Слишком долго смотрел я бездне в глаза, И она мне ответила взглядом. И нам нечего больше друг другу сказать, Мы друг друга наполнили ядом*
Он не тонул, нет. Просто медленно уходил на дно. Где-то наверху ярко светило солнце, он видел блики на поверхности воды. Его окутывала тьма, с каждым мгновением все сильнее отделяя от солнца и спасительного воздуха. Он не чувствовал боли и страха, его обволакивал странный покой. Немного жаль, что ему больше не увидеть солнца, не вдохнуть полной грудью свежего воздуха, но покой был куда желаннее и важнее. Он слишком устал… Веки, налившиеся свинцом, закрылись, позволяя безболезненно уйти в темноту. И вдруг что-то неуловимо изменилось. Он распахнул глаза — стало куда светлее. Но это не он приблизился к поверхности. Солнце опускалось к нему! Разве такое возможно? Чем он мог заслужить?.. Свет приближался стремительно, неотвратимо. Встреча была неизбежна. Что ж, увидеть напоследок солнце — не так уж и плохо. Веки снова стали закрываться. Уже меркнущим сознанием он выхватил, что к нему приближалось никакое не солнце. Это был человек, окружённый нестерпимым сиянием. И он протягивал руку в бесплотной попытке дотянуться. Сияние обожгло, причиняя невыносимую боль. — Себ! Этот крик ещё стоял в ушах, когда Себастьян подскочил в постели. Он тяжело дышал, словно действительно всплыл с большой глубины. Лёгкие жгло. Немного восстановив дыхание, он глянул на часы. Пятый час утра. Чертыхнувшись, Себ поплёлся на кухню, стараясь вести себя тихо, чтобы не разбудить Лили. Лили, его маленькое сокровище… Себастьян сварил кофе и вышел во двор, подкуривая сигарету. С возвращением в его жизнь Лили Себ бросил пить, оставил оперативную работу, сменив её на более безопасную и денежную, а вот с курением завязать так и не смог. Адреналина порой не хватало до дрожи в пальцах, но думать только о себе он больше не мог. Майра навсегда заперта в STEM, у Лили остался лишь он. Покидать же свою девочку снова Себастьян не собирался ни в коем случае. Бывший детектив неторопливо пил кофе, глядя на пустынную ещё улицу спального района. Кримсон-Сити со всем прошлым остался далеко-далеко. Новый город, новый дом, новая работа. Новая жизнь. Тихая и спокойная, в которой не было места ничему, выходящему за рамки нормального и обыденного. Скоро проснется Лили, он отвезет её в школу, сам отправится на службу пожарного инспектора. Как и вчера. Как и завтра. Внутри всё сжалось от острого осознания неправильности всего происходящего. Захотелось тут же куда-то бежать, что-то делать. «Лили», — одна только мысль о мирно спящей в своей комнате дочери отрезвила его. Какая, к чёрту, неправильность?! Нормальное детство его девочки — вот что было правильно и важно. И всё. Ничего более не имело значения. *** — Себ!!! Властный крик вновь заставил его подскочить. Воздуха не хватало катастрофически. На часах — 4:20. Себастьян мог поклясться, этот голос был ему смутно знаком. Вспомнить бы ещё… Ему снова снился тот же сон. Однако в этот раз он, кажется, успел погрузиться ещё глубже. Свету потребовалось куда больше времени и усилий, чтобы догнать его. Себастьян не очень-то верил в вещие сны и прочие экстрасенсорные практики, хоть в юности и фанател от Дэйла Купера. Но этот сон беспокоил его. Было в нём что-то такое тревожное. Прогнав ненужные мысли, Себастьян стал думать о более приятных вещах. У одноклассника Лили день рождения, и его родители собирались отмечать в детском центре развлечений. Себ усмехнулся, вспоминая, как придирчиво Лили выбирала подарок своему приятелю. Преодолев самую сложную для холостого мужчины вещь — девичьи сборы, — Себ и Лили поехали на праздник. Торжественное вручение подарков в ярких упаковках до смешного серьёзными детками. Впрочем вся серьёзность держалась не дольше десяти минут. Детвора самозабвенно резвилась на игровой площадке, пока