smoke and sope

― Откуда ты вообще взял это? – спрашивает Хосок, когда ловкие пальцы идут в работу. ― Пахнет каким-то… Юнги устало усмехается и забирается ногами на диван, дабы обнять. ― Да не волнуйся об этом. Хён знает некоторых людей, ― Он наблюдает за тем, как возлюбленный подносит бумагу к губам и пробегается языком по горизонтали, чтобы закатать его правильно. Пальцы Хосока явно были созданы для этого, лениво думает Юнги. Он зажимает её между пальцев и оживлённо подносит к нему, на что Юнги фыркает. ― Wa-la, blunt de la Hobi. ― У тебя есть огонёк? У меня закончилось, ― Юнги сдвигается, скрестив ноги и прислонившись к подлокотнику дивана. Хосок предлагает уединиться, и Юнги хватает его, когда тот встаёт, чтобы заполучить единственную возможность, которую им удалось отследить в беспорядке этой бантан квартире. Юнги держит один конец меж губ свободно и быстро проверяет свой телефон; он напоминает Тэхёну через снэпчат, как он пропускает сегодняшний вечер, и как предал, решив пойти на дрянное свидание с Чимином и Чонгуком в последнюю минуту, вместо того, чтобы курить с ними. На 4/20, чтобы выбить всех. Хосок вскоре возвращается после этого, опускается рядом с Юнги и бросает зажигалку на колени. Юнги откладывает свой телефон, чтобы зажечь; вдохнуть, как можно глубже, и позволить ощутить себя потерянным в огненных углях. Он легко расслабляется от ожога в его груди. Шипит и закрывает глаза на доли секунды, прежде чем откинуть голову назад и выпустить клубки дыма к потолку. Хосок наблюдает, как шлейфы скручиваются друг на друга и рассеиваются в воздухе с предвкушением. Юнги выглядел таким мирным: с опухшими глазами и красными щеками. Никакого макияжа, никаких непосредственных забот. Хосок берёт сигарету и делает то же самое, с благоприятным прогнозом, и, как только он выдыхает, чувствует покалывание на всём пути до кончиков его пальцев. ― Счастливый 4/20, Хоби-я, ― Говорит Юнги, когда Хосок кашляет. ― Святой, – Хосок откашливается и передаёт обратно её обратно Юнги, ― Счастливый 4/20, это верно. ― Некоторые из этих медицинских веществ из Штатов, ― Юнги уже может почувствовать эффект от второй затяжки. Делает паузу и выдыхает. ― Помнишь, во время американской сутолоки, когда Нэйт позволил нам попробовать? Словно это оно самое. ― О, да, – Чон улыбнулся внезапно вспоминая ситуацию, ― Джин-хён и я оказались снаружи в прихожей, смеясь просто без смысла, ― они оба смеются, и вспоминают, как это получилось на трансляции. Юнги получает ещё один удар с усталой усмешкой, ― Не всем нашим фанатам двенадцать, знаешь? Некоторые из них знали, что ты будешь под кайфом. ― Ты прав, ты прав. Его пальцы становятся словно онемевшими, кожа становится едва разгорячённой, а веки тяжёлыми, словно металл. Рука Хосока на его ноге ощущается весом в десять фунтов, в хорошем смысле слова, и он притесняется ближе, даже не задумываясь об этом. Они остаются в таком положении на какое-то время. Тихо и комфортно, пропуская сигарету назад и вперёд, пока она не приблизится к концу. Его мышцы расслаблены, он устал, успел возбудиться, а губы Хосока внезапно слишком заманчивы. Хотя, они были обычными. ― Парни вернуться в позднее время, и.. ― Кидает Юнги небрежно, пытаясь сделать своё негласное предложение не слишком очевидным. Разумеется, что этот подтекст был заметен сразу же, но для Хосока это показалось очень даже забавным. Младшие были заняты на всю последующую ночь, Джин-хён посещал семью, а Намджун, как всегда, бог знает где. Хосок склоняет голову в сторону и смутно смотрит на Юнги. ― Да? ― А затем плотно сжимает его ногу немного выше, чем до этого. Юнги небрежно швыряет ногу над Хосоком и седлает его колени, ― да. Руки Хосока немедленно умещаются на бёдрах, чтобы подтянуть его ближе. Их губы встречаются естественным образом, чуть расходясь. Легко. В конце концов, это не впервые. Они на вкус, как трава. Дым и запах сродни смеси между искусственным ароматным ананасом и чем-то ещё вместе, и Юнги не может не спустить небольшой вздох в губы Хосока, когда он прижимает его бёдра плотнее. ― Почему ты всегда такой? ― Хосок ухмыляется, а затем цепляет нижнюю губу Юнги и позволяет пальцам окунуться в пояс его тренировочных брюк, чтобы мягко уместить их на его небольшом достоинстве. Юнги бесцеремонно тянется вниз, чтобы стащить рубашку с плеч, затем возражает, ― Хм, я не знаю, а почему ты всегда такой горячий? ― Хосок на это ничего не отвечает, только шипит в ответ, потому что Юнги прикоснулся к нему, и