Город Дит

Он идет к дому, вдыхая полной грудью ледяной, стылый воздух, так, что от каждого вдоха дерет горло. Дом красивый, большой, с уютно золотистыми окнами, с тихой музыкой с первого этажа. Дом, снизу доверху полный смертью, ложью, предательством, слепой верой и поклонением. Джейкоб идет по подъездной дорожке, поднимая еще не прибитую к земле заморозками пыль, и чувствует, как что-то внутри смещается с каждым шагом, давит критической массой на позвоночник, отдаваясь болью в затылок. Боль и страх мешаются в нем во взрывоопасный коктейль, жалость, вязкая, как застывшая кровь, заполняет грудную клетку, и под ее весом ребра трещат, деформируясь. Иногда ему кажется, что стоит ему взглянуть в зеркало, как иллюзия жизни падет, открывая его деформировавшееся от внутреннего распада лицо. Пол приходит к нему в первую же ночь. С влажными волосами и обмотанным вокруг бедер полотенцем. И Джейкобу хочется кричать, орать, срывая голос. Ему страшно, но не потому, что его навещают мертвецы. Ему страшно, потому что он только что, кажется, потерял единственного, кто стоял между ним и рвами с раскаленной кровью с седьмого круга Дантового Ада. У Пола теплые ладони и мягкая улыбка, и Джейкоб задыхается, бьется в путах кошмара, потому что это слишком больно, видеть Пола вот таким, все еще помня, как его кулаки судорожно колотись по плечам, и чувствуя скользнувшие по лицу напоследок пальцы. Пол словно прощал его этим жестом, даровал избавление от всего, кипящего внутри. Но Джейкоб слишком хорошо понимает, что прощения Пола мало, чтобы он простил самого себя. Джейкоб просыпается в своем новом доме, на влажных от пота простынях, и его комната пуста. И он не знает, чего чувствует больше: разочарования или облегчения. *** Джо говорит ему «Прости ее, поговори с ней, окажи мне услугу», и Джейкоб молчит, не отказывается и не соглашается. Он не собирается перечить Джо, но и заставить себя согласиться не может. Слова застревают в горле, вставая поперек, не давая дышать, и Джейкоб сглатывает их, нервно и болезненно, и стоящий в дверях Пол сюрреалистичным мазком завершает картину тщательно отыгранной фальши. Да, Пол. Она та еще эгоистичная сучка. Конечно же, он говорит с Эммой. Выслушивает лживые, пустые слова, которые виснут в пыльном воздухе библиотеки, и позволит ей подсесть ближе, прикоснуться. Ему хочется схватить эту беззастенчиво лгущую ему в глаза девчонку, сжать ее тонкие плечи ладонями и спросить, глядя на свое отражение в ее глазах: - Неужели ты не слышишь? Не слышишь, как во мне все ломается, не выдерживая? Это ты, слышишь, ты. Все – из-за тебя и по твоей вине, черт побери. Но Джейкоб сдерживается, сжимает зубы, не отвечая, перекипает внутри, чувствуя, как трещат фаланги слишком сильно сжатых пальцев. И он попробует. Правда попробует вернуть все на круги своя, потому что у Эммы такие теплые губы, и она настоящая, прижимается ближе, трется всем телом, и на мгновение, на долбанную миллисекунду, Джейкоб и правда верит, что все в порядке. Ровно до того момента, пока не замечает эту тяжелую, словно гранитное надгробие, боль в глазах Пола. Он сбегает в ванную, закрывает за собой дверь, отгораживаясь от сидящей на постели девушки, и оборачивается, разглядывая стоящего напротив мужчину. На его лицо и грудь брызжет теплая, почему-то пахнущая морской солью кровь, Джейкоб закрывает глаза и надеется, что ему не придется теперь убивать Пола бесконечно, словно в день Сурка. Он рассказывает Эмме все, как есть. Про смерть Пола, про поднявшую голову жестокость, раньше тихо спящую где-то внутри. Даже о том, что ей стоит быть осторожней, потому что если у него появится возможность – а она появится, обязательно, не сейчас , то когда-то уж точно, он убьет ее, наплевав на все аргументы Джо. Убьет, просто потому, что у Пола, стоящего за ее спиной, та самая мягкая улыбка и тепло в глазах, от которого сердце заполняется битым стеклом. Джо криво улыбается, разглядывая изображение с камеры наблюдения. Он с самого начала понимает, что возвращение Джейкоба домой может дорого обойтись. Но было в нем что-то, что не давало отвести взгляд, заставляло выискивать его взглядом в общих комнатах, словно убийство того, кого он на самом деле любил, гостеприимно распахнуло его душу для витающих вокруг демонов, следовавших по пятам за Джейкобом, но не получавших приглашения войти. Раньше не получавших. *** Джо просит Эмму зайти и встает перед кожаным диваном, глядя поверх его спинки на деревья, затянутые туманом. Он готов принести определенные жертвы, чтобы все происходило по устраивающему его сценарию. Эмма стучит, неловко