***
В парке они выбирают самое тихое и удаленное место, так, чтобы их никто не видел. Чтобы это было только их место. Некое своеобразное убежище от внешних проблем, обязательств, от родителей, друзей, ото всех. Большой дуб защищал от палящего знойного солнца, пропуская лишь теплые мелкие лучики, которые пятнами ложились на кожу, на клетчатое покрывало и корзину с выпечкой. Шепард опять перепадёт за то, что она стащила несколько ароматных сахарных булочек из Старбакса, но ей, кажется, все равно. Рэй любит, когда Хизер кладет голову ей на колени, позволяя вплетать в темные волосы цветы, растущие поблизости; или просто перебирать пряди, вглядываясь в умиротворенное лицо Шепард. Иногда их настолько сильно изморяет солнце и прошедший день, что обе позволяют себе несколько часов сна в компании друг друга. Хизер сразу же легла на покрывало, прикрыв глаза и глубоко вздохнув. Рэй тихо примостилась рядом. — О чем думаешь? — Хочу уехать отсюда, — признается она, — вот бы куда-нибудь на запад рвануть. Поедешь со мной? — Конечно, — улыбается Содерс, — дай только колледж окончить. — Ловлю на слове. Потом ведь не отвертишься. — Знаю, — и берет за руку. Чувствует, как ее пальцы сжимают в ответ. Тишина прерывается лишь резким стрекотанием насекомых, шелестом травы и листьев, а ещё далёкими голосами людей, но это все постепенно отходит на второй план, становится таким незначительным, и пятна солнца под плотно сомкнутыми веками становятся чем-то приятным и теплым, а мир, абсолютно весь мир, концентрируется лишь в переплетённых пальцах. Дыхание становится тише и размереннее. Время замирает, и Рэй хочет, чтобы это длилось вечно.***
Под вечер становится прохладнее и Хизер достает с заднего сиденья машины свою кожанку, протягивает Рэй, но та отказывается; Шепард умиляется всё ещё заспанному виду подруги, но молчит из вежливости. Небо постепенно становилось темнее и, кажется, где-то далеко начали собираться темные тучи. — Мне уже пора домой, мама волноваться будет, — виновато замечает Содерс. Хизер выдыхает дым, выкидывает тлеющий косяк за окно; убирает кисть из-под щеки и заводит машину. Когда до дома остаётся всего ничего, Рэй прерывает привычную тишину: — Завтра… Завтра у меня игра, — опускает взгляд и мнет край майки, — ты приедешь? — Конечно, — пожимает плечами Шепард. — Люблю бейсбол. А ещё это твое выражение лица каждый раз когда ты отбиваешь мяч. Хизер корчит гримасу, машет руками, и начинает смеяться, а Рэй вспыхивает от смущения и понарошку бьёт ту локтем в бок. — Дура. Они остановились напротив входа в дом Содерс, и ещё немного болтали обо всем. Вдруг Хизер встрепенулась, будто поняв что-то. — Мне кажется, если ты задержишься ещё немного, у тебя больше не будет подруги, — и указывает на окно дома подруги. Сквозь шторы было видно как бегала туда-сюда явно взволнованная тень ее мамы. Рэй тихо выругалась и быстро отстегнула ремень безопасности. — Ладно, покеда, — целует в щеку. Это тоже привычный ритуал, жест. Поначалу, конечно, это было странно, неловко и смущающе, но со временем Хизер привыкла. Наверное, все так делают. Рэй стоит на пороге своего дома и махает вслед ровно до тех пор пока машина не скрывается за ближайшим поворотом. Дома ее встречает теплая атмосфера семейного очага, мама с телефоном в руке и отец, мирно попивающий чай перед телевизором, где передавали последние новости о спорте и, конечно же, бейсболе.***
На поле шумно. Команды разминаются, шутят, переговариваются и подбадривают себя, давая друг другу «пять», и Содерс как-то сама втянулась во всеобщий настрой на победу, отгоняя терзавшие ее мысли. Хизер не пустили к ней, поэтому Рэй старается отыскать ее хотя бы глазами, безнадежно утерянную в толпе зевак и преданных бейсболу болельщиков. Руки немного подрагивают. Это, в конце концов, не мировой матч, не олимпиада, но и не просто игра. Она шумно вдыхает разряженный воздух, а в животе начинает разливаться приятное тепло. Она тут. Наконец-то. Когда Хизер пробралась через скопление людей в первые ряды, игра уже началась. Толпа заведена до предела. Девушка вертит отцовский охотничий бинокль в руке, явно волнуясь. Шум вокруг напрягал ее не меньше. Ее отец дал ей его на время, и то при условии что дочь вернёт бинокль как можно быстрее. Шепард неосознанно кривится, вспоминая наказы отца, но как-то по-доброму. Лёгкая улыбка трогает