его словно током обдает, перехватывая дыхание. Он пробормотал тому что-то в шею, но то было не достаточно громким. Он мог слышать лишь его собственное сердцебиение, гулко стучавшее в уши. Всё равно было сомнение, поймет ли тот сказанное. Решается благополучно предположить, что это было что-то восхитительно смешное. Когда Хосок сдвигается, чтобы сесть прямо, Юнги шлифует его выпуклость в тренировочных штанах, почти рыча в его ушко. Чон тихо усмехается и позволяет старшему безрезультатно ёрзать на его коленях. С неудовлетворенным хныканьем Юнги хватает плечи Хосока и позволяет откинуться на диван. ― Хён, позволь мне, ― Хосок целует его дважды, ведёт ладонями вниз по впалому животу, пока его пальцы не подцепляют за край нижнего белья. Чон приподнимает парня под бёдра, стаскивая оба предмета одежды. Он берёт Юнги в свои руки, не останавливаясь ни на секунду, ощущая дым и горькое послевкусие кофе на языке. Мин расслабляется, обмякая на подушках, и одной рукой обвивает шею Хосока, сладостно выдыхая. Ему это нравится. Нравится, когда они могут касаться друг друга случайно; могут разговаривать, пока они делают это; могут целоваться и чувствовать себя комфортно. Хосок слегка оттягивает крайнюю плоть, смотря на неё гипнотизирующим взглядом, ― Ты такой влажный, мило, ― слетает с губ. ― Да, скажи мне то, чего я не знал, ― Он уже задыхается, и это только сильнее заводит его. Хосок знает, как обращаться с Юнги; знает, как его рассердить, не поддразнивая его слишком много. Он ведёт по всей длине, дожидаясь, пока та затвердеет в его руке. Юнги закусывает нижнюю губу, качая бёдрами время от времени, чтобы толкнуться в кулак. Он напевает себе прежде, чем откинуть голову назад, и позволить Чону зажать его яблоко Адама. ― Между прочим, я не хочу так отделываться. Я хочу, чтобы ты взял меня, пока у нас есть время, ― Хосок кивает, замедляя свою руку на плоти Юнги, пока полностью не остановится. ― Конечно, детка. ― Сходи за смазкой, я только заказал новую, – просит Юнги, мягко хлопая по плечу Хосока, тем самым подгоняя его. Старший извивается под ним, и он не может не усмехнуться: он компилируется независимо. Чон не забывает бросить беззаботный комментарий о том, сколько смазки Юнги должен купить, когда уходит; ему успешно удаётся увернуться от подушки, летящей в него. Он возвращается с совершенно новой бутылкой. Они не особо нуждаются в ней, но это всегда лучше, чем растяжка на сухую. Колени по прежнему красиво раздвинуты, всё ещё изгибаясь, чтобы лежать против его рубашки. Он устало моргает, а Хосок протягивает руку, касаясь большим пальцем его нижней губы ― они у Юнги немного потрескались, но они такие же надутые и очаровательные, как всегда. Мин приоткрывает ротик и кусает кончик пальца Хосока ― не достаточно, чтобы навредить, но достаточно, чтобы возбудить. ― Хм.. – Хосок проталкивает свой палец глубже, а сам склоняется, ― Ты такой горячий, хён, – крайние пальцы сжимают подбородок, пока свободной рукою вынимает собственную плоть. Он даёт себе несколько секунд, вынимает большой палец и скользит кончиком по раздвинутым губам Юнги. Он устало глядит на Хосока из под ресниц перед тем, как его рот заглотит головку, а язык пробежит по уздечки. Хосок шипит и тянет руку в волосы старшего и просто наблюдает. Учитывая другие обстоятельства, у Юнги была бы любящая душа. Это была одна из его любимых частей; он гордился своими навыками, но именно сейчас он просто хотел быть наполненным. Мин тянется с хлюпом, а Хосок возвращается к поглаживанию себя, ― У тебя гон на меня, или что? ― Да-да.. ― Хосок заикается, хватая Юнги за талию, чтобы перевернуть и подтянуть к себе, от чего тот падает на локти. ― Сильно отвлёкся? ― Можешь порицать меня? ― Слушай, я знаю, что мой рот прекрасен, но я действительно нуждаюсь в тебе, Хоби, прямо сейчас, ― Юнги шевелит Хосока в своём направлении, чтобы подчеркнуть его точку зрения, и его застигает врасплох от резкого удара. Он шипит, и хотя боль совсем неприятна, он действительно не может беспокоиться, потакаясь в изломах Хосока прямо сейчас. ― Ты же знаешь, что мне это не нравится. ― Извини, ― Отозвался он, извиняясь и нежно оглаживая ладонью покрасневший участок кожи, ― Недавно ты стоял на руках и коленках на последних трансляциях, и иногда это выглядит чересчур заманчиво, – у Юнги не особо большой, но симпатичный, и прекрасно вписывающийся в грубую руку младшего. ― Я делаю это нарочно, ты же знаешь, ― Старший хватает подушку с пола и кладёт под