Магазин кукол

      На самом деле Марк волнуется не на шутку. При всей его уверенности для него это первый раз, когда он с кем-либо так близок. И все лишь по наитию, каждое движение лишь от сердца, каждое прикосновение и поцелуй. Он не представляет что делает, но что-то подсказывает ему верную дорогу, какое-то смутное представление о том что нужно сейчас Джинену. Марк не читает чужие мысли, не сканирует эмоции как точный прибор, он лишь слушает бешено стучащее сердце Джинена и движется в нужном направлении… от сердца к сердцу... Горячими поцелуями по изогнувшемуся в напряжении телу… гибкому, соблазнительному, сводящему с ума. У Пака такое тело, которое не стоит показывать слабонервным, все эти упругие мускулы, перекатывающиеся под бархатистой чуть загорелой кожей, эти стройные ноги, с идеальными коленями, которые почти экстаз вызывают, когда Пак их расслабленно разводит… Да, Марк готов признать что слабонервный. Губы натыкаются на мягкие короткие волоски в грудной впадине… невесомо потереться о них, ощутить их щекочущую нежность… Уловить еле различимый аромат кожи и какой-то особой секреции, не пота, нет… чего-то притягательного и пьянящего, из-за чего внутри аж все скручивает от желания. Марк отчаянно втягивает запах носом и почти вслепую следует дальше… Накрыть губами совсем набухший сосок, обвести языком, коснуться второго пальцами, покрыться мурашками от макушки до пяток от восхитительных стонов… Джинен рукой раскрасневшееся лицо прикрывает, когда Марк оставляет на животе целую цепочку из жарких поцелуев, закручивающуюся вокруг пупка и спускающуюся ниже. Дышать получается лишь со стонами, смущающе эротичными и почти жалобными. Джинену кажется, что у него вот-вот из ушей дым повалит- настолько стыдно… и слишком хорошо… Губы Марка где-то там внизу, оставляют новые метки, обжигают дыханием… Джинен голову на подушках запрокидывает с протяжным стоном, когда ощущает как они смыкаются своей горячей теснотой. По телу импульс проходит, заставляет содрогнуться и закрыть глаза. И почти умирать от слишком сильного наслаждения. - Не надо…- еле ворочается отяжелевший язык.- Не нужно… Тебе не обязательно… Но Марк не слушает, дарит эти неземные ощущения, что волнами расходятся по телу, заставляя Джинена малодушно цепенеть и терять разум. Тонкие пальцы гладят бедра, медленно, осторожно… чуть сжимают ягодицы, уже полноправно, требовательно…       Джинен рвано выдыхает, стараясь справиться с новыми ощущениями. Одновременно хорошо и больно… тело отчаянно протестует против вторжения. Хочется отстраниться, оттолкнуть от себя настырные руки, но Марк выделывает что-то головокружительное своим ртом и сознание снова меркнет, плавится… - Как ты?- заставляет очнуться хрипловатый голос. Джинен отмечает что болезненно-сладкие пытки закончились и поднимает веки, сталкивается взглядом с разрумянившимся взъерошенным Марком. Темные зрачки неимоверно расширены, а яркие губы приоткрыты. - Я испугался что ты уснул. Мы ведь только начали. Джинену хочется трусливо взвизгнуть что-то вроде: «Оставь меня уже в покое, чертов извращенец!»- но Марк слишком чувственно облизывает губы и смотрит с таким вожделением, что в горле невольно ком встает. Он молча обнимает его за шею и тянет на себя, целует отчаянно и мысленно сдается… Пора признать, что это существо полностью подчинило себе и разум, и тело.       