ее губы. Команды выходят на поле, занимают позиции. Команда Рэй была атакующей. Девушка становится в отведенное для отбивающих место, занимает позу, крепко вцепляясь в свою биту. Питчер уже взошел на горку и готовится к подаче, а Содерс, кажется, готова испепелить желанный пробковый мячик; где-то позади движется кетчер, подсказывая куда кидать, но Рэй, будучи одаренной чутьем и вымученной тренировками одержимого бейсболом отца, интуитивно прикидывает траекторию; видит все обманные движения ее сегодняшнего главного противника — подающего. Судья подаёт знак, и питчер за считанные секунды отправляет мяч в полет. Нервы напрягаются, Содерс сглатывает и инстинктивно закрывает глаза, когда замахивается битой; но удара не происходит, а сзади раздается хлопок перчаткой-ловушкой. Первая подача — и промах. По толпе прокатывает разочарованный шум, а судья записывает страйк. Ещё два и придется сесть на скамью. Рэй шумно выдыхает воздух, стряхивает напряжение с рук и вновь покрепче перехватывает биту. Замечает, что ладони начали немного потеть. Нужно постараться. Ради своей команды. Ради отца. И Хизер. Когда питчер начинает подавать, тело уже знает, куда двигаться; девушка отклоняется немного назад, замахиваясь битой чуть позже, чем обычно. Удар приходится на самый конец биты — настолько сильный, что едва не вырвал ее из рук. Сердце возбужденно дрогнуло, глаза широко распахнулись… — Беги! Рэй срывается с места, поднимая в воздух пыль, бежит так быстро, как только может. В ушах страшно шумит, крики заведенной толпы, ветер, ее дыхание и собственная кровь, бьющая в венах сливаются в один хор. Впереди — желанная база и, кажется, что все вокруг темнеет, оставляя просвет лишь для ее цели. Мяч перелетает на другую сторону, к центральному игроку внешнего поля, и стоящий на защите игрок уже готовится ловить; Содерс, за пару метров до первой базы, принимает отчаянную попытку заскользить по земле, жертвуя кожей рук и чистотой одежды; первая касается площадки. С одной стороны болельщиков слышится вздох облегчения, с другой — разочарованные крики. Но Рэй все равно, ведь главное продолжать игру. Она быстро встаёт на ноги. Хизер счастливо улыбается ровно до тех пор, пока не замечает болезненно скривившееся лицо подруги. Та, наконец встав, склонилась над землёй и вцепилась в колени. К ней подошли, о чем-то спросили, но через пару секунд девушка выпрямилась и, улыбаясь, жестом показала что все в порядке. Игра продолжалась в том же темпе.***
Все, что оставалось — сидеть на скамейке около здания и ждать. Шепард жутко хотелось закурить, но если ее увидят… ну, будет крайне неприятно. Поэтому девушка периодически глубоко выдыхала теплый майский воздух. Он пах чем-то цветочным и напоминал запах Рэй, когда та встречалась с Хиз после работы. Девушка, опёршись локтями в колени, склонилась над землёй. Ненавидела ждать. Каждый раз, когда дверь звучно хлопала, Шепард вздрагивала и поднимала голову, но — ничего. От скуки она прошлась по площади, пнула несколько смятых банок, вертела в руках телефон; звонила много раз, но, как обычно, никто не брал. Когда дверь хлопнула в финальный раз, Хизер сама намеревалась идти за подругой, но остановилась на полпути к цели. Вид у Рэй был подавленным. — Э-э… Сегодня куда? Может, опять в кино, ну прям как тогда… — начинает Хизер, крутя на указательном пальце ключи, едва их не роняя. Но Содерс ее быстро перебивает. — Не надо, я… э-э, — и как-то отрешённо переводит взгляд в пол и сжимает губы. — Я сегодня хочу побыть одна, спасибо. Девушка накидывает обе шлейки рюкзака на плечи и спешно проходит мимо Шепард, стараясь игнорировать ее непонимающий взгляд. У Хиз внутри все быстро вскипает. — Это из-за проигрыша, да? — вырывается у Хизер, но нет, она точно не станет молчать, не теперь, — да в задницу это, Рэй, ну подожди! Содерс семимильными шагами преодолевает расстояние до парковки и, игнорируя все попытки подруги завязать нормальный разговор, надевает шлем и запрыгивая на свой байк. Шепард пытается ухватить ту за руку, но Рэй грубо вырывается из хватки. — Удачи, — говорит она, заводя мотоцикл и срываясь с парковки, оставляя Хизер в замешательстве и смешанных чувствах. Со злости пинает ближайшую мусорку и идёт к своей машине.***
