Интериоризация

      –Как обычно пытаешься выглядеть идеально? — Элайджа Камски произносит это вместо приветствия и, будучи одетым в халат на голое тело, подходит к старательно прихорашивающемуся у зеркала Коннору, — Брось, твои волосы не будут уже лежать ровнее… — протягивает бокал с мартини.       –Я не пью, Эл, — голос парня дрожит. Слова приветствия так и не были произнесены. Да и к чему они здесь, если мозг считает, будто эти двое не прощались?       Коннор уже бывал в гостях Камски, чей дом можно было бы охарактеризовать по принципу «сдержанная роскошь». Полнейший минимализм в мебели и цветовой гамме. Всё было так органично и правильно, что парень чувствовал себя крайне уютно. В обиталище его родителей старались сделать так, чтобы всё выглядело демонстративно богато.       –Правда? — разочарованные голубые глаза отчего-то блестят. — А на вечеринке у Карла ты здорово набрался. Неужели на тебя сок и вода так действуют? — он хитро улыбается, ставит бокал и тянет парня с собой на черный кожаный диван, стоящий у окна. — О, господин криминалист, да вы покраснели? — Камски издевается, устраивая парня у себя на коленях.       –Может… не надо? — Декарт-младший невольно поправляет галстук. У них уже была близость с Камски. Парень прикрывает глаза, тут же вспоминая холодный шелк простыней, жар тела, горячее дыхание близко-близко с виском…       Будущего криминалиста прошиб холодный пот. Он не испытывает такого жгучего желания, как этот человек, но… ощущать себя в его объятьях было так приятно…       –Сними ты эту удавку, — Элайджа принимается медленно растягивать узел черного галстука, — Тебе вовсе ни к чему ходить в моем доме в этой строгой одежде. Она, честно признаться, немного утомляет меня, — мужчина закусывает губу. Он развязывает узел и накидывает галстук себе на шею.       Проведя рукой по воротнику и не найдя привычного элемента, Коннор чувствует себя неуютно. Галстуки были его масками, позволяющими выглядеть всегда серьезно и элегантно. Стоило ему раздеться, и будто бы исчезал весь этот лоск, обнажая миру напуганного мальчика.       –Мне… нам обязательно делать это снова?       В прошлый раз, когда Коннор открылся мужчине, сказав, что до этого он никогда ни с кем не спал, Элайжа был искренне изумлен этим сообщением. При всем том, что парень оказался весьма сдержан в общении, его можно было назвать довольно привлекательным. То, что тот никогда не помышлял соблазнить хоть какую-нибудь младшекурсницу, слегка потрясло Камски.       –Почему бы и нет? — мужчина притягивает его за лацканы пиджака, нежно целуя в полуразомкнутые губы. — У нас на двоих целая ночь… — принялся мягко расстегивать пуговки на его сорочке. — Но прежде мне нужно твое согласие…       Этот человек обладал поистине чарующей волей. Всё, чего бы он не пожелал, могло лежать у его ног, сраженное поразительным магнетизмом. Эти, волосы, голос, кожа, запах…       –Может… может, хотя бы не здесь? — Коннор понимает, что сдается, чувствуя нежные прикосновения губ к своей шее. — Эл, мне было больно в прошлый раз… Очень больно…       –Сегодня я буду ласковым с тобой. Идем…       Они поднимаются на ноги. Мужчина берет парня за руку, ступая босыми ногами по холодному полу. Черный галстук всё еще висит на его шее. Коннор невольно любуется своим любовником: уверенный в себе, умный, сильный и хитрый. Очень хитрый. Но почему-то эта черта не отталкивала, не подсовывала подозрение за подозрением, а заставляла тянуться к нему, лететь, расправляя крылья. Так, порой, мотыльки устремляются прямо на костер, не подозревая даже, что их ждет неминуемая гибель в этом притягательном и прекрасном пламени.       Комната Камски — воплощение стиля и самоуверенности. Зеркало без оправы от пола до потолка украшает противоположную от кровати стену. Из окон открывается панорамный вид на холодные дали.       –Здесь тебе нравится больше? — голос Элайджи звучит будто бы из другого мира. Коннор сглатывает, переводя на него взгляд. Их глаза встречаются. Классический виски со льдом растворяется в «Синем дьяволе».       –Здесь прекрасно.       Большего и не надо. Камски охватывает ладонями лицо Декарта, прижимаясь всем телом, галстук соскальзывает вниз. Через несколько мгновений парень сам кладет руки на бедра ректора.       –Умница, — успевает произнести Элайджа между поцелуями. Наконец-то Коннор начинает проявлять активность! Как же долго мужчина жаждал ее!       Декарт обнимает Камски, а тот начинает медленно, не разрывая поцелуй, утягивать их обоих на широкую постель. Элайджа снимает с него пиджак. Ловкие пальцы смело и быстро освобождают тело студента академии от опостылевшей деловой сорочки.       –Эл… Эл, подожди, — Коннор вдруг отрывается от него, неловко убирая руки, — Я… мне страшно.       –Ты ведь сам сказал, что мы уже делали это, — Камски фыркает и ласково улыбается, — Иди ко мне, сегодня ты получишь удовольствие… — он протягивает ему руку, но Декарт-младший стоит в нерешительности, кусая нижнюю губу. — Обещаю, тебе ничего не придется делать. И даже твой многострадальный зад останется неприкосновенным.       –Совсем? — по его тону сложно догадаться, что это за эмоция: надежда? разочарование? Коннор для Элайджи был не меньшей загадкой, чем он сам для него, — Но как же тогда…       –Бедный мой мальчик, ты что, порнуху не смотришь? — Камски вдруг улыбается, — Иди ко мне… — прижимает его к себе, вдыхая носом аромат кожи у шеи, — Какое же ты сокровище.       Элайджа снова принимается его целовать. Мужчина прекрасно помнит их последнюю проведенную вместе ночь. Камски еще не успел отблагодарить своего мальчика за те минуты наслаждения, что он получил, а ведь стоило! Потому Элайджа уверенно стягивает с Коннора сорочку и вдруг разворачивает спиной к постели.       –Ложись, — мягкий голос, — Ты даже не представляешь, чего лишаешь себя.       Коннор покорно ложится на холодное темно-фиолетовое покрывало. Его обнаженные плечи, усыпанные застенчивыми веснушками, тут же покрывают мурашки. Тело парня очень бледное — даже в самую жару он всегда носит костюмы. Камски нависает над ним с легкой усмешкой.       –Закрой глаза, — он берет его руки и кладет над головой. Парень молча повинуется, не видя смысла отпираться, пока губы мужчины настойчиво и, при этом, нежно, целуют его губы, шею, ключицы… Желание тела, увы, не всегда совпадает с желанием сознания. В случае Коннора эти два явления вообще работали в разных плоскостях.       Хочет ли его тело Камски?       Нет.       Отзывается ли оно на ласковые прикосновения?       Да.       Желает ли разум парня быть с этим мужчиной?       Да.       Хочет ли его сознание секса?       Нет.       Ресницы дрожат. Коннор приоткрывает глаза, глядя на сидящего на его бедрах Элайджу — тот с усмешкой расстегивает ремень на брюках. Короткий халат хозяина дома в этой позе подтверждает догадку Декарта-младшего, что на мужчине нет нижнего белья.       –Ты хмуришься. Тебе что-то неприятно? — Камски склоняет голову, словно рассматривает созвездия родинок на его коже, а потом сгибается, проводя языком дорожку по сжавшемуся в единый миг животу. Это приводит к мгновенной реакции: парень непроизвольно ахает.       — Что, нравится?       –Да…       –Приподнимись-ка, — Элайджа стягивает с него брюки, — тебе нужно меньше думать и больше чувствовать, — брюки оказываются на полу.       –Что я должен делать?       –Расслабиться. И ничего более.       Камски раздевает парня до конца и снова нависает над его губами, целуя вновь и вновь — сколько потребуется и куда потребуется. Губы, скулы, подбородок, шея, ключицы, плечи, грудь, солнечное сплетение, низ живота, пах… Затем мужчина резко проводит мокрым языком снизу вверх по поднимающемуся члену Коннора.       «Отлично, мальчик мой. Ты вовсе не сломан — ведь именно таким ты называл себя в прошлый раз?»       Коннор действительно в их предыдущую встречу заявил, что он сломан в сексуальном плане и не сможет получить то удовольствие, которое желает подарить ему Элайджа. Тот лишь рассмеялся в ответ на его слова. В психику парня он не лез, но это пробудило в нем жгучее любопытство. Подобно ученому на пороге открытия новой формы жизни, Камски решился изучить этот уникальный образец.       Губы уверенно охватывают твердеющую плоть. Вздохи Декарта-младшего становятся чуть громче, а взгляд Камски — покровительственнее. Вверх-вниз, вверх-вниз, вверх-вниз. Правая ладонь мужчины ложится на грудь парня, массируя сжавшийся в горошину сосок, а пальцы левой мягко устремляются к сфинктеру.       