голову, вздрагивая от холодной субстанции что льётся меж его ягодиц, тонкой струйкой скатываясь по мошонке, и понимает, что они заляпают диван, если не будут осторожны. Хосок кружит пальцем вокруг его входа, как всегда сначала дразня, а после проникая одной фалангой. Он толкается дальше и наблюдает, как кольцо мышцы охватывает его. Юнги благодарно выдыхает и выгибает спину. Растяжки не так много, ибо Юнги этим занимался в прошлом, так что это не займёт много времени, прежде чем в него войдут уже три пальца, что раздвигаются на манер ножниц, раскрывая дырочку с непристойными хлюпаньями. ― Хосок.. ― Проговаривает Мин невозмутимо и перестаёт толкаться бёдрами назад, ― Да ладно, ты меня убиваешь. ― Хорошо-хорошо, ― Он больше не собирается тратить времени и выдавливает на свой член немного смазки и, тихонько постанывая, размазывает её по всей длине. Старший удовлетворенно вздыхает, когда член скользит меж его половин, раздразнивая его. Это трудно, так трудно, чтобы не поддаться вперёд мощным толчком, но он глубоко вздыхает и не торопится ради Юнги. Юнги стонет вслух, тянется назад одной рукой, оттягивает за ягодицу, чтобы помочь раскрыть себя, ― А-ах, так хорошо. Чон растягивает его красиво; он слишком большой и длинный, и не слишком тяжёлый, но не даёт ему слабости. И он чувствует себя прекрасно. Наполняет его так, как ему нравится. К тому времени, когда Хосок находится в правильном положении, Юнги не может оставаться спокойным. Но он всё ещё под кайфом, пока Хосок входит в него. Он позволяет себе освободиться в такие моменты: в любом случае, Хосок любит, когда он громкий. ― Хорошо, хён? – Игриво интересуется Хосок. Одна рука плотно прижалась к миниатюрной спинке Юнги, а другая держалась за его бедро, дабы помочь натягивать его каждый раз, когда он вбивается в старшего. Нога на полу и одно колено, упирающееся в диван, помогающее держать равновесие. Он знает, что не попадает по простате, но всхлипывает в затылок и противоречиво продолжает делать именно это. ― Да! – Стонет Юнги, сводя брови на переносице. Его колени болят, бёдра горят, и он почти уверен, что завтра у него будут синяки в виде отпечатков пальцев, но всё, на чем он может сосредоточиться, ― это тепло, скручивающееся в низу живота. Его член, с каждым толчком бьющийся об живот, сочащийся и забытый, оказывается в ладони Юнги. С ещё одним тихим стоном, он начинает беспорядочно поглаживать себя, удерживаясь лишь на дрожащих локтях. Хосок замечает это и резко вытаскивает свой хлюпающий член, оставляя Юнги разочарованно сжиматься вокруг воздуха. ― Что за.. Хосок снова переворачивает его, укладывая на спину, ― я близок, – Юнги кивает, расставляет колени и подтягивается ближе; Чон поднимает одну из его ног и скользит обратно, теперь доступен новый диапазон движений. Юнги сразу же вернулся к своему члену, а Хосок наклоняется, небрежно целуя его. Грязно, пошло. Его язык и губы, его тяжёлое дыхание. Юнги лениво думает, что он может оставаться таким навсегда. Не то, чтобы он болен, или ещё что-то. Нисколько. ― Я близок, ― Заикаясь, задыхается Юнги, ― Боже, Хосок! – толстые струи ополосывают его костяшки пальцев и рубашку, бёдра, и тело дрожит, в то время как толстый член продолжает его разрывать. Он тяжело дышит, и Хосок не продержится дольше, когда стенки плотно сжимают член, а он цепляется за него, пальцами впиваясь в ягодицы. Через мгновение, после того, как Хосок изливается в нутро, они просто остаются на месте, вдыхая вместе. Юнги же лишь устало целует плечо Хосока. Тот шипит со сверхстимуляцией, когда вытаскивает и встает. Потеря тепла чужого тела раздражает, но мягкий, благодарный поцелуй, который Хосок получает после, компенсирует это. Хосок натягивает штаны, снова нарывает свою майку и отброшенное нижнее бельё. Когда он откидывается на спинку дивана, Юнги вновь достаёт свой телефон и делает фото, убедившись, что ясно получил свежую отметку на шее в кадре. ― Что ты делаешь? ― Сохраняю воспоминания, ― Юнги усмехается и поворачивает камеру к режиму селфи, жмётся телом к Хосоку и вытаскивает язык из под уголка рта. Снимок сделан, как только Хосок поворачивается, затянув того в поцелуй. Старший закатывает глаза. ― Твоя рубашка грязная, ― Он указывает на засохшую сперму перед ним. ― Если ты принесёшь мне свитер, мы сможем выкурить ещё одну. ― У тебя есть ещё? – Удивление застаёт Хосока. ― Ну, я же не купил достаточно марихуаны на 4/20. За кого ты меня принимаешь, Хосок? Хосок встает, больше ничего не спрашивая.