Take me, daddy.

Уже наступил глубокий вечер и все мемберы устало и вяло разошлись по комнатам, желая наконец встретиться с любимой подружкой, под названием «кровать». Их усталые тушки повалились на кровати и быстро погрузились в царство Морфея, но только двое не спали этой глубокой ночью. Пак после тяжёлого дня пошел в душ, смыть с себя слой пота, который остался после пятичасовых тренировок. Намджун же устроился в главной студии и продолжил работать над новыми песнями, которые должны скоро увидеть весь мир. Чимин, нежась под водой и натирая свое хрупкое и гибкое тело персиковым гелем, что-то напевал себе под нос, проводя маленькими и нежными ладошками по бархатной, медовой коже, создавая пушистую пену. Сначала тонкая и рельефная шея и острые ключицы. Он перебирался от неё до плоского живота, на котором виднелись точные рельефы шести идеально ровных кубиков, а после сильные, но в то же время изящные бедра и ягодицы. Прошло где-то в районе получаса, как Чимин сам себя ласкал под струями теплой воды. Нет, он не дрочил, он просто прикасался к себе, водил руками по телу и получал от этого нереальный кайф, закусывая пухлые губы и выдыхая горячий пар, в то время, как альфа — Намджун, во всю трудился у компьютера, пытаясь создавать новый текст. Он усердно печатал, наполняя песню глубоким смыслом, но каждый раз что-то шло не так и все обрывалось на самом главном моменте. Все это время он терпел, глубоко выдыхая и понимал, что сразу ничего не получится, но просидев так час, причем уже не первый день, парень окончательно взорвался, как бомба и рывком встал со стула, сбрасывая со своего стола книги. В альфе проснулась настоящая злость, нет, бешенство. Нам всегда умело подавлял свои инстинкты альфы, съедал свою злость, оставаясь спокойным. Когда-то даже ему пришлось есть успокоительное тоннами, пока его не забрала бригада скорой помощи, но в этот раз что-то пошло не так. Злость и недовольно выходило из него вместе с паром из ушей, да ещё и чёртов гон добавлял свое масло в огонь, из-за чего он чуть не вытрахал бедного Чонгука  несколько часов назад, но сдержался и ушёл подальше от него, дабы не сорваться. Нам ходил из стороны в сторону, дико хотя заорать на все общежитие, но не мог, потому что проснутся ребята и начнутся крики. Он тяжело и глубоко дышал, через какое-то время понимая, что зря. Он учуял усиленный запах персика с медом, такой сладкий и желанный аромат, от которого у парня голова пошла кругом, в то время, когда Чимин почувствовал боль в животе, уже вылезая из ванны и обматываясь полотенцем, понимая, что потек. Он скривился и начал немного хныкать, хватаясь ладошками за живот, показывая свою омежью сторону. Пак никогда не показывал того, что он омега, но во время течки он ничего не мог поделать с инстинктами. Он всегда в эти моменты хотел плакать, истерить, почувствовать чьи-то руки на себе и понимать, что в безопасности и никто его не тронет. Во время течки он становился безумно хрупким и чувствительным, настолько, что от одного неверного движения он мог заплакать или же начать стонать во всю глотку. Пак, завернувшись в банное полотенце, захотел тихо пройти в свою комнату и запереться, но когда он проходил по коридору, то почувствовал на своей тонкой руке чью-то хватку, которая затащила его в комнату. Чимин испугался и начал вырываться, пытаясь укусить альфу за руку, но ничего не получалось.  