Пепел к пеплу
В чайной в верхнем кольце Ба Синг Се тихо и пусто. Лишь пыль оседает за закрытыми дверями. Говорят, великий генерал Айро, дракон запада, был владельцем этой чайной и хотел провести остаток дней в тишине, разливая древние настойки в дымящиеся чашки и делясь мудрыми советами со всеми, кто перешагивал порог. Мало кто в это верит. Двери чайной были открыты всего лишь несколько недель, а после закрылись навеки. Но даже год спустя проходившие мимо горожане иногда останавливались и заглядывали в потемневшие окна. «В Жасминовом Драконе готовили лучший чай в городе, — рассказывают они своим знакомым. — Возможно, лучший в мире. А старик, что владел им... С ним можно было поговорить обо всём. Его глаза повидали мир, и он знал, о чём говорил.» «Что же с ним случилось?» «...никто не знает.»***
Когда всё идёт не по плану и пепел твоих грёз оседает, как прах, у твоих ступней, немудрено задуматься о том, что всё могло произойти иначе. Даже через год Катара порой не может избавиться от подобных размышлений. Быть может, если бы Зуко оказался прав насчёт Азулы, возможно, всё обернулось бы по-другому. Быть может, если бы Азула была... ...чуть более не в себе и чуть меньше контролировала себя... ...чуть больше прислушивалась к призрачному голосу матери и чуть меньше сконцентрирована на убийстве её ребёнка, которого она любила больше её... ...чуть более беспечна в отношении скрытой силы своего брата и чуть меньше меньше уверена в своей... ...чуть меньше злилась и чуть больше боялась банального одиночества... ...тогда, возможно, её молния не ударила бы со всей мощью кометы Созина. «Возможно», и на этом месте её сердце сжимается, а в горле появляется ком... Возможно, если бы Катара не выбежала на поле и случайно не притянула выстрел Азулы, Зуко успел бы приготовиться отразить молнию, твёрдо стоя на земле со спокойствием в сердце и душе. А возможно, если бы Катара лучше умела исцелять... Возможно, Зуко бы выжил. Но теперь все «возможно» — лишь пепел, засевший в разуме Катары и окутывающий её полные сожалений мысли, пока сама она сидит вместе с братом и смотрит на мемориальный камень. Никто не способен изменить прошлого.***
Когда пришли вести, Айро угощал Аанга и его друзей чаем в Жасминовом Драконе. Озая содержали в Ба Синг Се под пристальным надзором Белого Лотоса. Его должны были перевести в Страну Огня, как только Зуко займёт трон, так что все ждали, когда вернётся Катара на Аппе и скажет им, что там безопасно. Хозяин Огня был повержен. Ба Синг Се вернулся в состав Царства Земли. От флота Озая остались только обломки. Они уже победили, и поэтому победу Зуко над Азулой все принимали как должное. Катара так и не прибыла. Вместо этого порог чайной переступил посыльный Царства Земли с ястребом Народа Огня на плече и сообщением для Айро в руке. Когда Айро развернул свиток, ему не надо было произносить ни слова. Все в комнате всё поняли, когда увидели, как опустились плечи Айро, как его дух не выдержал тяжести прожитых лет. В это мгновение огонь в глазах Айро стал пеплом. Последующие дни были сумбурными, наполненными шоком и горем. Все пытались разобраться с хаосом, воцарившимся после гибели Зуко. Зуко не стало, Озай находился в тюрьме, а Азула потерялась в разрозненных осколках своего разума, так что бразды правления перешли к Айро, и теперь ему предстояло вместе с аватаром заняться восстановлением. Айро так и поступил, тихо и без возражений. Всё своё время он отдал работе, участвуя во встречах, подписывая документы и путешествуя по Стране Огня, чтобы восстановить честь, ради которой отдал жизнь его племянник. Окружающие думали, что он занимался государственными делами, так как ему не оставалось ничего иного, а также, чтобы не думать ни о чём другом. Возможно, он хотел почтить память своего племянника. И хотя последнее определённо было правдой, порой казалось, что Айро просто спешил со всем этим покончить. Только Тоф всё поняла. Все остальные продолжат жить, им предстоит построить новый мир, мир спокойствия и любви, мир, в котором они все смогут жить. Они были опорой друг для друга. Все просто считали, что Айро тоже продолжит жить дальше. Но Тоф знала, что никакое сочувствие и поддержка не поможет Айро. Она знала это с того момента, как пришли вести. Даже без магии земли Тоф понимала с самой первой встречи со стариком, как сильно тот любил своего племянника. Все его разговоры занимал Зуко, потому что Зуко — это всё, что у него было. Айро не переживёт потерю второго сына.***
Молния в теле Зуко поглотила его, выжигая внутренности. После этого наступил холод, какой он никогда раньше не испытывал, даже когда он погрузился в ледяное море после взрыва своего корабля. Он почти умер тогда, но ожоги не оказались смертельными, и дяде удалось спасти его. Но в этот раз боль была чересчур сильной, и за ней следовало онемение. Зуко понял, что умирает. Он смог продержаться достаточно долго, чтобы узреть победу Катары над Азулой. Катара перевернула его на спину, и за это он был ей благодарен. Он хотел увидеть её лицо, лицо друга, чтобы не быть в одиночестве. Исцеляющая вода на его груди была тёплой, а не холодной. Какая-то часть его разума пришла к мрачному выводу, что так быть не должно. Ему почудились слёзы в глазах Катары, хотя он не был уверен в верности увиденного. Он уже не мог сосредоточить взгляд на её лице. Она заговорила, но голос её звучал таким далёким, что казался давно забытым воспоминанием. В его последних словах было сожаление. Он попытался раскрыть рот, и у него откуда-то появились для этого силы. Вода на его груди засияла, став последней яркой точкой в его потемневшем взоре, но этого было не... было не... — Этого было недостаточно, — прошептал он. — Всё, что я... было недостаточно. В конце концов, его не стало.***
