Белая паутинка судьбы

      Обычное утро в Лондоне. Последнее время в этом сером дождливом городе проходят не совсем серые будни. Но сегодня, как ни странно, для Дилана день был вполне обычным, можно даже сказать, счастливым: последний год в школе, первый день учебы и сразу же экскурсия в Лондонский Музей Кино. О’Брайен очень любил всякого рода поездки, особенно, если те проводились во время уроков. Учебу Дилан не очень любил, хоть и старался быть во всём первым, но… не удавалось. Если бы он смог выложить все силы только на учёбу, был бы лучшим учеником в школе, но у парня были совершенно другие интересы.       Он любил музыку, кино, да и вообще творчество в целом. Особенно увлекался фотографией. Играл на барабанах, гитаре. Все свое свободное время посвящал написанию рассказов. Немного рисовал — в основном комиксы. Сейчас уже забросил, но год назад его комикс выпустили в школе наравне с газетой. А потом понял, что рисование — просто не для него. Прошло то время, и парень занялся фотографией. Камера постоянно с собой, куда бы не пошел — отовсюду домой приносит фотографии, печатает лучшие и складывает их в тумбочку.       Отдельный ящик отведён для особенных фотографий. Фотографий, на которых изображен особенный человек. Дил встречал его раньше на олимпиадах, когда его посылали от школы на район. Дилан, собственно, только потому и стал ездить на них. Чтобы каждый год пересекаться с… с этим парнем. Да-да, именно с парнем. Странно получилось, но О’Брайену были неинтересны девушки. Парень долго не хотел признавать это, но, как только он повстречал того светловолосого паренька… всё будто изменилось.       А в этом году, в последнем учебном году, на предучебном собрании среди учеников, он снова увидел светловолосого, который, как оказалось, теперь будет учиться с ним в одном классе. Его семья, вроде, переехала в их город или что-то подобное… Дил не спрашивал. Он даже не поздоровался с ним, а просто сидел на задних партах и незаметно делал фотки. Он даже не знал его имя, а спросить было как-то неуместно… да кого он обманывает? О’Брайен просто боялся это сделать. Парень вообще впервые такое чувствовал, хоть в школе был тихоней.       Себя настоящего он не показывал почти никому. Только маме. Она видела его настоящим: смелым, ярким и безудержным, лёгким на подъем и всегда с кучей идей. По сути, она то и была единственным родным человеком, отец много пил и бросил их, когда Дилану было восемь. И с тех пор не объявлялся. Но оно и к лучшему — им с мамой было хорошо.       Несмотря на, казалось бы, совсем «ботанские» замашки, Дилана в школе не дразнили. Некоторые уважали, кто-то не замечал, а кто-то… обсуждал за спиной. Сколько людей, столько и мнений, но, честно говоря, было пофигу. Но если вдруг кто полезет — Дил мог дать отпор. И постоять мог не только за себя, но и за тех, кому нужна была помощь.

***

      И вот, сегодня экскурсия. Вся группа бродит по музею, слушая экскурсовода, а О’Брайен только-только влетел в здание, чуть не поскользнувшись на мокром полу. Опоздал из-за работы. Он подрабатывал: развозил книги и журналы по утрам и вечерам, чтобы заработать денег: мать не могла зарабатывать достаточно, чтобы была еды хватало для обоих.       Люди, кажется, его и не заметили. Дил поджал губы и подошел к толпе, доставая фотик и ища глазами новенького, который, по идее, тоже должен был быть здесь, вместе со всеми.