Он держал слишком крепко. И вот немного успокоившись, альфа замер, утыкаясь носом в волосы омеги и начал вдыхать его запах. Этот божественный запах персика и сладкого меда, из-за которого у Намджуна появились звёздочки над головой и дикое желание, чувствуя, как больно становится между ног, понимая, что стояк упирается в ткань джинсов. Младший смотрел на альфу, уже понимая, что это Намджун и отбросив все моральные ценности, то, что Ким его лучший друг, спустил со своего красивого тела полотенце, немного сжимая ноги, чувствуя, как по ним течет, как водопад пахучая смазка. — Намджун~и~ пожалуйста~ пожалуйста~ Видно, что Чимин возбужден, очень возбужден и хочет только одного — почувствовать в себе упругий член альфы и после ощущать в себе дикие толчки. Чимин простонал, немного приподнимаясь на носочках и хватая альфу за плечи, рвано целуя в пухлые губы и начиная их покусывать, сплетая языки. Джун, потеряв контроль над собой, закусил губу младшего до крови и схватился сильными руками за хрупкие бедра омеги, приподнимая их и обвивая его ноги вокруг своей талии. — Зад будет болеть, малыш. Намджун ухмыльнулся, пока Пак жалобно смотрел в глаза альфы и тёрся промежностью об его пах.  Джун закусил губу, расстегивая джинсы и стягивая их вместе с боксерами на пол. Он ещё колеблется, думая, что пожалеет, но чувствует, что это его омега. Только его, его любимое тело, его любимый, которого захочется трахать везде и всегда, при этом заботиться о нем и любить. С этими мыслями альфа резко вошёл в хрупкое тело омеги, приподнимая его на руках, из-за чего тот начал сильнее течь и выгибаться до хруста костей.  Намджун улыбается, начиная сразу же наращивать темп, не давая привыкнуть омеге к его размеру, но тот уже был хорошо растянут ещё со вчерашнего дня, когда он игрался с собой, и начинал громко стонать и выкрикивать имя Намджуна, чувствуя в себе грубые толчки. Намджун рычит, чувствуя внизу живота тепло и ускоряет темп, понимая, что так только ускорит разрядку. Уже находясь на пике вместе с Чимой, замедлился, двигаясь глубоко и наконец найдя нужный угол, начал входить по простате головкой, дразня ее и двигаясь ещё резче в то время, когда Чимин только и делал, что выгибался и насаживался упругой попкой на член своего истинного. — Пожалуйста, папочка, я хочу еще~ Чимин кричит и извивается, а Джун только улыбается, задевая самые хрупкие точки и смотря на реакцию омеги, который начал царапаться как кот и кричать от каждого толчка, чувствуя, что скоро не выдержит и начнет кончать на свой же пресс. Намджун стонет и рычит, у него сносит башню от узости омеги, от этого переходя на бешеный темп, втрахивая бедное тельце омеги в стену, от чего тот скулит и тяжело дышит, прося ещё и ещё, как шлюха, марая пол липкой смазкой.  Намджун шлёпает младшего по упругой попке, слушая громкие шлепы бёдер об зад младшего и стонет вместе с криками Чимина, который уже плачет от кайфа, чувствуя, как внутри все пульсирует и течет. Как внутри все горячее и хрупкое, что внутри него бьётся большой член альфы и доводит его до пика, от чего тот кончает вязкой спермой себе на живот и громко стонет, прогибая спинку. — Папочка, ну же~ Пак ухмыляется, из-за чего Джун ускоряет темп ещё сильней, долбя омегу, пока тот кричит, захлебываясь в стонах, и начинает кончать следом. Много и вязко, заполняя нутро Чимина своей горячей спермой, но Пак не возмущается, а лишь улыбается, чувствуя, как его наполняет что-то липкое и вязкое.  Младший смотрит на своего альфу искрящимися глазками, пока тот нежно опускает его бёдра, ставя пол и крепко держит за талию, не давая упасть и нежно целует в губы, не давая никуда двинуться. — Папочка~? ~ — С нежной улыбкой спрашивает Чимин, смотря на альфу, крепко прижимаясь к нему и выпячивая пухлые губки. — Да, малыш~ — Ким улыбается, смотря на милое личико своего омеги и мокро целует его в губы, прижимая сильными руками его тело к себе, не желая куда-либо отпускать.