Кастелланос и ещё некоторые родители сидели за столиком, болтая на отвлеченные темы — от налоговых деклараций за этот год до последнего просмотренного фильма. То ли от шума, то ли ещё от чего-то разболелась голова. Себ покрутил ей, разминая шею. Сердце пропустило удар. У дальней стены, за цветастыми батутами, стоял тот, кого Себ хотел бы видеть в последнюю очередь. Потянуло гарью, затхлостью и порохом. Истлевший халат с капюшоном прикрывал обгоревшую плоть. Рувик просто стоял и смотрел, не мигая, прямо на… Лили! Это длилось всего мгновение. Стоило сморгнуть, и он исчез. Себастьян огляделся, пытаясь найти его снова. Кастелланос даже не знал, хочет ли он увидеть его или наоборот. «Это всего лишь галлюцинация, — Себ глубоко вдохнул. — Рувик не может здесь быть. Он мёртв. Я сам уничтожил его мозг. Я помню это». — Себастьян? Всё в порядке? — Одри, мать именинника, обеспокоенно тронула его за руку. — Ты какой-то бледный. — Да, всё хорошо, — Себ кивнул, растерянно улыбаясь. Он нашёл Лили среди детей и больше не сводил с неё глаз. Привкус гнили с языка так никуда и не делся. *** — Себ… Голос стал едва слышен, а свет почти не причинял боли. Кастелланос открыл глаза, уже не заходясь кашлем и не задыхаясь. Наконец-то он понял, кому принадлежал голос. Рувик. Вот уже которую ночь он приходил к нему и… будил, не давая утонуть во сне? Что за дикий бред — прогонять один кошмар другим, куда более страшным. Он что, с ума сходит? Себ вышел во двор без традиционной чашки кофе и сигареты. 4:20. Пустынная улица, залитая рассветным солнцем. Он уронил голову на руки, взъерошивая волосы. Да что с ним не так?! С таким трудом отвоёванная спокойная жизнь опять начинала ускользать, как вода сквозь пальцы. Налетевший порыв ветра зашелестел листвой. И в этом шелесте мужчина отчётливо услышал своё имя. Он вскинулся, оглядывая улицу. На проезжей части стоял Рувик. Себастьян замер, ожидая его дальнейших действий. Да и что бы он мог предпринять? Револьвера, верного товарища, под рукой всё равно не было. Он покоился в самом дальнем углу кладовки, в обувной коробке. Рубен сделал шаг вперёд. В абсолютной тишине, разлившейся с его появлением, Кастелланос услышал шорох его босых ног о дорожное покрытие. Обгоревшая рука медленно поднялась вверх в знакомом жесте. Ещё шаг. Себастьян вжался в спинку скамейки. Ему и в лучшей своей форме нечего было противопоставить Рувику, а теперь-то уж и подавно. Но ничего не происходило. Рувик просто протягивал руку, приближаясь очень медленно, словно ему приходилось преодолевать огромное сопротивление. Он дошёл до низенького белого заборчика, окружавшего участок их дома, и будто бы уперся в невидимую стену. Рувик замахнулся и ударил её кулаком — для Себа всё происходило как в замедленной съёмке. Обожжённые губы зашевелились, но слишком медленно, чтобы что-то разобрать. Кастелланос, завороженно следивший за ним, уже почти встал, собираясь пойти ему навстречу, как вдруг его руки коснулись: — Папа? С голосом Лили в мир вернулись и остальные звуки. Где-то на соседней улице проехала первая машина — это сосед мистер Оуэн отправился на работу в пекарню. Ветер игрался в кронах. Пели птицы. Рувика не было. — Да, милая? — Себастьян посмотрел на дочь, сбрасывая оцепенение. — Ещё так рано… — Мне вдруг стало очень жарко. Я пошла на кухню, чтобы попить, и увидела, что дверь открыта. И ты здесь спишь, папа… — Да, мне тоже стало жарко, милая, и я вышел подышать. И не заметил, как задремал. — Ну, раз уж мы оба так рано проснулись, идём завтракать? — девочка солнечно улыбнулась, хватаясь за его руку и утягивая в дом. От Себастьяна не укрылось, как Лили бросила быстрый взгляд ровно туда, где стоял Рувик. — Малыш, ты никого не видела, когда вышла? — осторожно спросил Себастьян. — Нет, папа, только тебя, — она беззаботно пожала плечами. — Мы идём