себе, всё-таки захватило его. Я поднял голову от его плеча, и весь Легион собрался теснее вокруг нашего лидера. И мы запели все вместе, все как один:       Слова, они не в силах ничего исправить,       Они лишь подталкивают тебя к краю.       Но всё это было не напрасно,       Это всё было сделано ради вас.       Наша семья отверженных изгоев пела, пока догорели последние угли. Ночь накрыла нас, и с последней прозвучавшей печальной нотой все стали расходиться по своим убежищам. Чтобы продолжить скорбеть в одиночестве и постараться уснуть.       Но мы, Бунтари, еще долго стояли там вместе с Энди, не двигаясь с места. Но, в конце концов, и мы всей нашей группой направились к зданию нашего штаба. Остальные трое обняли нас с Энди, прежде чем исчезнуть в ночной темноте. И остались только мы с ним вдвоем.       — Эшли?       — Что, Энди?       — Ты мог бы… остаться со мной сегодня ночью? Я… не хочу оставаться один, — с мольбой в голосе попросил меня Энди так тихо, что я едва смог расслышать его слова.       Я взглянул на него — и вдруг осознал, что, как и я сам, он, по существу, был еще ребенком. Ребенком, который сегодня лишился друга, а не только лидером, который потерял одного из солдат. Я успел позабыть, насколько он молод, за то время, когда видел, какую он берет на себя ответственность. Вообще, было легко забыть, насколько молоды были мы все, когда мы противостояли чему-то, что было настолько больше нас. И тем не менее, даже самые храбрые и сильные иногда могут ощутить себя потерянными и сокрушенными.       — Конечно, Энди. Я останусь с тобой, — ответил я, подходя ближе к нему.       Легкая улыбка украсила его губы, когда мы направились в дальнее помещение нашего штаба, которое занимал Энди. Его постель представляла собой подстилку из старых одеял и каких-то рваных тряпок, впрочем, как и моя постель тоже. По пути я захватил тряпки из своей комнаты и притащил к нему, расположившись достаточно близко, чтобы ему стало спокойно, но не слишком близко, чтобы у него был простор. Когда Энди стал ложиться, я последовал его примеру и устроился лицом к его лицу.       — Эшли, спасибо тебе... Что остался, — проговорил Энди, сворачиваясь калачиком.       — Всё в порядке, Энди. Нам всем сейчас нужен кто-то рядом. Никто из нас не ожидал произошедшего. Она всегда была таким прекрасным бойцом, такой умной, — я вздрогнул при воспоминании о погибшей девушке.       — Это была пощечина, Эшли. Отрезвляющая пощечина. Я забыл, что мы ведем войну, а в войнах гибнут люди. Я забыл, что мы все, не важно, насколько мы сильны и храбры, мы все слишком молоды. И мы совсем одни. Мне страшно, что я веду нас всех к погибели, — Энди произнес последние слова с такой горечью, что я даже отпрянул назад. Но я понял его.       — Нам всем страшно, Энди. Мы не можем знать нашего будущего, а потому мы должны жить настоящим моментом. Это война, да, но победа не невозможна. Мы восстанем из этого пепла и вернем нашу прежнюю силу. Может быть, станем еще сильнее. Мы — Легион, потому что нас много, — так говорил я, пытаясь утешить Энди, стараясь вернуть нашему ослабевшему лидеру его силу и величие. Нам всем необходимо было быть сильными.       — Ты прав, Эшли. Спасибо тебе, — тихо прошептал он, прежде чем уснуть.       Сейчас он выглядел таким умиротворенным. По сравнению с тем, когда он бодрствовал и сражался за каждый новый день. Луна светила сквозь разбитое окно, отбрасывая на нас свое холодное сияние. Лежа, я разглядывал лицо Энди, его бледную кожу… Он казался почти нереальным, слишком прекрасным для этого мира…       Я почувствовал, что краснею, и был готов благодарить каких угодно богов за то, что Энди сейчас спал и не видел меня. За то время, что я провел среди Бунтарей, Энди начал мне нравиться. Очень сильно. Конечно, он ничего об этом не знал, так как я хранил это в тайне. Всё, что он знал, что я отношусь к нему, как к своему брату, как и к остальным ребятам. Мне казалось, что Энди думает, что мне нравится одна девушка из Легиона, к которой, на самом деле, я относился как к своей младшей сестре. Как и к Еве.       