Это больно… Намного больнее, чем Джинен мог себе представить. Внутри будто на части все разрывает. Но Марк ухо вылизывает, жмется теснее и вот уже боль как-то отодвигается, остается лишь колоссальное желание и дальше чувствовать его так близко, ощущать подрагивающее дыхание, поцелуи, успокаивающие прикосновения… Марк явно ощущает чужую боль, потому что двигается сверх-медленно и постоянно замирает, чтобы дать Джинену отдышаться и собраться с силами. И, конечно, отвлечь головокружительными поцелуями, которые почти душу из Пака вытягивают. Один из таких что-то меняет, и боль сменяется томительным жаром, этакой растекающейся по жилам лавой… жидким огнем… - Посмотри на меня.- просит Марк. Он над Джиненом нависает неясной тенью, потому что в комнате уже сумерки, а разум все еще во власти изматывающей страсти. - Я люблю тебя. И сделаю все, чтобы ты полюбил меня в ответ… Джинену почему-то хочется ответить что-то колкое, но Марк слишком резко дергается и из груди рвутся только стоны. Потому что будто электрический разряд по всем нервным окончаниям, пытка изматывающим наслаждением. Вцепившиеся в чужие плечи пальцы немеют, тело ломает от ожидания. «Это всегда так? Словно ты вот-вот сдохнешь...»- эта мысль мелькает на краю затуманенного сознания, но Марк делает необходимое- прижимается совсем тесно, наращивает темп до запредельных скоростей и припадает горячим ртом к шее. Делает ту необходимую малость, чтобы Джинена снесло бурлящим потоком экстаза, который немилосердно выкручивает суставы и сокращает мышцы… а после оставляет опустошенным и безвольным, погребенным под не менее опустошенным телом любовника.       Говорить не о чем. Или наоборот слишком многое хочется сказать, так что лучше уж молчать, иначе разговор может затянуться на бесконечное количество часов, а сил просто нет. Они лежат голова к голове, так что золотые волосы Марка смешиваются с черными волосами Джинена в нечто общее. Плечи задевают друг друга. И тонкие пальцы, что устроили танцы прямо в воздухе... Джинен рассматривает руки Марка, подняв их над собой. Крутит в пальцах идеальные кисти, гладит мякоть ладоней. В этих ласках и невыразимая нежность, и молчаливое недоумение. - Она и так была мокрой, так еще и намокла в ванне, и я бросил её на пол.- тихо поясняет Марк, имея ввиду исчезнувшую с руки повязку.- Рука уже не болит и рана почти затянулась. - Поверить не могу.- шепчет приглушенно Джинен.- Прошли всего сутки… даже меньше! - Это странно?- настораживается Марк. - Еще бы!- хмыкает Пак и снова проводит пальцами по бледно-розовым пятнышкам, в которые превратились уродливые дыры от вилки. Марк печально подрагивает ресницами, он снова ощущает себя чуждым, чем-то отличным от любимого, почти инородным в этом мире людей. Но Джинен тянет его ладонь к губам и целует, прикрыв глаза. И душа снова распускается бутоном, раскрывает лепестки. - Значит и твоя нога быстро заживет? - Она уже не болит.- соглашается Марк. - Ты волшебное создание…- выдыхает Пак. - Ты не представляешь, насколько я бы хотел быть обычным.- глаза Марка делаются печальными, идут еле уловимой рябью.- Просто любить тебя и быть рядом без всякого ключа. - Я могу его уничтожить.- тихо предлагает Джинен. У Марка по коже проходит холодок. - Этого делать нельзя! - Почему? Марк тяжело вздыхает и приподнимается над распластавшимся Джиненом, нависнув, заглядывает в глаза. Джинен в который раз удивляется их глубине и проникновенности. - Если ты уничтожишь его, я перестану что-либо значить для тебя. Это единственное что привязывает тебя ко мне. - Значит все дело в ключе…- Джинен ощущает горечь. Все эти чувства, что полностью перевернули его жизнь за такое короткое время, все эти отчаянные порывы, эти желания, что завладели разумом намертво… все лишь из-за ключа? - Мастер говорил, что ключ это связь между сердцами. Я не знаю, что именно он имел в виду, но ясно что без ключа я не смогу быть вот так рядом.