сегодня в парк? — Да, разумеется, Лили. Довольная улыбка, осветившая личико девочки, была бесценным сокровищем, смывавшим все тревоги. *** Рубен возник в проходе магазина, за полкой с крупами. По лицу его было понятно, как он зол. Себ взвесил в руке банку консервированных персиков — единственное, что могло быть применено в качестве средства самозащиты. Рувик оскалился и взмахнул рукой. С полки полетели упаковки, лопаясь и засыпая пол своим содержимым. Замигал свет, а после лампы и вовсе лопнули. Кажется, Викториано пытался что-то кричать, но Себастьян ничего не слышал. А потом он увидел, как крупа на полу сложилась в одно короткое слово: «STEM». Мужчина посмотрел на Рувика, но того и след простыл. Испарился и учиненный им беспорядок. Лампы висели под потолком и светили, как им и было положено. Пачки круп мирно стояли на своих местах. Мимо проходила пожилая женщина с корзинкой, выбирая рис. «Пора к врачу», — решительно подумал Кастелланос, но на этой мысли осекся. Нет. Если он действительно болен, у него заберут Лили. А этого допустить нельзя, она и так слишком долго была разлучена с ним. Следовало искать другие способы. Да и мало ли на какого врача можно было нарваться. Взять того же Хименеза… *** Ему снова снилось, как он идёт ко дну. Сияние, в котором он видел Рубена, становилось всё слабее, но Викториано тянулся за ним, упрямо и настойчиво, как сам Себ когда-то шёл к «Маяку». Зачем? Что ему нужно? Чего он хочет? Почему не оставляет в покое? Выяснить это можно было только одним способом. Себ потянулся из последних сил наверх, преодолевая невероятную тяжесть и влечение глубины. Рувик, заметив это, сощурился и рванулся вниз. Кончики их пальцев почти соприкоснулись. Себ видел Рубена очень близко, успел разглядеть пораженную кожу и ртутные глаза. Его губы вновь зашевелились, и Кастелланос был уверен, что вот сейчас — ещё одно мгновение — и он наверняка сможет его понять. С неодолимой силой его потащило вниз, разрывая, делая невозможным едва не состоявшийся контакт. В глазах Рувика разлилась досада. Нехватка воздуха обожгла лёгкие. Себ проснулся. Все, что он мог сказать после этого сна — Рувик не желает ему зла. Поверить в это было трудно, Себ не знал, откуда в нём взялась такая уверенность. Он просто это знал. Бегать от проблем Кастелланос не привык, так что стоило попытаться выйти на контакт. Он задумался над тем, как это сделать. Не устраивать же, право, спиритических сеансов! Возможно, надо найти гипнотизера. Однако его планам по установлению связи с Рувиком не суждено было сбыться. На утро Лили пожаловалась на головную боль, да и выглядела неважно. Она заболела внезапно, скоротечно и очень сильно. Себастьян проводил бессонные ночи возле постели своей девочки, меняя холодные компрессы и сбивая лекарствами жар. Он был бесконечно благодарен их доктору, Валери Грейс, позволившей Лили лечиться дома. Она успокаивала его хорошими прогнозами, посещая их каждый день. Кастелланос мало спал — организм, оказывается, помнил, каково это, — а если и спал, то это был мёртвый сон без сновидений. Рувик не появлялся. В один из вечеров, когда Лили смогла заснуть пораньше, Себ задумался, отчего так происходит. Возможно ли то, что неоднократное пребывание в STEM в экстремальных условиях сделало его неспособным к обычной спокойной жизни? И Рувик, и его попытки выйти на связь, все эти сны — не более, чем попытка мозга получить адреналин? Ведь стоило случиться чему-то действительно серьезному, как всё прекратилось словно по волшебству. Убедить себя в этом оказалось куда проще, чем окончательно поверить в реальность призрака Рувика. Вскоре Лили пошла на поправку, как и обещала доктор Грейс. Покидая их дом после осмотра, она задержалась на пороге: — Лили очень повезло с отцом, мистер Кастелланос. Не часто в наши дни такое встретишь — мужчина с