Несколько дней они не пересекались. Вообще не контактировали. Хизер, конечно, не было одиноко, ведь на работе и в свободное время ей было с кем поразвлечься. Однако, мысли постоянно крутились вокруг этой странной ссоры. Шепард часто углублялась в мысли, забывая обо всем остальном — и, как правило, во вред окружающим. С работы ее выпихнули на день-другой из-за множества мелких неудач и промахов. «Выспись ты наконец», — последнее, что услышала Хизер. Но так это все только нельзя оставлять, думает она, заворачивая на шестьдесят восьмую авеню, к дому Содерс. Шумные улицы сменяются тишиной и шумом посаженных близ дороги деревьев. Там — гробовая тишина, и Шепард немного напрягается, когда поднимается по внешним ступенькам, стучит в дверь — и никто не открывает. Она надавливает на ручку и та легко поддается. В доме удушающая пустота. Хотя вокруг довольно прибрано, мрачность помещения все равно отталкивает. Хизер поежилась, оглядываясь на входную дверь, потому что просто так заходить тоже неправильно. Поэтому спешно начинает подниматься по скрипучей лестнице — она знает, что комната подруги на втором этаже. Девушка почти сразу замечает чуть приоткрытую дверь, обклеенную плакатами, из-за которой можно было уже с лестницы различить нотки музыки. Чуть подальше — ванная, а за ней ещё несколько закрытых комнат. Так хочется изучить их, но она и так уже достаточно наломала дров. Хизер без особых раздумий входит в комнату Рэй. Перед ней тут же открывается тот ещё видок: разбросанные вещи, биты, мячики, перчатки, перевернутый стул, открытый шкаф, демонстрирующий весь смятый гардероб хозяйки; а ещё этот неприятный дым, который оккупировал всю комнату. Виновница всего этого мирно лежала на кровати, закинув одну руку под голову, и курила косяк. Шепард почувствовала как сильно начинают слезиться глаза, и тут же распахнула окно. Прохладный воздух ворвался в комнату, мешаясь с дымом, и немного помог дышать. Хизер потерла нос, нахмурилась, упёрлась ладонями в бока и повернулась к подруге — та лежала, совершенно безразличная ко всему. Девушка несколько раз позвала Содерс, потрясла за плечо — ничего, никакого результата. И даже когда Хизер начинает похлопывать по щекам, Рэй морщится, качает головой из стороны в сторону, и невнятно что-то говорит. Только сейчас Шепард замечает ремень рядом и несколько шприцов. Использованных. — Что?! Да ты же обдолбанная в задницу! — выдыхает Хизер, резко выпрямляясь. — Ну ты даёшь, подруга, давай-ка поднимайся. Шепард пытается поднять Рэй, благо, она довольно лёгкая, ставит на ноги. Перекинув ее руку через шею, Хизер тащит безвольное тело в уборную. Та особо не сопротивлялась, ровно до удара копчиком о дно ванны. Холодная вода хоть на немного, но приводит в чувство. Рэй морщится, зрение немного проясняется и становится чётче. Острые капли хаотично стекают по коже, а мокрая одежда неприятно липнет к телу. Девушка обхватила руками плечи, подрагивая от холода. — Где твои родители? — Я не знаю. Тихий голос с хрипотцой теряется в шуме воды. Хизер вздыхает, садясь на корточки возле бортика, подпирает щеку. Рэй сползает немного вниз, позволяя скопившейся воде доставать до затылка — так легче. — И зачем? — Я не знаю. Шепард хмурится, серьезно посмотрев на полностью расслабленное и безучастное лицо девушки. Резко ее начало раздражать вся эта ситуация, в конце концов, какое право она имеет колоться, так поганить этим всю свою жизнь? — Должна же быть какая-то причина для этого, — Хизер вскакивает на ноги, разводя руки в стороны, — расскажи мне! Рэй вздыхает, прижимая руки к лицу. — Ноги, — говорит, — болят. Морфин он как же как обезболивающее, ты же знаешь… — Так почему не пойдешь к врачу? — Не хочу, — и отводит взгляд. — Тогда узнают, что у меня какая-нибудь болезнь, и… ну, возможно, я больше никогда не поиграю в бейсбол. — Черт, ну ты даёшь, — нервно смеётся Шепард, — так ведь лучше пойти сейчас, пока симптомы не такие острые, пока эти боли не стали ещё хуже. — Мне было очень важно прийти на недавний матч, — вздыхает девушка, — после него я собиралась, правда… — Ты уже зависима. — Нет, — Содерс чуть приподнимается на локтях, постепенно начиная повышать голос, — нет, никогда. — Тебе нужно в больницу. — Но я не могу бросить бейсбол, Хизер, не могу! — кричит Содерс, надрываясь и кулаком ударяя бортик ванны. — Пусть я переломаю все колени, но продолжу играть! Шепард резко переменилась в лице, быстро схватив подругу за ворот майки и подняв над ванной; хлопок звонко прозвучал как гром среди ясного неба. Рэй чувствует, как сильно начинает болеть и краснеть щека. А Хизер начинает сжимать плечи, впиваясь ногтями в кожу и немного трясти. — Прекрати, боже, хватит! Я не хочу общаться с человеком, который сбегает от очевидных решений к наркотикам. Пусть они и притупляют боль, но черт возьми, гораздо проще сходить в больницу и не мучить ни других ни себя! Шепард разжимает руки и Рэй тихо оседает на дно ванны, прижимая ладонь к щеке. В глазах быстро накапливаются жгучие слёзы, мешаются с водой. Хизер разворачивается и спешно уходит, оставляя подругу наедине с собой и своими мыслями.