Магов огня не хоронят в могилах. Когда они умирают, их возвращают Агни. Огонь, что наполнял их в жизни, даруется им в последний раз в смерти. Говорят, после этого огонь использует энергию своего бывшего хозяина, чтобы зажечь новую жизнь, нового мага огня. В результате искра пламени возвращается, чтобы продолжить существование в ком-то другом. Пепел к пеплу. Сокка мало что знал о культуре Народа Огня, но об этом ему рассказали перед похоронами Зуко. Позже, когда он стоял среди друзей, глядя, как сгорает тело Зуко, он задумался о том, что где-то родилось дитя с тем же пламенем страсти, силы и честности, каким обладал принц. Может, так и было. Но другого Зуко не будет уже никогда.***
Айро велел установить мемориальный камень в саду у пруда с утками-черепахами. Он знал, что Зуко бы это пришлось по нраву. Он долго спорил о том, стоит ли ставить камень Азулы рядом. Она не на долго пережила брата. Айро собирался отправить её в психиатрическую лечебницу, где о ней могли бы должным образом позаботиться, однако в день отправки её обнаружили в своей камере, замёрзшей и проткнутой дюжиной маленьких ножей. В конце концов, Айро решает установить мемориальный камень Азулы там же, где и у её брата. Они никогда не были по-настоящему семьёй в жизни. По крайней мере, они будут вместе в смерти. В последующие месяцы Айро много работал, чтобы найти того, кому можно было бы доверить управление Страной Огня. Он нашёл преемника в лице далёкого родственника с быстрым умом и улыбкой, которая почти напоминала Айро о Зуко, яркой и чистой, как само солнце. Айро научил его всему, чему смог, учитывая обстоятельства. Парень ладил с Аангом, и, возможно, вместе они смогут исцелить раны, нанесённые миру войной. Но он не был Зуко. Он не понимал истинную природу чести. Он никогда не боролся так сильно просто для того, чтобы найти себя. Зуко обрёл мудрость, какую большинство людей не способно заработать за целую жизнь тягот. Зуко понимал, в чём действительно нуждался народ огня. Этот мальчишка не понимал. У него не было духа. Но и у Айро его больше не было. Его не стало вместе с Зуко, и скоро следом отправится тело. В тот день, когда он ощутил пепел в чае, он понял, что ему пора. Мемориальный камень Айро поставили в саду рядом с камнем его племянника.***
Люди погибают на войне. Сокка это знает. Он знал с того дня, когда впервые увидел, как его деревню укутывает чёрный снег, падающий с побледневшего неба. Поэтому он логически понимал, что один или даже несколько из них могут не пережить день кометы Созина. В основном он волновался за Аанга, потом за Суюки, когда она упала вместе с горящим дирижаблем, и наконец за себя и Тоф. Но он никогда не беспокоился за Зуко и Катару. Зуко жил, не взирая на все усилия самых ужасающих людей, каких только знал Сокка. Ему начало казаться, что Зуко неубиваем. Вся логика мира не могла подготовить его к надписям на камнях перед ним. Катара и Аанг тяжелее всех переживали смерть Зуко, если не считать Айро. Они всё ещё винят самих себя — Аанг, потому что таков его характер, а Катара — из-за всех «может быть», заставляющих её верить, что это всё её вина. Даже через год боль не ослабла. Через полчаса Катара внезапно встаёт и убегает в сады, преследуемая своими мыслями. Аанг идёт за ней. Сокка остаётся. Он осознаёт, что больнее всего не из-за того, как хорошо он знал Зуко, а от того, как много он о нём не знал. Даже после того, как Зуко присоединился к команде Аватара, Сокке потребовалось некоторое время, чтобы потеплеть к нему. После Кипящей Скалы, когда Зуко стал для Сокки В-Конце-Концов-Не-Придурком, они всё же не сумели полностью раскрыть его для себя. Зуко мало делился чувствами, предпочитая скрывать боль за стойкой решимостью. Будь у них больше времени, возможно, Сокка смог бы узнать его достаточно хорошо. Зуко был хорошим другом, в этом он был уверен. Порой, когда на лице Зуко появлялась редкая улыбка, Сокка видел в нём брата. Сокка тянется вперёд и проводит пальцами по высеченной на холодном камне надписи. На камне Зуко написано «Пепел к пеплу», но Сокка думает о том, довелось ли кому-нибудь из живущих узнать, каким был огонь. Жаль, он был не из числа таких людей. Сокка склоняет голову и плачет.***
В верхнем кольце Ба Синг Се Жасминовый Дракон пуст и тих. Где-то среди всех «может быть» и «если бы» сияет солнечный свет, сладко пахнет чай, который Зуко наливает своим друзьям, звенит смех, вызванный чайной шуткой Айро, и Сокка пытается с уморительным несоответствием запечатлеть данный момент на холсте. Там царит счастье, и впереди ждёт светлое будущее, где никто не остался позади и где они все есть друг у друга. Но все «может быть» — просто умершие надежды, которые лежат как пепел, покрывая никем не используемые столы, оставшиеся забытыми за запертыми дверями чайной.