ребёнком, справляющийся со всеми трудностями в одиночку. Признаться, когда вы только первый раз обратились ко мне, я слегка волновалась за девочку. Ну, вы понимаете… Состоятельный, холостой мужчина, да к тому же весьма привлекательный — до воспитания ли дочери тут. Но вы, мистер Кастелланос, прямо-таки исключение из правил. Это достойно уважения и восхищения. — Что вы, миссис Грейс… — Мисс, — кокетливо поправила она. — Мисс Грейс, Лили — всё для меня. — Об этом я и говорю, — она подошла ближе и проникновенно заглянула в глаза. — Пусть так и остаётся, Себастьян. Кастелланос замер. Эта женщина была так похожа на Майру именно сейчас. На прощание она снова улыбнулась так, что Себ не смог отвести глаз и сдержать ответной улыбки. В комнате Лили была затеяна генеральная уборка, чтобы никакого воспоминания о болезни не осталось. Расставляя по местам выстиранные и высушенные игрушки, девочка вскользь поинтересовалась: — Папа, а доктор Грейс больше не придёт к нам? Она мне понравилась, такая добрая и хорошая — как мама. — Лили… Себ был поражён услышанным. С самого выхода из STEM девочка ни разу не заговаривала о Майре ни в каком ключе. Он понимал, что ей, как бывшему ядру, известно куда больше, чем он мог представить. Да и у Майры было достаточно времени, чтобы всё ей объяснить. И все же. Доктор Валери Грейс… Кастелланос вспомнил, как недавно сам сравнил её с Майрой. Всколыхнулась шальная мысль — а вдруг?! Себ трезво оценивал свои возможности и способности — в некоторых вопросах, связанных с воспитанием дочери, он был попросту некомпетентен. Лили нужна была женщина, которая если и не заменит ей мать, то хотя бы станет старшей подругой. Не теряя даром времени, Себастьян уже через несколько дней пригласил Валери на ужин, она с радостью согласилась. Лили посмеивалась над его волнением, которое не удалось скрыть. Малышка на вечер оставалась с Кэтти Оуэн, соседской девчонкой, охотно соглашавшейся сидеть с детьми за отдельное скромное вознаграждение. Это был ещё один пункт возвращения к нормальной жизни — перестать бояться оставлять Лили с кем-то чужим. Перед уходом он ещё раз проинструктировал Кэтти и Лили и велел звонить ему по любому вопросу. Девушка, заплетавшая косу его дочери, хмыкнула: — Все будет в порядке, мистер Кастелланос. Вам не о чем беспокоиться, вы же знаете — на меня можно положиться. — Да, Кэтти, спасибо, — Себ ещё раз глянул на себя в зеркало. — Вы отлично выглядите, — подмигнула девчонка и лукаво добавила. — Я бы и сама с вами на свидание пошла с удовольствием, будь вы чуть-чуть моложе. Хотя… Вы такой горячий, мистер Кастелланос. — Кэтти! — Себастьян рассмеялся и одернул её больше для порядка. Свидание прошло великолепно. Валери оказалась не только блестящим профессионалом, но и интересной, обаятельной женщиной. После ужина и прогулки в парке Себ проводил её до дома и ограничился одним лишь лёгким поцелуем. Кастелланос вернулся в парк, чтобы немного привести мысли в порядок. Валери очаровывала его, в какой-то момент даже показалось, что она идеальна. Но что-то грызло. И Себ никак не мог понять, в чем дело. Он сидел на скамейке и курил, глядя на фонтан. Валери хороша, но торопиться все же не стоило. Этой ночью ему снова снился Рубен. Они были в «Маяке». Их разделял длинный больничный коридор. Викториано печально покачал головой, отвернулся и пошёл прочь. Себастьян знал, что нельзя позволить ему уйти. Он пошёл, всё ускоряя шаг, пока не сорвался в бег. Но догнать удаляющуюся спину Рувика никак не получалось. Внезапно, что-то почувствовав, Рубен обернулся. Разделявшее их расстояние сократилось вмиг, он сгреб его за воротник рубашки и зло прошипел: — Да посмотри вокруг, Себ! Настолько не ожидая что-либо услышать от него, Себастьян вцепился в его запястье, не закрытое халатом. Руку прошила боль, он отдернул её. Рубен, выглядевший не менее удивленным, рванул рубашку и приложил ладонь к голой груди. Боль затопила сознание. Очнувшись ото сна, мужчина опрометью кинулся к зеркалу в ванной. На груди красовался ожог — отпечаток чужой ладони. Пальцы тоже болели и были обожжены, правда, не так сильно. За завтраком Лили, конечно же, увидела перебинтованные пальцы. Она округлила глаза и взволнованно спросила: — Папа! Где ты поранился? — Ах это, милая… Я обжегся сигаретой. — Сильно болит? — Нет, совсем не болит. По взгляду девочки было понятно — ему не поверили.***