- Марк с силой сжимает теплые пальцы.- А я не хочу этого лишиться! Особенно теперь… Джинен пристально вглядывается в нависшее над собой лицо, и совсем не хочет верить в присказку о ключе. Потому что не может такого быть, чтобы его сердце подчинялась каким-то серебряным безделушкам. «Если я так увяз в нем, значит дело лишь в моих чувствах. Какое отношение к этому может иметь ключ? Как именно он может подчинить моё сердце? Это наркотик? Афродизиак? Не думаю… Всего лишь сказочка мастера Родриго, чтобы его творения верили ему безоговорочно и не пытались избавиться от ключа».- но глядя в взволнованные глаза Марка, он все же решает оставить пока все как есть. Нужно дождаться возвращения господина Родриго и уже тогда расспросить его обо всем. Припереть мастера к стенке и заставить рассказать всю правду о своих творениях. - Я схожу на кухню за едой.- выдергивает из рассуждений голос Марка. - А? - У тебя живот поет на все голоса, не слышишь? Джинен лишь плечами пожимает и потягивается, Марк с вожделением смотрит, потом встряхивает челкой, приводя себя в чувства, и все же вылезает из постели. - Что ты хочешь? - Что найдешь. Я не привередливый. - Как и я.- улыбается Марк. Все еще не может оторвать взгляд от сильного тела непринужденно развалившегося на постели. - И надень на себя что-нибудь. Еще не слишком поздно, слуги не спят, увидят еще, не дай бог. - Я вроде бы неплохо сложен…- Марк обиженно морщит нос. Джинен готов стонать, этому дуралею сложно что-либо объяснить. Поэтому он просто делает страшные глаза и повышает тон: - Я сказал, надень! И Марк начинает испуганно метаться по комнате, пока Джинен не выволакивает из-под себя скомканную пижаму и не запускает ей в него.       После вылазки на кухню, Марк возвращается в спальню нагруженный под завязку. В руках большой поднос с кучей закрытых крышками тарелок, под мышкой увесистый пакет с чипсами, а во рту зажат уголок пакетика с мармеладом. Джинен спит. Улегшись на живот и обняв руками подушку. Марк роняет пакетик с мармеладом на край постели, потом осторожно ставит поднос на небольшую тумбочку, туда же кладет чипсы. И снова переводит взгляд на вытянувшегося во весь рост Пака. Спит. Даже посапывает. Марк нервно губу кусает, разглядывая гибкую спину и стройные сильные ноги. Не устояв, лезет на кровать и нависает в опасной близости. Сдерживаться невозможно. Эта мягкая кожа, этот дурманящий запах… Марк склоняется все ниже, почти стелется вдоль любимого тела, втягивая аромат… Джинен просыпается от теплых и влажных прикосновений к ногам. Кто-то помечает страстными поцелуями икры. Он замирает прислушиваясь. Вот уже мягкие губы поднимаются выше, касаются чувствительного места под коленкой… Джинен дергается. - Щекотно. Но Марк не намерен отвечать или останавливаться. Его губы уже исследуют упругие мышцы бедер. Джинен начинает волноваться. Слишком горячо… возбуждающе… - Перестань! Марк легонько целует в ягодицу, еле касаясь проводит губами по нежной округлой поверхности, наслаждаясь легким пушком как у кожицы персика. Сердцебиение учащается, дыхание становится прерывистым. - Хватит… Джинен находит в себе силы перевернуться. Замирает, вглядываясь в потемневшие глаза Марка. - Если ты надеешься на еще один раунд…- угрожающе начинает Джинен. - Я просто не мог не прикоснуться. Ты был прекрасен.