Об этом завтра.

-Капитан Ватсон! Черт возьми. Здесь ужасно душно. Пыль от тяжелых ботинок поднимается невероятно высоко и застилает глаза. Кашляю на бегу, от этого сбивается дыхание. Не останавливаясь, пробегаю мимо палатки и кричу севшим от постоянных воплей и жажды голосом: -Поляна за перевалом! Тут же за мной топот и крики. Усталость давит на плечи вместе с тяжестью винтовки, висящей на натирающем плечо ремне. Последний раз я спал 34 часа назад. Издали слышен грохот и звуки перестрелки. -Заходим слева, - отдаю команду и спускаюсь к оврагу. Мы прорываем их. Подбегаем к дому. Изнутри слышатся сдавленные крики. Кому-то пытаются заткнуть рот. Я уже привык к слезам и крикам за долгое время, проведенное здесь. Точнее, не привык, привыкнуть к этому невозможно, а вынужденно смирился. Это война. Я знал, на что шел. Но в этот раз голос заставил руку с автоматом дернуться, а сердце пропустить один ритм. Господи. Это невозможно. Вышибаю дверь ногой. Вижу высокого человека с темными кудрями, который отчаянно пытается освободиться от хватающих его рук, пытающихся связать запястья, и заткнуть рот грязной тряпкой. Захватчики оборачиваются и видят нас. Начинается целая череда выстрелов. Высокий кудрявый человек падает. Пуля проходит насквозь. -Шерлоок! - я кидаюсь вперед – Нееет! -Джон! Джон! – меня трясут за плечи. Я распахиваю глаза и отчаянно хватаю ртом воздух, будто после длительного нахождения под водой. Откинув одеяло, подтягиваю колени и сажусь. На это уходят считанные мгновения. Вижу перед собой мужчину, сидящего на краю кровати и чуть подавшегося вперед. Осознаю, что я дома, и рядом со мной сидит Шерлок. Абсолютно здоровый. На его груди нет кровавых пятен, руки чистые без царапин и синяков. А на это уходит целая вечность. - Шерлок! Ты жив!- я все еще не могу восстановить дыхание. Стук сердца бешеным барабаном раздается в ушах. -Джон!- меня тряхнули еще раз – все хорошо, Джон, со мной все в порядке! Детектив смотрит на меня со смесью волнения и ужаса. Я чувствую, что его пальцы, держащие меня за предплечья абсолютно ледяные, губы бесцветные, в слабом свете настольной лампы, отливающие голубизной. Его потряхивает, он напуган. Наконец пальцы размыкаются, оставляя на коже белые следы. Мне все еще кажется, что я не здесь. Воздух по-прежнему раскаленный и сухой, голова кружится, как от долгого бега. В горле стоит тошнота. Это не я помню войну, хотя многое бы отдал чтобы забыть. Это она меня помнит. Она оставила на мне ужасный след, поставила клеймо. Клеймо, не дававшее мне спать по ночам, спокойно жить. До встречи с Шерлоком Холмсом оно было единственным, что делало мою жизнь похожей на жизнь, а не на вынужденное существование. Хотя, цена этой жизни была невероятно мала, потому, как клеймом была жуткая боль, приводившая меня каждый раз после третьей выпитой бутылки в чувство. Тем самым доказывая, что Джон Ватсон все еще жив. Но последние месяцы я думал об этом периоде, как о чем-то уже завершившемся, о чем-то, что я навсегда похоронил на задворках памяти, и к чему никогда не собирался возвращаться. Но нет. Война все еще помнит. -Шерл... черт! – я пытаюсь опереться на руку, чтобы удобней сесть, но внезапно плечо простреливает жуткая боль, оставившая меня, как мне казалось, уже навсегда. Из груди вырывается сдавленный стон. В ушах невероятный шум, под закрытыми веками мелькают пятна, я чувствую, что у меня поднимается температура. Боль в плече то отступает, то накрывает новой волной. Невыносимой, сверлящей, прожигающей сознание. Пятна в темноте становятся все ярче, оставляя отпечатки на внутренней стороне век. Едва слышные стоны превращаются во всхлипы. Я закусываю губу, стараясь не закричать. Внезапно холодные пальцы стягивают ткань футболки с моего плеча. Я чувствую прикосновение чего-то мягкого и мокрого, а потом долгий укол. Обезболивающее. Он отыскал шприцы и лекарство. Чертов гений. Скоро станет легче. Но сейчас боль еще слишком сильна. Я не могу открыть рот, боясь закричать. Поэтому не чувствую, как соленые капли стекают по лицу и теряются на губах. Я понял, что плачу, только когда самыми кончиками пальцев Шерлок невесомо провел по моим скулам, вытирая слезы. -Не стоит, Джон. Одной рукой он