Ева.       Я так давно ничего не слышал о ней, что уже начал сильно беспокоиться. Еще до этого дня Энди сказал мне, что я скоро непременно получу от нее известия, так как в наш лагерь скоро должна была вернуться Калавера. Я понятия не имел, кто это, но Энди и остальные, казалось, доверяли ей. Мне нужно было лишь набраться терпения, что у меня плохо получалось.       Я посмотрел вдаль сквозь пустую раму окна. Многочисленные звезды мерцали так ярко на черном небе. Может быть, Син теперь была среди этих сияющих огней. Я закрыл глаза и стал молиться, чтобы завтрашний день оказался лучше сегодняшнего.       ***       — Эшли! Просыпайся уже и быстро поднимайся! Не заставляй меня, черт возьми, пинать тебя! Потому что ты знаешь, я это сделаю. Крис видел, что Калавера уже на пути к нам. Так что… ВСТАВАЙ! — такими криками Энди разбудил меня на следующее утро и, надо сказать, сильно меня напугал.       Но одними криками он не ограничился и, схватив меня за ногу, резко вытащил из моего кокона одеял на грубый деревянный пол, благодаря чему я сильно ударился и ободрал спину.       — Черт возьми, Энди, больно же! — прокричал я, усаживаясь на полу и потирая свои онемевшие за ночь мышцы.       И пока Энди не выкинул еще какую-нибудь штуку, я быстро собрал свою подстилку и направился к себе в комнату, задержавшись лишь на секунду, чтобы посильнее заехать кулаком ему в плечо. Я слышал, укладывая свою постель на прежнее место, как он брюзжит себе под нос. А когда я надевал свою жилетку и зашнуровывал ботинки, этот идиот уже маячил в дверном проеме, нетерпеливо наблюдая за мной.       — Ну, может, объяснишь мне, из-за чего все эти вопли? — равнодушно-спокойным голосом произнес я, проходя мимо него и выходя из полутемного помещения на слепящий дневной свет.       Энди последовал за мной, одновременно натягивая свою причудливо-дурацкую кожаную куртку, у которой не было одного рукава и которая оставляла его грудь практически полностью открытой. Черт, сколько раз мне случалось пускать слюни, глядя на это зрелище.       — Если бы ты встал пораньше, как все остальные, то ты бы знал, что Калаверу заметили в пустыне. Она на пути сюда и должна скоро появиться, — издевательски-покровительственным тоном говорил Энди, пока мы пересекали территорию нашего лагеря, огибая различные заброшенные сооружения. Легионеры суетились вокруг: чинили порванную одежду, делали новое оружие или просто прибирались.       — О, серьезно? Кстати, кто вообще такая эта Калавера? — саркастично поинтересовался я.       Мы как раз завернули за угол строения с большой металлической лестницей, и я заметил фигуру в развивающейся черной одежде, приближающуюся к нам через пески. Я догадался, что это и была эта таинственная Калавера. Кто бы она ни была, мне нравилось ее имя, которое, конечно же, не было настоящим. Мы редко использовали наши настоящие имена, и только в разговорах между собой, во многом, потому что мы хотели оставить позади наше прошлое.       — Сам узнаешь, умник. Калавера тебе расскажет, не я, — произнес Энди с глумливой усмешкой на его прекрасном лице. Черт бы побрал это его лицо.       — О, какие люди! Энди, ты наконец-то смог разбудить нашего Девианта. Черт, парень, ты спишь как убитый, — такими словами нас поприветствовал находившийся тут поблизости Кристиан. Джинкс и Джейк тоже были уже здесь. Я ответил ему лишь хмурым взглядом. Я бы предпочел поспать еще подольше, да и прошлая ночь была не из легких.       Мы стали наблюдать за приближением Калаверы, и скоро она дошла к нашей маленькой группе. И когда я смог разглядеть, ее облик поразил меня. Ее лицо было раскрашено как «сахарный череп», наподобие тех, которые можно увидеть во время празднования Дня мертвых в Мексике: черные губы, черные глазницы, затейливый орнамент, нанесенный поверх белой краски, покрывающей лицо. Ее голова была покрыта черной кружевной вуалью, и одета она была в черное кружевное платье. Она была невысокого роста, а еще с ней была черная сумка.       — Энди! Как поживает мой любимый Пророк? Как вы тут ребята? — в голосе Калаверы звучали заботливые печаль и беспокойство, ее приятный голос окутывал нас.       — Ну, ты знаешь, как мы тут: прячемся, сражаемся, бунтуем, — Энди постарался ответить насмешливо и, притянув к себе эту невысокую девушку, ласково и крепко обнял ее. Она ответила ему таким же объятием.       — Что ж, я принесла то, о чем вы меня просили. А еще у меня с собой письмо для того, кого зовут Эшли, — сказала она, приподнимая вверх белый конверт. Слегка вздрогнув, я сделал шаг, отступая от Энди.       — Эшли это я.       — О, привет, милый мальчик. У меня для тебя письмо от твоей подруги Евы. Я сказала ей, что знаю, где ты находишься, и могу передать тебе весточку от нее. Будет лучше, если ты прочтешь его сейчас, — произнесла она слишком серьезным голосом, но я не обратил на это внимания. Быстро поблагодарив, я взял письмо и отошел в сторону, чтобы прочесть мое письмо. Я уселся на металлическую лестницу и торопливо вскрыл конверт. Письмо оказалось совсем коротким, но его содержание повергло меня в шок.       «Дорогой Эш,       Когда благодаря нашему общему другу ты получишь это письмо, меня уже отправят в психиатрическую лечебницу F.E.A.R. Мне страшно, но я буду сопротивляться, как ты учил меня. Я буду сильной. Никогда не сдаваться, никогда не отступать. Я обещаю, мы встретимся снова, а до тех пор береги себя и ПРОДОЛЖАЙ БОРОТЬСЯ!

С любовью,

Ева».       Я громко вскрикнул от охватившего меня ужаса. Ее письмо, слова в чернильных разводах от слез и отпечаток ее помады в нижнем углу листа. И во второй раз за последние сутки я не выдержал и громко разрыдался. Джейк бросился ко мне, обнимая за плечи и прижимая к себе. За ним поспешил Кристиан.       — Эш? Эш, что с тобой? Что случилось? — спрашивал он меня взволнованным голосом, опускаясь передо мной. Рядом с ним склонился Джинкс, пытаясь заглянуть мне в лицо. Энди и Калавера встали чуть позади них с выражением беспокойства на лицах. Я только не глядя поднял руку с письмом, чтобы кто-нибудь мог взять его и прочесть.       — Она… пропала. Они забрали ее… В это проклятое место… Она пытается успокоить меня… Я не должен был оставлять ее… — выговаривал я сквозь рыдания отрывистые и бессвязные предложения. Ева, мой лучший друг. Ее заперли в этой психушке. За то, что она была не такой, как все. Придушенный стон вырвался из моих губ.       — Тише, детка. С твоей подругой всё будет в порядке. Никто из F.E.A.R. не притронется к ней, я обещаю, — проговорила Калавера, садясь рядом со мной и Джейком и начиная поглаживать меня по руке.       — Как ты можешь это обещать! — крикнул я на нее, пытаясь разглядеть ее лицо сквозь застилавшие мне глаза слезы.       — Дорогой, я работаю в этой больнице. Энди послал меня туда в качестве тайного агента Легиона и диверсанта. Я старшая сестра Энди, Джулиет. И поэтому я могу присмотреть за твоей подругой. Клянусь, что она будет в безопасности и я освобожу ее. Вот почему вы находите в пустыне новых легионеров. Это я помогаю им бежать. Не переживай так, дорогой, — так успокаивала меня Калавера, которую, как я теперь узнал, звали Джулиет.       Но ужасная тревога всё еще бушевала во мне. Ева была мне как сестра, если не по крови, то по духу. Она была сильной, но была ли она настолько сильной, чтобы выжить там в одиночку. Не в силах произнести ни слова, я сполз со ступенек на землю, чувствуя, что теряю связь с окружающей меня действительностью.       — Джейк, я уже всерьез за него беспокоюсь. Что мне делать? — услышал я словно вдалеке взволнованный голос Энди. Я не видел ничего вокруг себя, мое воображение рисовало мне жуткие картины того, что теперь ожидало Еву.       — Энди, милый, успокойся. Отнеси его к вам в штаб, а остальные пусть останутся с легионерами и никого не пускают туда, — произнесла Джулиет не допускающим возражений тоном.       