- вздыхает Марк. Зрачки все еще красноречиво расширены. Джинен смутившись отводит взгляд, облизывает вновь пересохшие губы. Марк жадно следит за этим движением, но все же справляется с собой, переводит взгляд на еду на подносе. - Я принес перекусить. Взял всего понемножку… У Джинена сразу проясняется взгляд. - Так что ж ты молчал? Неси сюда!- он уморительно всплескивает руками. Марк давит в себе усмешку, и поднимается, чтобы взять поднос. Тащит его на кровать. Джинен завороженно следит за каждым движением и сразу же придвигается к еде поближе. Ловит на себе новый голодный взгляд Марка, и спешно натягивает на себя край покрывала, прикрываясь до пояса. Марк на это лишь фыркает, но решает промолчать. Они принимаются за ужин…       А ночью у Пака поднимается запредельная температура, и Марку приходится сделать не одну вылазку на кухню. Сначала за льдом для специальной резиновой грелки, а потом за необходимыми лекарствами. К тому времени в доме уже все спят. - Это все ты виноват…- ворчит тихонько Джинен и снова отпинывается от накинутого одеяла, тут же обессиленно замирает на подушках. Марк спешно натягивает одеяло обратно и не спорит. Да и зачем спорить, когда все действительно так? Он лишь поправляет на горячей голове грелку и протягивает на раскрытой ладони еще одну таблетку. Джинен дышит тяжело, обжигающе, глаза болезненно подрагивают веками. - Не хочу!- упрямится он. Марк придвигается, гладит упрямца по волосам. - На упаковке написано, что это должно помочь! - Откуда ты знаешь? Ты что ли в лекарствах разбираешься? - Удивишься, но да! Когда мастер болел, я за ним ухаживал, кое-что узнал о препаратах и лечении. Джинен вздыхает, напряженно разглядывает Марка, но почти сразу устает, опускает веки. Марк осторожно целует его в бьющуюся жилку на виске, снова подает таблетку, прижимает прямо к губам. Джинен морщится, но послушно принимает лекарство, скривившись проглатывает, не дожидаясь стакана с водой. Но Марк все же поит его, хоть и с опозданием, чуть приподняв за затылок. После Джинен затихает, похоже устает совсем. Марк выключает верхний свет и оставляет маленький ночник у изголовья кровати, ложится рядом с Паком, поглаживает по щеке, а потом сжимает горячую ладонь, прижимает к губам. Джинен больше не мечется, но все еще тяжело дышит. Марк слушает его дыхание, массирует ладонь и надеется что лекарства помогут и Джинену станет лучше…       К утру жар все-таки спадает. Марк мысленно выдыхает. Неприятное напряжение покидает нутро и можно хотя бы немного расслабиться. Он убирает теперь уже ненужную грелку с растаявшей водой и снова укладывается рядом с Паком. Перебирает его длинные пальцы. «До сих пор поверить не могу… он за мной пришел. Отыскал в этой куче листьев… А теперь болеет из-за меня...»- Марк вспоминает тот момент, когда открыл глаза в объятиях Пака, когда увидел его перепуганное бледное лицо, чуть смазанное из-за потоков воды. Тогда ему показалось что это лишь бред или мираж, и он все еще лежит на мокрых листьях и просто грезит о возлюбленном. Но это на самом деле был он! Пришедший за ним, накинувший на него свой плащ, тащивший его на спине всю долгую дорогу к дому… «Сначала оттолкнул и прогнал, а потом пришел чтобы спасти… Интересно, он сам хотя бы иногда понимает что чувствует? Что на самом деле хочет сделать?»- Марк тяжело вздыхает. Сейчас это уже не важно, оттолкнул, пришел… Главное что сейчас здесь. - Пожалуйста, поправляйся.- просит тихонько Марк.- Я себе не прощу если ты разболеешься из-за меня. Пак будто его слышит, лоб становится прохладнее, а сведенные в напряжении брови разглаживаются. Марк тоже затихает, усталость берет свое. Длинный, почти бесконечный день сменяется другим, следующим, еще полным неизвестности.       