***
Хизер немного приподнимает брови и напрягается, когда на звонившем телефоне высвечивается имя Содерс. Уже прошло довольно много времени после их ссоры, и Шепард уже начало казаться что вот он — конец их дружбе. — Приезжай, прошу, приезжай, — задыхается она на той стороне провода, всхлипывая, и Хизер, утешая, торопливо ищет ключи от своей машины. — Я… Я в больнице. Всю дорогу девушка нервно кусала губу и стучала пальцами по потёртой коже руля — думала о многом, и надеялась что у нее все будет хорошо. Шепард распахивает дверь клиники, быстро влетая и осматривая холл в поисках знакомых лиц. Там ее встречает отец подруги, который сидел в кресле для ожидания, сокрушенно опустив голову вниз. Хизер поздоровалась, спросила как его дочь. — Если бы не я, — начал мистер Содерс, качая головой и еле сдерживая слёзы, — с ней все было бы хорошо… Чертов бейсбол, будь он проклят! И так сильно бьёт по подлокотнику в порыве чувств, что все посетители повернули головы на звук. Хизер вздохнула. — А... Можно войти? Марк безучастно кивнул, вскинув густые брови, и Шепард проходит мимо. В палате царит уныние и тоска; ночник даёт мало света, тускло мерцая на тумбочке рядом с койкой. В воздухе чувствуется смрад вонючих лекарств, и девушке хочется поскорее оставить вот это все, выбежать из госпиталя, снова позвонить Содерс и отчитать за тупую шутку — но нет. Она лежит, беззащитная, беспомощная, под многочисленными препаратами и капельницей. Ее мама сидит рядом, держа за руку, говорит что-то утешающее, а Рэй продолжает улыбаться, даже когда так больно. Когда миссис Лэнг замечает девушку в дверях, она торопливо встаёт, что-то говорит дочери, целует в лоб, и идёт на выход. Проходя мимо Хизер останавливается на пару секунд, кладет руку на плечо, ободряя, и выходит за дверь. — Я уже думала что ты не приедешь, — начала говорить Содерс, но так тихо и вымучено, что Шепард рвано выдохнула — так непривычно слышать такой голос. Она подошла и села рядом. — Я рада что ты тут. Хизер кивает и берет за руку. — Воспаление надкостницы, — продолжает девушка, прикрывая глаза и шумно выдыхая воздух. — Хорошие новости — операция не понадобится. Правда, все равно терапию назначили. Возможно ещё месяц не смогу играть. Хизер усмехается и выдыхает. Глаза тут же наполняются слезами, но слезами облегчения. Улыбаясь, шепчет, что очень волновалась; крепче сжимает руку Рэй. — Спасибо, что приехала тогда. Ночник мерцает, будто вот-вот перегорит лампочка, но этого все не происходит. Мотылек, так невовремя залетевший сквозь открытое окно, все бился о раскалённое стекло, обжигался, и снова летел на спасительный свет. Но Рэй уже слишком устала, чтобы думать о метафорах, о сравнениях, о смысле — она лишь заворожена печальным взглядом этих глубоких карих глаз, которые сейчас заполонили весь ее мир. Рэй поднимается на локтях как может и порывисто целует куда-то в район краешка пухлых губ Хизер, цепко хватается за рукав ее джинсовой куртки, словно ищет разрешения и поддержки. Последняя крепко обнимает, выдыхая куда-то в шею; просто падают вместе на кровать. Запах терпких духов становится невыносимо одурманивающим, и мешается с ненавистно больничным. Рэй шепчет что любит до смерти, а Хизер что больше никогда не оставит одну. — Пообещай мне завязать с морфином. — Обещаю.***
…Когда Рэй выходит из душного помещения Квинского Колледжа, на улице во всю царит спасающая прохлада очередного майского денька. Хизер все так же ждёт ее, копаясь в телефоне и раздражённо постукивая носком ботинок по плитке. Шепард готовиться выдать тираду, но смягчается, когда видит гипс на ноге подруги; позволяет себе немного шуток по поводу ее походки. Они опять поедут в парк. Как всегда.