И я почувствовал, что чьи-то руки обнимают меня и поднимают с земли, но чьи это были руки, я не видел. Я только понял, что кто-то из моих братьев несет меня на руках… Стоп. Ведь Джулиет сказала отнести меня в штаб Энди. Боже… А у этого тощего парня, оказывается, имелись какие-то мускулы. Вскоре я услышал, как скрипят доски ступеней нашего ветхого жилища. Моя комната. Энди опустился со мной на пол так осторожно, словно мать, укладывающая спать своего ребенка. Он уложил меня на постель и укрыл одеялом, и я думал, что теперь он уйдет.       Но он не ушел. По тихому скрипу досок я понял, что он ложится рядом со мной. Он не касался меня, но я чувствовал его близость, его дыхание на моей шее. Несмотря на охватившее меня горе, я задавался вопросом, почему он остался и лег рядом со мной. И тут я почувствовал, что он придвинулся еще ближе.       — О, Эшли, пожалуйста, приди в себя. Ты на год моложе меня, но ты гораздо сильнее. Я могу возглавлять Легион, но они тянутся к тебе. Наш Девиант. Ты даришь им надежду и силу. Без тебя мы бы все не были такой настоящей семьей. Пожалуйста, ты нужен здесь. С Евой всё будет в порядке. Джулиет позаботится о ней, как она заботилась обо мне. Ты так много значишь для нас… для меня. Не дай F.E.A.R. победить, заставив тебя сдаться и прекратить борьбу. Ты наш Девиант, мой Девиант, и ты должен быть сильнее, чем они. Мы можем победить. Только не оставляй меня одного. Я не смогу снова остаться один после того, как встретил тебя. Пожалуйста, Эшли, — просил меня Энди еле слышно, словно ему было страшно признаваться в том, в чем он сейчас признавался. В том, чтО я значу для него. Но ведь он значил столько же для меня. И я понял, что он прав: я должен быть сильным. Я должен быть сильным ради Евы, ради Легиона и Бунтарей. И ради него. Я не сдамся. И я всё выдержу. Неважно что. Непроизвольно я сам придвинулся ближе к Энди.       — Хорошо, Энди, я обещаю, — прошептал я и услышал, как он тихо всхлипнул. Он робко обнял меня одной рукой за талию и замер неподвижно. Вот и всё. И мы просто лежали так в лучах светившего сквозь окна солнца, и молча думали. Я думал о том, как произошедшее может отразиться на нашей борьбе. И я поклялся, что, несмотря на наши чувства, мы останемся здесь ради Легиона и Бунтарей, ради нашего дела. Конечно, скоро Энди должен будет рассказать обо всем остальным. Мы не могли скрывать наши отношения от наших братьев. Это было бы неправильно, и мы бы чувствовали себя виноватыми. Но пока что, пусть ненадолго, мне просто хотелось лежать здесь так и забыть об остальном мире. Энди значил для меня так много. Но у нас шла война за нашу свободу. Когда эта война будет окончена, тогда мы сможем посвятить себя друг другу. А до тех пор вот такие украденные у реальности моменты близости будут моим главным сокровищем.       Два дня спустя…       Ночь пришла на смену очередному дню, и звезды сменили на небе солнце. Энди, который теперь ночевал в моей комнате, уже уснул, а я все еще лежал без сна и думал. Калавера покинула нас еще вчера, но не раньше, чем мы рассказали ей и ребятам о нас с Энди. Они приняли это известие спокойно и даже, к нашему удивлению, сказали, что догадывались, к чему дело идет.       Еще Джулиет дала нам прослушать последнюю трансмиссию F.E.A.R., в которой говорилось о нас. И хотя они пытались это скрыть, слышалось, что они боятся нас. Наша семья легионеров значительно выросла, мы стали настоящей армией. Мы надеялись, что через какое-то время мы сможем выступить против F.E.A.R. Джулиет просила нас беречь себя и обещала позаботиться о Еве до тех пор, когда мы сможем ее освободить.       Я сильнее прижался к Энди и почувствовал, как его рука, обнимавшая меня, сжалась крепче. Рядом с ним было так тепло, даже этими холодными ночами в пустыне. Я тихо вздохнул и закрыл глаза, надеясь, что сны окажутся лучше, чем окружавшая нас реальность.       КРАХ!       Треск, звон разбитого стекла!       