неловко обхватывает меня за поясницу и слегка притягивает к себе, а второй неуверенно проводит по волосам. Я обнимаю его за талию в ответ. Он дышит неглубоко и часто, будто настороженно ждет чего-то. Я бесконечно благодарен Шерлоку за то, что сейчас он здесь. И даже почти не смущен. В последние месяцы в наших отношения чувствовалась острая недосказанность. Что-то неуловимое постоянно проскальзывало между нами, каждый раз разрушая стены, которые мы возводили, пытаясь спрятаться. Самое страшное то, что все дело было в мелочах. Не происходило ничего по сути глобального, от чего был бы способ по-настоящему укрыться. Напряжение чувствовалось в прогулках по городу, которые периодически требовались детективу, чтобы сохранять нормальное функционирование его гениальных мозгов. В коротких разговорах, в необычайном спокойствии Шерлока, практически не стрелявшего уже по стенам, только часами стоявшего у окна, нахмурив брови или закрыв лицо ладонями. Казалось, будто в своих чертогах он отыскал дверь, которую никогда до этого не замечал. И стоял перед ней в странной нерешительности, несвойственной ему, потому как не знал, куда эта дверь может его привести. Догадывался. Но улик слишком мало. И теория звучит слишком неправдоподобно. А ошибаться Шерлок совсем не хотел. Поэтому был вынужден ждать. Участились прикосновения. Раньше незаметные, совершенно мимолетные и случайные, сейчас они стали чем-то гораздо более важным. И мы оба это понимали. Я больше не ловил его случайно за рукав на лестнице и не пихал локтем, когда он перегибал палку в Скотланд-Ярде. В такси мы теперь садились ближе, и не одергивали руки, если ладони лежали на сиденье, чуть соприкасаясь. Когда Шерлок склонялся надо мной, читая и критикуя очередной пост в блоге, он опирался не на спинку стула, а на мое плечо. Бывало, когда мы сидели на диване, он вытягивался во весь свой шестифутовый рост и закидывал ноги мне на колени. Вообще-то мне нужно было возмутиться по поводу этого совершенно беспардонного нарушения личного пространства, но я прекрасно понимал, что Шерлока мои вопли не остановят. Да и не хотел я его поднимать. Мы никогда не обсуждали наши отношения. Даже если бы и рискнули, я не знаю, что бы я мог сказать другу. Я даже сам себе не мог объяснить, что я к нему чувствую. И сегодняшняя ночь ничего не проясняет. Шерлок помогает мне улечься и сам укладывается рядом. Мои ступни касаются его лодыжек, торчащих из-под одеяла. Забавное ощущение. Я чувствую, что Шерлок чувствует себя некомфортно здесь. Ведь он не может свернуться калачиком и привычно уткнуться носом в спинку дивана. Только в мою. Но он не решится оставить меня. Иногда он такой идиот. Уже полчаса ворочается и не знает куда деть руки. Засовывает под подушку, как это делала мама в детстве, кладет одну под голову, а другую вытягивает вдоль тела, зажимает ладони между коленками. -Шерлок. Тебе неудобно. Не думаю, что кто-нибудь умрет, если ты вытянешь руку вперед и положишь ее на меня. Ко мне постепенно возвращаются силы. Голова больше не кружится, конечности слушаются, боль практически заглохла. Тихое «Да» в ответ. Он прижимается ко мне крепко. Гораздо сильнее, чем требуется, для того чтобы комфортно улечься. Мой затылок касается его ключицы. Его ладонь накрывает мою. Пальцы потеплели. Его руки. Знал ли я, что эти изящные, хрупкие, но необычайно сильные руки будут обнимать меня с такой нежностью? Длинные белые пальцы, удивительно цепкие, будут переплетаться с моими. Дыхание Шерлока замедлилось. Детектив уснул. Мне внезапно захотелось повернуться, увидеть его лицо. Приподняв его руку, я повернулся на другой бок. Его лицо было полностью расслабленным, на скулах чуть виднелся румянец, как будто на бледную кожу капнули розовой акварелью. Я провёл по ним тыльной стороной ладони, чуть касаясь. Кончиками пальцев провёл по бесцветным губам, рот детектива был приоткрыт. Заправив выбившиеся кудряшки за ухо, осторожно запустил пальцы в густую шевелюру, провёл рукой по щеке. На меня вдруг накатила сладкая усталость, причмокнув губами, я упёрся рукой в грудь Шерлока и медленно провалился в сон. Последним, что я видел, были приоткрытые глаза детектива. Он проснулся. Но об этом я подумаю завтра.