Ангел Смерти

Ночь. Она любит ночь. Именно в это время суток её не засекут; именно в это время суток можно расслабиться и забыть о дневных проблемах; именно в это время суток можно быть самим собой, ведь всё равно никому нет дела до тёмной тени, мелькающей у стен домов… Конечно, пока эта тень не придёт за тобой. Тряхнув короткими каштановыми волосами, девушка резко свернула в узкий переулок, освещённый электрическим фонарём, при этом её длинный тёмный плащ хлестнул по стене старого заброшенного дома с разбитыми окнами и заколоченной дверью. Однако, у этой девушки была несколько иная цель, а именно, живая изгородь, которая заканчивала этот унылый переулок с единственным домом. Подойдя к изгороди, девушка зацепилась за лозу носком ботинка и, зажмурившись в полёте, ловко перепрыгнула через стену, аккуратно приземлившись на ноги. Распахнув фиолетовые глаза, девушка медленно перевела взгляд на пояс, на котором медленно покачивалась сабля в ножнах… Рука в перчатке извлекла оружие из ножен и ловко разрезала им воздух, а после сабля вновь оказалась на поясе у шатенки. Она ускорила шаг, идя у самого края дороги и сторонясь света фонарей. В этой части города дома были унылыми и старыми. Тут её точно искать не будут. Сейчас ей нужно переждать тот шум, поднявшийся около её персоны. А всё из-за невинного убийства, будь оно неладно! «Почему я не смогла успокоиться?!» — раздражённо пнув камень, спросила девушка у себя, наверное, в сотый раз. Теперь ей ни за что нельзя появляться в центре города; там всё прочёсывает стража, а за её голову король обещает очень много денег. Деньги. Всё из-за них. Скрипнув зубами, девушка резко подбежала к дереву и агрессивно сорвала со ствола листок. «Разыскивается опасная преступница» — гласил заголовок, а чуть ниже находилась её фотография. В самом низу злосчастного листа написана сумма, за которую её ищут. В порыве ярости, оставив от листа одни куски, девушка быстро побежала к унылому дому с потрескавшейся штукатуркой. Дрожащей рукой кое-как открыв дверь и зайдя в неухоженный подъезд, шатенка бессильно сползла по стене на пол, обхватив голову руками. Внутри тела всё горело и разрывалось на части; стало почти невозможно дышать. Найдя силы потушить внутри себя ярость и желание кого-нибудь прикончить, девушка встала и направилась к одной из дверей, находящейся на этом этаже. Безразличным взглядом скользнув по кнопке звонка, девушка три раза громко ударила кулаком по старой деревянной двери и стала ждать, пока шаги за ней усилятся. Раздался щелчок. Опустив голову от внезапно вспыхнувшего света, девушка не думала совершенно ни о чём. Пока кто-то тихо не произнёс: — Азраэль?.. Медленно подняв голову, девушка увидела свою мать — женщину с именем Шерил. Она была средних лет, с едва заметной проседью в волосах и с морщинами на лице. Её карие глаза с едва заметным ужасом рассматривали дочь с ног до головы. Особенно взгляд женщины задержался на сабле. — Азраэль? — вновь повторила Шерил с умело скрытым страхом, делая маленький шаг навстречу дочери. Усмехнувшись и подняв голову, молчавшая до этого девушка произнесла чуть хриплым голосом: — Предпочитаю Эзро. Шерил молчала. Кивнув, она пропустила дочь в квартиру, радуясь и пугаясь одновременно.

