- decide

У Оливии жизнь чёрно-алыми каплями по губам и костяшкам да вечными мыслями о пачке лезвий в полке. Она, возможно, и впрямь идиотка, но кому какая разница? Хеджу честно много думала о том, что жить не так уж и плохо. Но эти мысли испаряются когда чёртова Суджин превращается в пятно крови, спрыгнув с какого-то высокого бизнес-центра. Причина не в том, что её бросил парень или её не взяли на работу. Нет, нет, нет. Ей просто надоело. Надоело существовать. После этого Оливии настолько плохо, что наконец осознает в этом мире у неё осталась — она сама, настоящая она. Отравленная, побитая, пытающаяся выжечь из себя остатки системного общества, что испортило её, но настоящая. — Нуна, эй, нуна ты как? — Хе морщится — любой звук по ушам — болью в голове и тошнотой в горле. Чужой голос неприятно, будто из радио, скрипит и режет. — Какого чёрта ты тут забыл, Джемин? — у Оливии голос пугающий грубый, особенно рычащий — не зря её Суджин волком звала. Джемин правильный. Послушный ребёнок вписывающийся в правила настолько, что его даже прогибать под них не надо. Ему удобно — он адаптируется, привык улыбаться если надо, но не хочется. Он вообще будто не отсюда с этими глазами шоколадными и россыпью веснушек на лице. Веснушек, которые он старательно слоем консилера прячет, потому что вот оно — то, что из системы выбивается. Но ведь На умеет подстраиваться, так? Оливия не такая. Любой путь найдёт лишь бы сбежать, обмануть систему. Лишь бы не пойти у неё на поводу. Всё, что угодно, даже если это против закона, лишь бы жить по-настоящему, а не по каким-то тупым правилам и установкам. — Йерим и Джисон-а попросили придти к тебе. Вдруг случится что-то… Страшное, — Джемин пальцы заламывает и губы кусает, но Хе даже смотреть просто больно. Она лишь глухо стонет и вновь откидывает голову случайно ударяясь. — Я живая, так? Значит можешь валить, — Оливия цыкает, когда На целует её запястья. Старшей противно, но Джемин продолжает кожу лёгкими поцелуями покрывать, лишь бы унять боль в её руках. — Ты что творишь, придурок? — Пытаюсь вылечить. Хе приподнимает его лицо за подбородок, заставляя смотреть ей в глаза. — Почему? Почему ты каждый раз приходишь, не давая мне раствориться в своей боли? — у Хе пальцы челюсть сжимают, доступ к воздуху слегка перекрывая. А ещё у старшей взгляд холодный пронзительный. На даже слегка ёжится. — Ты знаешь почему. Потому что я люблю тебя, глупая нуна. Потому что ты дорога мне. Почему ты никак это не поймёшь? Хе выдыхает, а после на пару секунд губами к чужим прижимается, нижнюю слегка оттягивает и языком проводит забирая привкус шоколада и клубники. Она слегка отдаляется рассматривая. А На к ней тянется, льнёт, быть ближе старается, потому что любит. Сходя с ума к себе прижимает, спасти пытаясь. А у Хеджу жизнь совсем никакая. Не серая даже. Сон точно такая какой её когда-то Суджин описала — бунтующая, непреклонная и с демонами внутри, что утопит нельзя ведь плавать уже умеют. Может она и в правду сумасшедшая, потому что только чокнутые будут делать то, на что идёт она лишь себя настоящей чувствовать. В их жизнях ничего не происходит. Наверно это Джин и убило. По крайней мере, так думает Сон сейчас, когда Джемин прижимает её к себе лицо обцеловывая и переплетая свои пальцы с побитыми ладошками Хеджу. — Нуна, живи, пожалуйста — Зачем? — Просто живи. Если нет смысла постарайся найти то, что его заменит. — Например, ты? Я всё равно мертва практически. Заряд кончается, а тормоза, увы, сломались ещё давно, понимаешь? Они говорят, что нужно быть добрыми, улыбаться всем. Мы должны уступать даже если не хотим, ведь в правилах так прописано. Говорят, что нужно всегда быть добрым, но зачем? Джемин молчит. Молчит, потому что правда не знает, что сказать. Гладит Хе по макушке, чёрные волосы сквозь пальцы, успокоить пытается. — Джемин, я жить не хочу. На закусывает верхнюю губу, утыкается носом в шею, шепчет «прошу, не надо», почти молит, ведь знает, что Оливия без задних мыслей лишит себя жизни. Сон выдыхает, прижимается губами к шее, по скуле мажет, зарываясь пальцами в каштановые вихри. — Ты хочешь чтобы я жила? — младший часто кивает. Сон хочется слёзы с уголков его глаз стереть, но она просто слабо усмехается. — Тогда стань моим смыслом жизни. Ты ведь хочешь этого? У На с губ «правда?», а Хе лишь устало кивает. — Только тебе придётся постараться, чтобы переубедить меня. — Я спасу тебя, обещаю. — клянется младший. — Да плевать мне на твои обещания. Только ответь на один вопрос — существование в системе или настоящая жизнь со мной? Джемин пару секунду беспрерывно смотрит ей в глаза. — Ты. И только ты