Щеки Коннора краснеют, дыхание сбивается. Он сгибает колени, чуть постанывая от манипуляций этого демона. Еще… снова… еще…       –Тебе хорошо? — словно сквозь туман раздается тихий вопрос мужчины, поднявшего голову над целой вселенной.       Хочет ли его сознание секса?       Нет.       Желает ли разум парня быть с этим мужчиной?       Да.       Отзывается ли его тело на ласковые прикосновения?       Да.       Хочет ли оно Камски?       Да!       –Да!       Он и сам не ожидает того, что вместе с воздухом из его горла вылетит это слово. Коннор прижимает ладонь к губам, заглушая невольные стоны. Что это? Что с ним такое? Этого никогда не случалось. Коннор даже от боли никогда не стонал!       –Сегодня ты получишь всё самое лучшее… — Камски вновь наклоняется, беря в рот его член и немедленно заглатывая.       –Изверг, — почему-то у Декарта-младшего появляется сильное желание оскорбить Элайджу, но тот не обижается, пристально глядя на своего обнаженного пленника исподлобья, — Тиран. Чудовище. Тварь!       На последнем слове Камски проворачивает своим ртом что-то настолько неописуемое, что парень чуть ли не взвизгивает. Его мучитель на мгновение отстраняется, чтобы отдышаться. Он довольно улыбается.       –Нравится быть со мной? — Элайджа нависает над Коннором, проводя большим пальцем по его губам. Парень кивает, не находя силы говорить, — Тогда я продолжу. — И они сливаются в поцелуе, при котором Камски продолжает надрачивать член Коннора. В какой-то момент Декарт-младший зажимается.       –Что такое? — мужчина обеспокоен. Что это за реакция? Так быть не должно! Он делает что-то не так?       –Я… я сейчас кончу… — Коннор практически шепчет, ему не хватает воздуха, чтобы сказать это громче.       Камски ухмыляется и снова возвращается к его члену, вновь беря его ртом и продолжая отсасывать. Он делает это все быстрее и быстрее, удерживая темп, пока его рот не заполняет солоноватая жидкость, а лежащий на спине парень не испускает протяжный стон. Элайжа сглатывает, довольный проделанной работой. Минуют тысячи световых лет.       –Ты в порядке? — он участливо ложится рядом с Коннором спустя, кажется, целую вечность и обнимает его, тепло улыбаясь. Тот прижимается к нему в ответ. Где-то в неизвестной галактике взрывается и исчезает с небосвода звезда, в то время как двое лежат в тишине.       –Ты проглотил? — решается спросить парень, не поднимая взгляда.       –А что тебя смущает? — этот вопрос веселит Камски, — Мальчик мой… тебе ведь было хорошо, верно?       –Да.       Элайджа снова молчит. Коннор отличается от всех его любовников и любовниц, которые тут же стремились завалить комплиментами своего богатого покровителя. Но ему — его кареглазому сыщику — не нужны деньги. Ему нужна любая моральная поддержка. Просто, чтобы рядом был тот, кто способен выслушать и помочь. Еще было бы неплохо научить его расслабляться — уж больно зажат он в своих рамках.       –Хочешь, я заварю тебе чай? — такое Камски спрашивает едва ли не в первый раз в жизни. Неужели этот мальчик за каких-то четыре свидания так повлиял на его манеру поведения?..       –Было бы неплохо… — Коннор мягко улыбается в ответ.       Снова пауза. Теперь отчего-то сам Элайджа чувствует себя странно. Уютно, но… не так, как обычно. Он еще несколько минут ждет, что Декарт-младший скажет хоть что-то о том, как он, Камски, потрясно делает минет. Но, видимо, не судьба. Мужчина садится на кровати, запахивая развязавшийся халат, и поднимается на ноги. Коннор знает, где находится кухня. Полежит и последует за ним сам.       –Эл… — тихий голос за спиной заставляет Элайджу замереть и обернуться.       –Что такое, мой мальчик?       –Ты знаешь, что ты кусаешься? — в интонации Коннора скользят ехидные нотки. Это еще что такое?! Да чтоб хоть кто-то сказал подобное?! Ему! Камски! В лицо! После минета?!       Но почему-то помимо изумленной злости по телу мужчины разливается тепло. Он мягко улыбается парню и спокойно отвечает:       –Значит, мы будем учиться делать это вместе. И как можно лучше.