Я проснулся, как только начался этот грохот, а вскоре раздались и первые крики. Энди тоже проснулся и в первое мгновение инстинктивно попытался закрыть меня своим телом. Но в следующую секунду мы оба подскочили на ноги и, выхватив наши кинжалы, бросились в главную комнату, где столкнулись с остальными Бунтарями. Шум становился всё громче и пронзительнее.       — Что происходит? — закричал я, оглядываясь по сторонам.       — Набег F.E.A.R.! Они похищают легионеров! — крикнул Джейк в ответ.       — Быстро! Уведите всех в туннели! Спасите всех, кого только можете, от этих чертовых ублюдков! — скомандовал Энди, и мы бросились прочь из здания на помощь нашему Легиону.       Снаружи царил настоящий хаос. F.E.A.R. выхватывали застигнутых врасплох легионеров прямо из их постелей и утаскивали в тьму ночи. Паника, неразбериха. Я бросился на помощь одной девушке, которую схватил приспешник F.E.A.R. Я направил свой кинжал в его лицо, скрытое маской. Маска треснула, девушка вырвалась и бросилась на помощь остальным.       — В туннели! Все в туннели! Быстро! — прокричал я как можно громче, и видел, как многие тут же бросились к нашим укрытиям, спасая свои жизни…       Казалось, что время во тьме туннелей тянулось бесконечно. Но в конце концов забрезжил рассвет, и мы решились выбраться наружу. При свете первых солнечных лучей становилось видно, что все несли на себе отпечаток вчерашней схватки за собственную жизнь и жизни своих товарищей: порезы, кровоподтеки, порванная одежда. Я нашел Энди у входа в туннель.       — Насколько всё плохо? — спросил я, стараясь сдерживать волнение.       — Убитых нет, но пятнадцать захвачены в плен, — произнес Энди, глядя перед собой полным мрачной решимости взглядом.       — Что мы теперь будем делать?       — Как только все придут в себя и оправятся от ран, мы освободим похищенных и вернем их домой.       — Ты хочешь сказать…       — Да. Черный Легион и Бунтари больше не будут обороняться — мы будем наступать. Мы вломимся в логово F.E.A.R. и освободим наших сестер и братьев, — так говорил Энди, а в это время легионеры выходили из туннелей и собирались вокруг своего лидера. Я вгляделся в эти лица, испуганные, но вместе с тем полные решимости. Затем я повернулся к нему.       — Мы будем сражаться!       ***       Прошло всего несколько дней, когда Легион объявил, что готов к бою. В течение этого времени мы все занимались изготовлением нашего — довольно грубого — оружия из любого материала, который мы могли найти.       Вооружившись, все Бунтари собрались на открытой площадке перед нашим лагерем. Весь Легион собрался вокруг нас. Одетые во все черное, заново выкрашенные маски, оставляющие черные разводы на лицах, черные знамена с белыми символами-звездами.       — Легионеры! Пришло время, когда мы больше не можем лишь прятаться и обороняться. F.E.A.R. вторглись в наш дом и похитили наших братьев и сестер, которых мы должны спасти. Теперь наш черед отправиться туда, где прячутся эти твари и где они удерживают наших друзей, к спрятанной в этой пустыне тюрьме из металла. Наш долг — разрушить ее и принести солнечный свет в царство тени, — Энди поднял вверх сжатый кулак и, обращаясь к массе черных фигур, стоявших перед ним, прокричал. — Сестры! Братья! Кто мы?!       — Мы — Легион, потому что нас много! — был единодушный оглушающий ответ, и кулаки взметнулись вверх.       — Кого боятся F.E.A.R?       — Черный Легион!       — За что мы сражаемся?       — За свободу!       Легионеры кричали в один голос, а затем каждый испустил боевой клич. Как один, все Бунтари развернулись, и мы начали наш поход сквозь пустыню. К месту нашей финальной битвы. В несколько рядов и не останавливаясь, мы шли под палящими лучами.       Я не мог заставить себя не думать о том, что должно произойти. Что, если мы потеряем больше, чем спасем? А если кто-то из нас погибнет? Мысль о том, что я могу потерять кого-то из моих братьев-бунтарей, кого-то, кто спас меня от безжалостной пустыни и подарил мне дом и семью, — эта мысль была невыносимой.       — Эш, убери это выражение со своего лица. Мы победим, — вдруг произнес Энди. Так тихо, чтобы только я мог его расслышать. Наверное, он заметил мое волнение. Я постарался взять себя в руки.       — Прости, — сказал я.       — Не волнуйся. Всё будет хорошо, — Энди постарался успокоить меня, подарив мне легкую улыбку. Я улыбнулся в ответ и снова стал смотреть вперед. Стараясь заставить себя не думать о том, что ожидало нас в ближайшие часы, я мысленно напевал одну из наших песен. Но когда этот куб, этот ад из металла показался вдали, мне захотелось развернуться и бежать обратно к нашей нефтяной вышке. Да уж, не очень-то это было смело и сильно.       Энди остановился неподалеку от единственной двери, ведущей внутрь металлического куба. Повернувшись, он обратился к Легиону:       — Вот оно. Мы должны сражаться, чтобы спасти то, что мы любим и во что верим. Наша большая семья и наша свобода должны быть в безопасности, прежде чем мы сможем позволить себе остановиться. Эти трусы прячутся в тенях. Так давайте же станем солнцем, которое прольет свет и изгонит тень. Мы будем держаться вместе, и вместе же мы будем сражаться!       — Борьба!       — Борьба!       — Борьба!       С каждым словом наши кулаки пронзали воздух у нас над головами, подчеркивая смысл этих слов. Мы стояли вместе, воодушевленные, и наши голоса звучали всё громче. Мы были сильны. Мы были Легионом.       Затем мы все повернулись лицом к стальной двери. В клубах черного дыма перед нами возникло пять приспешников F.E.A.R., крепко сжимавших свои проклятые посохи. Несколько мгновений мы молча смотрели на наших смертельных врагов.       Кристиан выступил вперед и, слегка размахнувшись, ударил кулаком в землю. Земля содрогнулась от мощной вибрации. Приспешники F.E.A.R. исчезли в дыму, отброшенные ударной волной, сокрушившей стальную дверь, за которой открылся темный проход.       — Вперед! — вскричал Энди, и с этим боевым кличем мы все бросились вперед, в неизвестность. Мы оказались в тускло освещенном коридоре. И тут же, еще не привыкнув к этой темноте и плохо разбирая окружающие нас предметы, мы стали отыскивать наших товарищей.       Вскоре мы услышали зовущие нас крики и увидели клетки из металлических прутьев, в которые были заперты десятки людей, увидели и другие кошмарные приспособления, к которым некоторые из заключенных были привязаны.       — Освобождайте их!       И мы стали освобождать: сбивать замки, срезать ремни, развязывать веревки. Многие из освобожденных, те, у кого были силы, присоединялись к нам. Когда мы освободили всех, Энди дал сигнал следовать за ним дальше по коридору, и мы пошли за нашим лидером, держа наше оружие наготове, навстречу тому, что поджидало нас в глубине этого жуткого узилища.       Вскоре Энди остановился, как и мы следом за ним, поскольку перед нами вновь возникли приспешники F.E.A.R., много приспешников. И не только те, подобных которым мы видели раньше, но и те, которые, казалось, были более высокого ранга в этой дьявольской иерархии. Мы стояли, ожидая решающего момента, секунды текли медленно, а напряжение заполняло все окружающее пространство, отчего, казалось, становилось трудно дышать.       И тут Энди издал боевой клич, достойный демона, потрясший до основания это логово. И мы все бросились вперед. Битва началась, и мы атаковали наших врагов. Легионеры, как один, сражались со своими похитителями. Бунтари выбрали своей целью F.E.A.R. высокого ранга, и мы принялись уничтожать их.       Как и остальные Бунтари, я орудовал своим кинжалом, стараясь уничтожить мерзких тварей. Но в какой-то момент я, наверное, утратил бдительность. Борясь с одним из высокопоставленных F.E.A.R., я не заметил, как несколько его приспешников подкрались ко мне сзади и схватили меня за руки. Мой противник занес надо мной свой посох, и я подумал, что настал мой конец.       