Валери была потрясающей женщиной — внимательной, умной, заботливой. Она быстро нашла общий язык с Лили, и та в ней души не чаяла. Она стала бывать у них всё чаще. Себу нравилось проводить время втроём. Как будто бы они семья. Настоящая. Они сидели в семейной кафешке. Лили уплетала шоколадное мороженое, Валери потягивала молочный коктейль. А Себ просто любовался ими обеими. Играла какая-то весёлая ненавязчивая музыка. Слышался детский смех. Идиллию нарушил скрежет разбитого стекла. Кастелланос не придал этому никакого значения — в кафе наверняка что-то постоянно разбивается. Но услышанный им мелодичный перезвон заставил его заоглядываться по сторонам в поисках источника звука. Уличный музыкант в сквере через дорогу. И надо же было ему выбрать именно эту мелодию! Расслабиться больше не удалось. «Лунный свет», созданный для умиротворения, давил на психику похлеще скрипа пенопласта.***
Свидание с Валери было невероятным. Многообещающим. Словно в дурманной дымке Себастьян садился в такси вместе с самой прекрасной женщиной, которую когда-либо знал. Поднимаясь в лифте в квартиру, Себ обнимал её, жарко целуя. Валери жалась к нему. Они были будто нетерпеливые влюбленные подростки. Себ парил — подобная эйфория окрыляла. Он чувствовал себя как никогда живым, помогая женщине избавиться от ненужных и так мешающих сейчас вещей. Кастелланос приоткрыл глаза, чтобы взглянуть на Валери, и замер. Нет. Нет. Нет. Нет! Такого просто не могло быть. Он страстно целовал, но вовсе не Валери. Рувик жадно и горячо впивался в его губы, опаляя своим жаром. Однако самым страшным оказалось вовсе не это. Эйфория никуда не исчезла даже после того, как Себ увидел в своих объятиях личный ночной кошмар. Странное, необъяснимое и иррациональное ликование наполняло все его существо. Рувик открыл глаза, отрываясь от поцелуя, и откинулся на подушки. Его грудь тяжело вздымалась. Он скривил губы в усмешке: — Иди ко мне, Себ. От этого низкого голоса, хриплого от желания, Себастьяна пробрало до сладкой дрожи. Иметь настолько сексуальный голос просто незаконно. А этот подлец ещё и рассмеялся, теснее обхватывая его ногами и подаваясь навстречу. — Ну же, Себ… Кастелланос подпрыгнул в постели, пытаясь отдышаться и чувствуя невозможное возбуждение. Осознание, что это был всего лишь сон, пришло не сразу. Доплетясь до ванной с болезненным уже стояком, Себастьян почти с ненавистью посмотрел в зеркало: — Сукин ты сын, Рувик. Кошмары кошмарами, но делать со мной такое… Господи, — Себастьян запер дверь, намереваясь разобраться с непроходящей проблемой. — До чего ты докатился, Себ?.. Но помимо этого, было нечто куда более серьёзное. Кастелланос был уверен, что все происходящее — реальность. Свидание с Валери. Её квартира. И Рувик в постели. Все было по-настоящему. Но он проснулся в собственном доме, совершенно один. По зеркалу пошли трещины. «Лунный свет» пролился в тишине набатом. С той стороны зеркальной глади, идеально копируя его позу, находился Рубен. Он пристально смотрел на Себа. И Кастелланос полностью расслабил мышцы, позволяя своему отражению вести. Медленно его рука поплыла вверх, к зеркалу. Что-то вычертила. Рувик согнулся пополам, словно от страшной боли, а Себ — вслед за ним. Когда он выпрямился, все уже было в норме. Только на запотевшем зеркале подтекала