***

— Азра… Эзро, как ты? — осторожно спросила у притихшей девушки Шерил, тщательно подбирая слова. Женщина села за кухонный стул напротив дочери, стараясь завязать разговор. Шатенка, отвлёкшись от размышлений, с лёгким раздражением посмотрела на мать, а потом апатично протянула: — Нормально. Кивнув, женщина вышла из комнаты, оставляя Эзро на растерзание своим мыслям и чувствам, которые требовали привести себя в порядок. С одной стороны, ей было приятно видеть единственного родного человека, а с другой девушка не забыла тот день, когда мать предала Эзро и её родного, но умершего отца. С одной стороны, девушка хотела обнять мать, спросить, всё ли хорошо, но с другой стороны она, Эзро — убийца, у которого не должно быть привязанностей. Одни чувства противоречат другим. С воспоминаниями ещё хуже. Эзро ведь не забыла то, как мать подбадривала её, когда маленькая Азраэль сломала руку. Она тогда очень сильно плакала, а Шерил её утешала и даже что-то нарисовала на гипсе. Но помнила шатенка и то, как после смерти отца девочки, два месяца спустя после похорон, её мать привела в дом совершенно незнакомого для обозленной на весь мир девочки, мужчину. Он ей сразу не понравился. Неудивительно, что он стал её первой жертвой и причиной, по которой Эзро встала на скользкий путь убийцы. Единственная справедливость этого мира заключалась в том, что для смерти не важно, кто вы, кем работаете; богатый, бедный, красивый или уродец… Для этой дамы с косой все равны. Стиснув виски руками, шатенка зажмурилась от осознания собственной беспомощности: она вынуждена жить в этой дыре, пока не уляжется шум. Почему она это терпит? «А почему ты такая слабая? Почему ты поддалась эмоциям? Ты сама виновата» — ехидно шептал Эзро её внутренний голос, который ей хотелось придушить, хоть она и понимала, что он прав. Сама во всём виновата? Вот сиди и расхлёбывай! Нахмурившись, шатенка резко встала из-за стола и, чётко чеканя каждый шаг, пошла в свою комнату, которая совсем не изменилась за те шесть лет, пока её тут не было: всё то же синеё одеяло, которое Азраэль очень любила в детстве; всё тот же стол из какого-то тёмного дерева, в ящиках которого девочка прятала свои многочисленные блокноты; всё тот же ковёр с изображением большого скрипичного ключа; всё тот же большой шкаф, который маленькая Эзро обходила стороной, потому что «там прячутся монстры»; всё те же постеры о готике над кроватью и скрипка, подаренная отцом незадолго до смерти… Сглотнув подступивший к горлу ком, навеянный печальными воспоминаниями, о которых девушка старалась не вспоминать, Эзро подошла к шкафу и наугад вытянула оттуда книгу, которую сразу принялась читать. Правда, вскоре это занятие было заброшено: шатенка практически наизусть знала все книги, хранившиеся у неё. Вместо этого девушка аккуратно взяла в руки скрипку и бережно осмотрела её со всех сторон. Это последнее, что у неё осталось от отца. Она будет беречь её, как зеницу ока, но никогда себе в этом не признается. Грустно усмехнувшись, девушка положила смычок на струны и робко провела по ним. Тихий печальный звук, появившись, как казалось, из ниоткуда, заблудился в стенах комнаты без окон, проникая в глубины души, куда Эзро закрыла себе путь. Неожиданно, мелодия заиграла агрессивней. Эзро ходила взад-вперёд по комнате, быстро водя смычком по струнам; лицо её стало яростным и решительным. С каждым шагом темп игры ускорялся и, наконец, когда шатенка внезапно остановилась посередине комнаты, струны лопнули. В дверь постучали. Видимо, уже не в первый раз. Не успев ничего понять, девушка положила скрипку на кровать и, тяжело дыша, бросила «открыто», стараясь восстановить внутри себя то хрупкое душевное равновесие, которого она достигла, пока направлялась в эту часть города. Глубоко вздохнув, Эзро внимательно смотрела на дверь. — Эзро, ты есть пойдёшь? — в комнате прозвучал слегка обеспокоенный голос Шерил. Женщина заглянула в комнату к дочери и увидев скрипку с разорванными струнами, весьма мудро поступила: она просто промолчала. — Да.

***

Одиноко сидя в небольшой светлой кухне, Эзро пристально смотрела на тарелку с горячей картошкой, словно ожидая, что та заговорит. Осторожно взяв вилкой кусочек картофеля и отправив его в рот, она мысленно зажмурилась, потому что не привыкла есть то, что приготовлено не ей самой. Однако, блюдо оказалось вкусным, и Эзро с удовольствием и лёгкой осторожностью доела оставшееся. В желудке чувствовалась приятная тяжесть; глаза слипались. Встав из-за стула, Эзро бесшумно прошла по коридору, по пути заглянув в комнату Шерил. Работал телевизор, а на кресле перед ним, склонив голову, уснула женщина. Её каштановые волосы немного растрепались, а по лицу блуждала лёгкая улыбка. Тихо зайдя в комнату, Эзро небольшими, но решительными шагами подошла вплотную к телевизору и включила его, замерев. Комната полностью погрузилась во тьму. Было слышно лишь сопение Шерил и топот соседей сверху. Замерев на несколько секунд, Эзро повернулась и медленно вышла из комнаты матери. Зайдя к себе, она убрала скрипку с порванными струнами и без сил рухнула на кровать, провалившись в беспокойный сон. Завтра тяжёлый день.