***

      Томас был очень уникален и любим своей мамой, ибо очень преуспевал в школе, был всегда на первом месте… [кто же не полюбит такого золотого сына?] творчество — это не совсем его, пусть тот и умел неплохо рисовать или мог бы спеть какую-нибудь песню, чтобы не было скучно, но в основном… его времяпрепровождение было занято уроками, зубрением и подготовке к олимпиадам.       Он знал несколько языков, учил их с детства; любит учить стихотворения, рассказывать их маме… да, к сожалению, его семья — это только одинокая мать, которая была не самая весёлая и общительная, но невероятно красива и молода для своих лет, как и сам Томас. Зато она очень гордилась своим сыном, что тот так преуспел, что даже учился наравне с одиннадцатиклассниками в свои шестнадцать лет.       И даже в этот день она разрешила ему перевести дух, хоть и последний год, и сходить в музей с классом, да посмотреть что-нибудь интересное. Если честно, Сангстер не очень любил подобные мероприятия, считал их скучными, но отдыхать и расслабляться тоже надо, иначе его и вправду будут считать скучным зубрилой. Учеба — хорошо, но друзей из-за этого у него, к сожалению, не было.       Хотя он часто ловил на себе взгляды одного парня с тех пор, как перевёлся в новую школу. Может, стоит пойти, да познакомиться? Ну уж нет, это не по его части, ведь Томас — зубрила и социофоб. И как он до такого докатился? Нет-нет, он делает все ради своего богатого будущего, даже если с ним не будет друзей, жены и детей.       Зато день в музее останется в памяти навсегда, так как блондин стоял в первых рядах и наблюдал за экскурсоводом, который пока не спешил начинать свою речь.       Дилан осторожно пристроился в хвосте толпы, доставая фотик из рюкзака. Ребята болтали, экскурсовод что-то искал в телефоне. Экскурсия пока не началась. О’Брайен отыскал глазами ту самую светлую макушку в первых рядах. Парень хотел было включить камеру и сфоткать, но ремень фотоаппарата зацепился за что-то в рюкзаке и оттуда вывалился железный термос вместе с некоторыми учебниками, с жутким грохотом упал на пол. Люди обернулись на него, Дилан поджал плечи и сел на корточки, принявшись собирать вещи.       — Молодой человек, попрошу вас не шуметь… — сделал ему замечание экскурсовод: толстый дядечка с залысиной, на носу которого сверкали очки. Видимо, шум вывел его из какого-то интернет-оцепенения, и он наконец соизволил начать экскурсию.       Дилан собирал вещи. Термос треснул, из него выливался кофе, поэтому пришлось зажать его одной рукой, но и это то не очень помогало. Учебник алгебры немного намок сбоку из-за этого, Дил пытался удержать все: и рюкзак открытым, и протекающий термос, и сложить учебники.       Томас обернулся на глухой стук и увидел, как все столпились вокруг бедного парня, пытавшегося собрать свои вещи. К черту смущение и социофобию! Ему надо помочь, ведь многие начали перешёптываться и хихикать. Сангстер пересилил себя и через толпу прошел к знакомому незнакомцу. Увидев, что у того течёт термос, блондин вытащил из рюкзака пенал, в котором было абсолютно все, даже скотч или клей. И вот вытащив тот самый скотч, он подошел ближе и немного растянул ленту.       — Стой, давай помогу, а то весь пол зальёшь… Хотя я не уверен, что это сильно поможет, — Том своим серьезным взглядом посмотрел на брюнета.       Сердце Дилана сделало сальто в пятки и обратно, начав биться еще сильнее, когда он увидел, что к нему подходит та самая светлая макушка… Тьфу ты, тот парень! О’Брайен даже приоткрыл рот, на миг выпав из реального времени, а затем поспешно захлопнул, когда услышал, что тот говорит с ним.       — Да… поможет, щас… — Дилан наконец сообразил, что к чему, открыл термос и стал пить из него кофе, который, кстати, был еще не остывший. Люди вокруг замерли и смотрели на него, как на ненормального, ждали, пока напьётся. Дилан выпил не всё — ровно столько, чтобы жидкость не доставала до уровня трещины и не проливалась хотя бы так. Благо, треснул он довольно высоко.       — Ну и чего вы все пялитесь? Дел своих нет? — Томас нахмурился, осматривая подростков вокруг. Он не боялся кому-то нагрубить или сделать неприятно. Фыркнув, парень повернулся к незнакомцу. — А ты быстрее давай, — выдохнул он, а затем взял термос в свою руку, заклеивая трещину сначала одним слоем, а затем другим, чтоб уж наверняка. Зубами он оторвал эту несчастную ленту и убрал все в рюкзак.       — Не благодари, — Сангстер кивнул и вновь ушел в толпу, стараясь не встречаться взглядом с подростками. Ох, как же он не любил зрительного контакта.       Дилан все старался рассмотреть парня, пока он находился рядом. Губы странной формы, хмурые брови, сосредоточенный взгляд, глаза… Чёрт, Дилан точно заметил, что они у него карие — цвета насыщенного кофе! Хоть светловолосый смотрел на него всего мгновение, но Дил запомнил в нём каждую мелочь. Вблизи он ещё красивее — как ангел. А вот огрызается точно не как послушный мальчик. Или это Дил вел себя как последний идиот и тормозил, почём зря?       О’Брайен не отрывал от него взгляда, пока кто-то не пнул один из его учебников в сторону. Дилан даже не заметил, кто это был, ведь подростки уже расходились за экскурсоводом. Может, просто случайно задели. Парень отставил заклеенный термос, сухой рукой скинул учебники в рюкзак и пошел в туалет. Надо было помыть руки и догнать класс.       Томас и не заметил, как брюнет вообще куда-то пропал, он лишь снова встал в первые ряды и продолжил наблюдать за прерванной экскурсией. А ведь Том у него даже имя не спросил… да о чём тут говорить, ведь парень буквально заткнул его, когда попросил не благодарить. Уж слишком ты замкнутый, Томас Сангстер, а такие люди умирают хоть и богатыми, хоть и умными, но одинокими. Но ему, кажется, было плевать. Зато вот экскурсия становилась все более скучной, многие уже просто зависали в телефонах или общались между собой. Уж лучше бы занятия были, а не вот это вот всё… ибо блондину даже заняться нечем. Скорее бы это все закончилось, ведь надо ещё завершить уроки на послезавтрашний день.       Дилан вернулся из туалета довольно быстро, вертя в руках заклеенный термос, все сминал пальцами кончик скотча на нём. Надо, наверное, поблагодарить того парня, да? А может, он не хочет, чтобы к нему лезли? Да, он так грубо сказал, явно не хочет, чтобы его трогали.       И Дил до конца экскурсии просто стоял в сторонке, наблюдая за этим парнем и изредка фоткая… музейные экспонаты и того одноклассника. Дома он придет и обязательно распечатает несколько особо удачных фото, которые отправятся пылиться в верхний ящик прикроватной тумбы.