улыбаясь, и входит, чуть прикрывая за собой дверь. Он обнимает ее, прижимает к себе, прислушиваясь к частому стуку ее сердца, и закрывает глаза. Пришедший следом Джейкоб застывает в дверях, и Джо чуть ослабляет объятия, но не дает Эмме повернуться к двери. В глазах парня немой вопрос, и Кэрролл чуть улыбается, проводит ладонью по шее девушки, чувствуя ладонью короткий ежик ее волос. - Если уж ты собираешься это сделать, я хочу видеть, Джейкоб. Девушка замирает в кольце его рук, только сердце колотится быстро-быстро, но она не понимает, чего именно он хочет от Джейкоба, все еще стоящего в дверях. Пока не понимает, по крайней мере. А Джейкоб заходит в комнату и закрывает за собой дверь, повернув ключ в замке, и подходит ближе, обнимает Эмму поверх рук Джо, так, что она не замечает, как ладонь Джо скользит по чужой спине, прикрепляя на пояс низко сидящих джинсов чехол. Джо делает шаг назад, отходит, устраиваясь на диване, чуть склоняет голову к плечу, разглядывая стоящих рядом парня и девушку, и улыбается, той самой теплой улыбкой, сулящей все самое худшее, и, одновременно, лучшее в твоей жизни. У Джейкоба мягкие, уверенные прикосновения, и он обнимает Эмму, прижимает ближе к себе, шепчет что-то, но Джо не прислушивается. Слова не важны, они – всего лишь часть обязательной игры, антураж. Эмма привстает на цыпочки, подставляя губы, и Джейкоб целует ее, долго, скользя языком по губам, а Джо чувствует неожиданное...предвкушение? Джейкоб разворачивает Эмму спиной к себе, чуть подталкивает, заставляя наклониться к сидящему Джо, и тот тянется, обхватывает лицо девушки ладонями и целует, глядя через ее плечо на чуть улыбающегося Джейкоба. Кэрролл отстраняется, но ладони не убирает, и Эмма замирает, глядя на него большими глазами, и Джейкоб прижимается к ее спине, шепчет на ухо: - Прости, Эмма, но ты всегда была той еще эгоистичной сучкой. Джо не сдерживает улыбку, продолжая сжимать ладонями ее лицо, не давая разогнуться: - Прости, Эмма. Джейкоб перерезает ей горло одним длинным, сильным движением, и кровь хлещет на пол между ними, заливая ладони Джо и его ботинки, и парень подхватывает бьющееся в агонии тело, укладывая его на пол. Он встает на колени, устраивая Эмму удобнее, проводит пальцами по краям раны на ее шее и поднимает глаза на все так же ровно сидящего на диване Джо. - Спасибо за нож. У него ровный голос и теплая улыбка, и Джо кивает, свешивая перепачканные кровью ладони с края дивана. У Джейкоба в глазах накаляется тот самый Город Дит, со всеми его рвами и с уже знакомой ему бесплотной пустыней. Джо смотрит на него с улыбкой и сдерживает рвущийся с языка вопрос о том, кто же из них был снизу. Джейкоб двигается ближе, встает коленями прямо в лужу натекшей крови, наклоняется, касаясь языком ладони Джо, слизывая кровь, прижимается губами, сглатывает слюну, смешанную с уже подстывшей кровью, и вылизывает расслабленные пальцы. Кэрролл не вздрагивает, вообще никак не реагирует, только смотрит невидяще за его плечо, а Джейкоб поднимает глаза, разглядывая стоящего за плечом Джо Пола. А того в глазах – то самое тепло, и улыбка мягкая, и он шепчет беззвучно, а потом разворачивается и уходит, и Джейкоб чувствует, как распирающая изнутри гниль идет на убыль. А Джо опускает глаза на стоящего на коленях парня, касается его лица пальцами и тянет к себе, целует, смешивая на губах привкус чужой крови, и Джейкоб выдыхает, жмется ближе, прижимаясь, кладет ладони на бедра Джо, чувствуя через тонкую ткань домашних штанов напряженные мышцы на его ногах. У Джо мягкие ладони и острые зубы, и Джейкоб стонет в его губы, жмется ближе, а у Джо как-то нелепо скользят по кожаной обивке мокрые от слюны ладони. Джейкоб тянется ближе, прижимается резко, не осторожничая, не выжидая, и Джо чувствует какое-то своеобразное удовлетворение от этого. У Джейкоба ладони все еще испачканы застывшей кровью, но он запускает их под кардиган Джо, касаясь пальцами его груди через тонкую ткань рубашки, и Кэрролл притягивает его ближе, рывком разворачивает, укладывая на спину. У Джо холодные пальцы, и когда он задирает свитер Джейкоба, чтобы добраться до ремня, тот вздрагивает, когда он цепляет его кожу пальцами. Он закрывает глаза и прогибается в пояснице, жмется ближе к ладоням Джо, скользящим по бедрам, и послушно разворачивается, прижимаясь щекой к дивану и вставая на колени. Его взгляд упирается в лужи крови и уже помутневшие глаза Эммы, и Джейкоб выдыхает, закрывая глаза, потому что Джо вталкивается в него, сжимая пальцами бедра до синяков. И Джейкоб чувствует, что теперь все наконец встанет на свои места.