надпись: «STEM». Это походило на безумие. Или… Мысль, зудящая на периферии уже очень долгое время, затопила собой разум. Рувик ведь писал ему и раньше! А Себастьян был слишком глуп, чтобы понять его правильно, поверить. Его дернули за руку: — Папа? Папа! — Лили улыбалась ему своей безмятежной солнечной улыбкой. Они шли по украшенной цветными флажками улице на ежегодную осеннюю ярмарку. Рядом была Валери, державшая Лили за другую руку. Гомон сотен людей, музыка, смех. Кастелланос не понимал, как они все здесь оказались — он только что был в душе. Себ сбросил руку дочери и схватился за голову. — Себастьян, что с тобой? — обеспокоенный голос Валери, она хотела коснуться его. — Нет, не подходи, — он ушёл от прикосновения. Виски прошило острой болью. Лёгкие сдавило нехваткой воздуха. Смолкли все звуки. Свет померк. Себ зажмурился, падая на колени. Словно сквозь толку воды до него донеслось еле слышное: — Давай же, Себ. Давай! Кастелланос рванулся на этот голос, как к единственному спасению. Его руки ноги и торс обхватили склизские щупальца, утягивая назад с огромной силой. Мужчину замотало из стороны в сторону, заставляя потерять всякую ориентацию в пространстве. Хлынувшая отовсюду вода довершила это дело. Голос размножился эхом на разные лады. Он угрожал, упрекал, умолял, смеялся, сожалел. И вдруг вспыхнуло неимоверно яркое солнце. Себ, превозмогая боль, потянулся к нему. Он рвался наверх, к свету, к воздуху. К свободе. Но чьи-то сильные руки обхватили его запястья и потянули. Себ подался им навстречу. Спрут с длинными щупальцами тащил его вниз, обратно в темноту. Силы оставляли его, сопротивляться хотелось все меньше, но руки не отпускали. В какой-то момент Кастелланосу показалось, что они разорвут его надвое — уступать никто из них не собирался. Свет обжигал, пронизывая до костей. В толщу воды прошла волна жара и какого-то устрашающего гула. И ещё одна. Щупальца ослабили хватку, а руки напротив удвоили напор. Поверхность воды ощутилась липкой плотной плёнкой, последним препятствием перед тем, как вынырнуть, подняв кучу брызг. Себ кашлял, сплевывая жидкость, оказавшуюся вовсе и не водой, хватаясь за бортик ванны, в которой сидел. В помещении царил полумрак, но глаза болели, как если бы он смотрел прямо на солнце. Руки и ноги слушались плохо. Слегка очухавшись, Себ огляделся. Он был в какой-то лаборатории, выглядевшей заброшенной и давно не используемой. Но оборудование, к которому он был подключён, было довольно новым и весьма знакомым. STEM, будь оно всё проклято! Возле соседней ванны кому-то помогали из неё встать. Какой-то парнишка в белом халате подал руку второму подключенному, тот выбрался, проигнорировав предложенную помощь. Послышался недовольный голос: — Я же говорил — в первую очередь Кастелланос… Кутаясь в полотенце, к ванне, где все ещё сидел Себастьян, подошёл Лесли. — Как ты, Себ? — вот только голос принадлежал Рубену. — Я умер и попал в ад? — хрипло спросил Кастелланос. — Ты, наконец, очнулся, — усмехнулся Рубен. — Какого чёрта происходит? — Никаких вопросов, — категорично отрезал Викториано. — Сначала я осмотрю тебя, говорить будем после. Возражать сил не было. Рубен помог ему выбраться из ванны и довел до кушетки. Ноги не держали Себастьяна совершенно. Ему было все равно, что с ним делал Рувик, он тупо отвечал на все вопросы и никак не отреагировал на блеснувший в руках Викториано шприц. Только через несколько часов, более-менее придя в себя, Себ подал голос: — Что все-таки, черт возьми, происходит? — Блэйк, оставь нас, — приказал Рувик. Парень, которого Себ уже видел ранее, с явным недовольством одернул халат и покинул комнату. Проводив его взглядом, Рубен хмыкнул и покачал головой. Себ его, в принципе, понимал. С молодыми всегда трудно. — Итак, к делу. Разговор будет трудный, Себ. — Думаю, я ко всему готов. — Не