И тут я услышал такой бешеный крик, который испугал бы и адского цербера. Бледная рука взметнулась передо мной и отбросила F.E.A.R. прочь от меня на землю. Энди с выражением предельной ярости на лице бросился к другим тварям, вспарывая их глотки. Они падали с клокочущими хрипами, захлебываясь своей черной кровью. На мгновение я оцепенел, но затем я схватил посох того, кто собирался убить меня, и размозжил им ему голову. Затем, сломав посох о колено, я бросил его на омерзительный труп. Вокруг под ударами нашего оружия падали последние приспешники F.E.A.R.       — Эшли, ты в порядке? — Энди бросился ко мне, хватая за плечи. Я быстро оглядел его с головы до ног. И вздохнул с облегчением — с ним всё было хорошо. Только несколько порезов и синяков, как и у всех нас к этому моменту.       — Я в порядке. Ничего серьезного. А как Легион? — я огляделся и увидел, что наши легионеры всё еще держат оружие наготове, опасаясь новой атаки. Я слегка улыбнулся им, давая этим понять, что опасаться больше нечего. F.E.A.R. потерпели решающее поражение, и остатки их темных сил скрылись, уйдя обратно в тени.       — Никаких потерь. Мы все в безопасности и мы победили. Мы свободны, — Энди выдохнул с облегчением. Теперь всё было кончено.       — Мы победили! Мы победили! — раздался голос Кристиана, которого накрыло приливом восторга.       Он кинулся обнимать Джинкса, который резко вздрогнул, вероятно, оттого, что Крис задел какую-нибудь его рану. Но вскоре всеобщие крики ликования сотрясали всё окружающее пространство. То, что еще недавно казалось несбыточной мечтой, теперь стало нашей реальностью. Мы сделали это. Я обнял Энди за талию и прижал к себе.       — Идемте домой, ребята.       Мы возвращались в заходящих лучах солнца, и наши знамена гордо развивались на ветру. Темно-розовое небо в последний раз указывало нам путь домой. Потому что когда взойдет солнце, многие из нас вернутся в свои прежние дома, больше не опасаясь преследований. Мы же, Бунтари, все были из одного города, а потому должны были вновь жить рядом. И мы по-прежнему собирались держаться вместе. Просто на случай, если наша помощь снова потребуется.       Энди и я сидели на крыльце нашего штаба, над нами простиралось ночное небо, и не было слышно ни звука. Впервые легионеры могли спать спокойно и не держать в постели рядом с собой свое оружие. Чувство спокойствия было разлито вокруг.       — А что мы будем делать, когда мы вернемся обратно? — спросил я Энди, который в этот момент глядел на звезды.       — Еще не знаю. Мы с тобой, наверное, вернемся в школу, как и твоя подруга Ева, когда Джулиет там всё уладит. Теперь, когда всё это уже позади, наше будущее может быть таким, каким мы сами захотим, — ответил Энди, не отрывая взгляда от ночного неба. Я посмотрел туда же, на миллиарды звезд, и ощутил приятное умиротворение. Вся наша жизнь простиралась перед нами, и я еще никогда не чувствовал себя таким счастливым. Я сильнее прижался к Энди и положил голову ему на плечо.       — Наши жизни наконец-то принадлежат только нам. И я планирую прожить свою жизнь рядом с тобой, — впервые за всё время, проведенное в этом месте, я говорил так смело и уверенно. Я поднял глаза на Энди, Энди посмотрел на меня, наши взгляды встретились.       — А я не планирую куда-либо отпускать тебя от себя, — тихо прошептал Энди и в первый раз прикоснулся своими губами к моим губам. Это был быстрый, но очень нежный поцелуй, от которого сердце заколотилось у меня в груди. Я улыбнулся Энди, и мы вернулись к нашему наблюдению за звездами. В конце этой истории мы были счастливы и мы готовились сказать «прощай» этому месту.       То, ради чего мы трудились, ради чего мы боролись, стоило всех наших усилий. И нам больше не придется пить из разбитых бокалов за наши неудачи и поражения. Когда взойдет солнце, наша жизнь начнется заново, как в Новый год. Да, говоря о солнце… Я уже видел, как начинает светлеть небо на горизонте. И скоро это место будет существовать лишь как воспоминание, как и Бунтари. И до тех пор, пока не пробьет новый час для новой борьбы, все вы будете слышать легенды, истории о нас, о The Wild Ones...