В своей огромной спальне наверху просыпается Эйде. Все тело ломит. Она безрадостно приподнимает голову и смотрит в сторону окна. Небо уже посветлело, тучи рассеялись, от проливного ливня ничего не осталось. Лишь сверкающие капли на листьях деревьев, да не просохшие огромные лужи на дорожках в саду. Но девушка пока о них не знает. Она с неохотой садится, спустив на пол стройные маленькие ноги. Замирает в этой позе надолго. Звать слуг совсем не хочется. И есть тоже… Вообще ничего не хочется. Снова и снова перед глазами неприятная картина с израненной рукой Марка, тот миг когда она втыкает вилку в его тонкую кисть… В голове некстати всплывает неприятный чавкающий звук, проезжается по оголенным нервам и заставляет сжаться. - Нет… Нет… Это было не тогда… Нет…- она мотает головой и теперь уже жаждет вернуть воспоминание о Марке, потому что в голову лезут куда более давние истории, жуткие, отвратительные, пришедшие словно из дурного сна… Это происходило не с ней, нет! Это какая-то жуткая сказка прочитанная на ночь. Или подсмотренный украдкой ужастик… Этого не было на самом деле! Не было! Собственная комната сужается до размеров каморки, стены давят. Эйде зажмуривается и зажимает уши. Она уверена, если сейчас поднять взгляд, то вместо стен увидишь зеркала. Смотрящие в упор собственные отражения. Собственные распахнутые в ужасе глаза! И кричать бесполезно, потому что папочка сделал полную звукоизоляцию. «Не стоит тревожить людей в доме. Тем более маму, ей нельзя волноваться… Ты же знаешь, послушные дети сюда не попадают… Ты была плохой!» - Я случайно…- шепчет Эйде не открывая глаз.- Я просто хотела поиграть… Я не знала… «Тебе не стоит заходить в комнаты без стука. Это невежливо, ты же знаешь. Хорошие дети так не делают.» И после она всегда стучала… всегда…       Она все же заставляет себя подняться с кровати и открыть глаза, комната снова прежняя, но страх все еще терзает изнутри, и она спешно накидывает на себя халат и выходит из спальни. В доме тихо. Слуги заняты делами внизу, и пока не собираются будить госпожу. Эйде проходит через большой зал и сворачивает к лестнице. Ей хочется найти Марка, убедиться что с парнем все в порядке и что он не собирается жаловаться отцу. Она на ходу прикидывает где он может быть и вдруг замечает дверь комнаты своего гувернера. «Джинен последний его видел, значит должен знать.»- девушка нерешительно замирает с занесенной рукой.- «Что если он еще спит и я его потревожу?»- она аккуратно кладет пальцы на ручку двери. «Стучать! Ты всегда должна стучать!» - Заткнись.- шепчет она одними губами и нажимает на ручку. Дверь потихоньку отходит в сторону. Эйде прислушивается к тишине внутри и все же делает шаг, заглядывает в комнату. И шокировано застывает на месте… Её глаза сами собой расширяются до необъятных размеров, а дыхание перекрывается. С минуту она приходит в себя, потом стряхивает оцепенение и поспешно отступает, закрывая дверь. То что она увидела… то что отпечаталось на сетчатке… Это обнаженный гувернер в объятиях спящего Марка. Сюрреалистическая картина, бред, который не может быть правдой! Нет! Только не так. Слишком умиротворенное и счастливое лицо у её игрушки, слишком расслабленная и непринужденная поза у Джинена… Его пальцы в золотых волосах Марка… Его обнаженное бедро под тонкой, совершенно целой, ладонью… «Мне привиделось! Это какой-то сон! Или это не та рука, другая… Мне показалось, померещилось!»- Эйде мотает головой, пытаясь вернуть сошедший с ума мир на место. «Я же говорил, ты должна стучать!»- гудит в голове рассерженный голос отца.