уверен, — мрачно произнёс Рувик. — Когда тебя нашла Кидман с предложением спасти твою дочь, я уже следил за действиями «Мёбиуса». Блэйк их сотрудник, он помогал мне. — Еле сбежав от них, ты тут же полез обратно?! — А что мне оставалось? Подарить им STEM? — голос Рувика опалил злостью. — План был хорош и всё могло бы получиться, если бы не эта ненужная спешка. Мне жаль, что все вышло именно так. — Что произошло после того, как мы вышли? — Вы не вышли. Всё, что ты видел после Юниона, — такая же работа STEM. «Мёбиус» не был уничтожен. Кидман и Майра мертвы. Кто-то сдал их Администратору. — А Лили? — Мне очень жаль, Себ, — Рубен сжал его плечо. — Твоя дочь не перенесла попытки Майры стать ядром. — Нет… — Себастьян уронил голову, крепко зажмуривая глаза. — Ты знаешь, как всё было до того, как ты якобы выбрался из Юниона. Но ты никогда не выбирался оттуда. Из той критической ситуации они нашли наилучший выход. Ты стал ядром. Твой отцовский созидательный инстинкт вкупе с невероятной живучестью и опытом пребывания в системе сделали тебя лучшим кандидатом. Не таким идеальным, как психопат или ребёнок, но в своём роде. Ты уже должен начать осознавать, что все было ненастоящим. Подстраивалось под тебя и твои желания. — Зачем ты вытащил меня? — Чтобы их смерти не были напрасны. — Я не знаю, благодарить тебя или проклинать… — Не думаю, что ты и дальше хотел бы служить подопытным кроликом и быть источником для новых разработок. — Ты прав, Рув… Рубен.***
Иного выхода Себ просто не видел. Не знал, как ещё покончить со всем тем, что свалилось на него в одночасье. Это было слишком. Даже для него. Вновь потерять только обретенную дочь. Понимать, что все жертвы были напрасны — «Мёбиус» продолжал существование, как ни в чем не бывало. Кидман мертва. Майра мертва. Ода всё же мёртв. А единственный, кому он мог теперь доверять, это Рувик, сбежавший-таки в теле Лесли. Нет. Преодолеть это не помогло бы виски, как и сколько в нем не топись. Себ предпочёл бы более мужественный способ, но оружия у него не было, как и времени на длительную подготовку. Он вздохнул. Все мучения скоро закончатся, остался последний шаг к «светлому» будущему. Кастелланос шагнул вперёд, выбивая из-под ног табурет. Петля на шее затянулась, но высота была недостаточной, чтобы сломать ему хребет. Тело, вопреки приказам разума, попыталось сохранить жизнь, пусть и такую дерьмовую. Он захрипел, цепляясь за петлю. В этот же миг в комнату ворвался Рувик. Он, матерясь на чем свет стоит, бросился к нему. Себ отбивался от него, чтобы завершить начатое. Однако Рувик оказался и тут сильнее и ловчее. Он срезал петлю, и они вместе повалились с грохотом на пол. Себастьян закашлялся, расслабляя верёвку. И тут же его лицо обожгло болью. В сердцах Рубен отвесил ему ещё одну крепкую затрещину. — Ничего лучше не придумал?! — практически прошипел Рувик. — Не для того я потратил столько сил, чтобы вытащить тебя из STEM, а потом позволить вздёрнуться. — Зачем мне жить? — Себ посмотрел прямо в полные бешенства ледяные глаза. — Я больше не могу. Раз за разом биться, чтобы проигрывать. Я не могу, Рубен. Мои жена и дочь мертвы. Друзья мертвы. А все преступники безнаказанно гуляют на свободе, и никому дела до них нет. — Если не видишь иных смыслов, живи хотя бы ради мести. Как и я. Живи для того, чтобы отомстить за то, что сделали с нами. Чтобы уничтожить «Мёбиус» вместе со мной. Рубен протягивал ему руку. Глядя в полные решимости глаза, долго думать не пришлось. Себастьян взял его за руку, а после разрыдался сущим неудержимым потоком. Викториано не уходил, давая Себу все, что только мог в этот момент — свое присутствие рядом. Себастьян был ему нужен. Впереди новая война.Я подняться не в силах из тёмных глубин, И азот в моих венах вскипает. Слишком долго был с бездной один на один. И она меня не отпускает*