Под маской пророка

      Встретить кого-то из людей ночью в глубоком лесу - шансов два из пяти, чудовища попадаются намного намного чаще. Встретить ночью в глубоком лесу, где даже четяка копытом не ступит, ведьмака - один шанс из десяти.       Бедный Йова чуть ли не рыдал, когда в темноте загорелись два кошачьих глаза. Из-за туманной дымки, обволакивающей стволы могучих деревьев, было трудно разобрать, кто тяжелыми шагами приближался к связанному бедолаге. То ли человек, то ли сам бес вылез из преисподней, чтобы взглянуть на столь "везучего" удальца.       А "везение" Йову сегодня преследовало с самого утра и пинало прямо в пах. Сначала на охоте упустил зайца прямо из ловушки, затем олень чуть не просчитал копытами все ребра вместе с зубами, а дальше - веселее... Чем глубже в лес, чем ниже солнце, тем больше злоключений можно разжить на свою ж... Так Йова и попался. Не разглядев сетки на земле, ступил уверенным шагом прямехонько к местным разбойникам да браконьерам. Повязали его те, а взять то с него и нечего. Добыча вся посбежала, денег при себе ни монетки, лишь одежда сельская и лук с самодельными стрелами, да и тот потертый временем. Но, тем не менее, разбойники на этом его не пожалели. Оставив Йову нагого в одних трусах, решено было его связать по рукам и ногам, и бросить на произвол судьбы. Как бедный мужик только не изворачивался, молил о снисхождении, проклинал всеми богами, обещал денег и кров, если до дома доведут, прикрывался, что семья без него пропадет, но тем все лишь на потеху. В общем, оставили Йову связанного и голого посреди веленского леса, а меж тем солнце опустилось за горизонт, смеркаться начало, а через час и вовсе потемнело.       Йова хоть и крепким был, но что против группы разбойников, да еще и при оружии, попишешь. Узлы прочные, не расшатаешь. Вот и лежал он так на сухой земле меж деревьев, и молился, чтобы хоть одна душа заблудшая нашла его раньше, чем дикие звери или того хуже.       А дома ведь и правда семья дожидается: женушка его Еленка, сын с дочерью, да и младшенький, несколько месяцев отроду, совсем еще кроха. И как они будут, если он того: останется в этом лесу у черта лысого на куличиках и помрет, как собака?       Очертания становились все яснее и отчетливее, а шаги ближе. На край небольшой опушки, где оставили Йову, вышел высокий человек под два метра ростом. Подробности разглядеть из-за сгущавшейся темноты не представлялось возможным, а силуэт, тем временем, остановился и шумно вздохнул. И тут произошло то, что кинуло мужика в трясучку. Там, где должны были у человека находиться глаза, вспыхнули два желтых факела. Вертикальный зрачок разделял каждый такой факел пополам. Йову аж скрючило от страха.       - Д-демон! - закричал он. - Упырюга проклятый! Уходи отседова!       Он начал извиваться, пытаясь хоть как-то вырваться из пут, но лишь перевернулся на живот, узлы никак не поддавались. Демон подошел ближе, но все еще недостаточно, чтобы разглядеть черты лица.       - Нет! Не трогай меня! - все не унимался Йова. - Люди добрые! Кто-нибудь! ПА-МА-ГИ-ТЕ!       Незнакомец подошел уже вплотную и присел на корточки. А Йова от безысходности ситуации зарылся лицом в траву и закричал изо всех сил:       - Господи прости! Господи прости!       Уже ожидая для себя самой наихудшей участи, он начал беспрерывно орать, что было мочи.       - Ты хули орешь, как резаный, паскуда? - прошипел Некто. - На ужин к местным обитателям торопишься?       Мгновенная пауза повисла над лесом. Йова раскрыл глаза и снова посмотрел на демона. Факелы никуда не пропали.       - Г-говорящий. Т-ты кто вообще? Лешак что ли?       Перед ним сидел внушительного телосложения и роста мужчина. Черные длинные волосы были собраны в хвост, но отдельные пряди спадали на плечи. Аккуратный нос и острые скулы отлично выделялись в лунном свете. Губы тонкие, как лезвия мечей, чьи навершия выглядывали из-за его спины. Одет (здесь автор поверхностно описывает доспех Школы Мантикоры) незнакомец был в кожаный дублет поверх конопляной рубахи, грудь крест накрест опоясывали темные ремни с дюжим колличеством кармашек. Стеганые штаны с кожаными вставками, тяжелые сапоги, еще кожаные перчатки, - все это создавало видимость доспеха какого-нибудь зажиточного охотника. Только вот на кого ходят то с двумя мечами?       - Ну, да, леший, - усмехнулся мужчина и повел руками. - Вот мои рога, а вон там ждет меня стая волков.       Голос был выразительный, чистый, без сипа, и звонкий, как удар кузнецкого молота о сталь. Кошачьи глаза то угасали, то вспыхивали с новой силой.       В целом, если бы не демонические глаза, это был красивой, даже дворянской, внешности молодой человек на вид лет меньше двадцати восьми со смольными блестящими волосами по самые лопатки и гладковыбритым подбородком. На его фоне Йова со своим обросшим порядком лицом казался обычным замызганным селянином, хотя он никогда и не был первым парнем на деревне.       - Что с тобой приключилось-то? Йова вышел из ступора и, поняв, что вот его шанс на спасение, затараторил:       - Дык, милсдарь, разбойники. Поймали, обобрали и бросили, как вшивого пса посредь чащи лесной.       - Мммм... Разбойники, значит, - протянул мужчина, кинув сожалеющий взгляд на связанного. - Тебе, наверное, помощь нужна?       Йова аж опешил от такого очевидного предположения и неодобрительным тоном ответил:       - Ну, да. Пригодилась бы, как видишь.       А тот, видимо, и не спешил дергаться, лишь сидел и загадочно ухмылялся, ожидая какого-то важного вопроса.       - А... Я понял, - пробубнил Йова. - За просто так ты меня не развяжешь.       - Какой догадливый, - сказал второй, ухмыляясь еще сильнее. - Все верно. Видишь ли, я не леший, - он достал из-за пояса небольшой нож с резной деревянной рукоятью. - Я - ведьмак, а ведьмаки... - и повертел его в руках. - задаром не работают. Так что...       - Ну, и чего ты хочешь?! - не дали ему закончить. - Денег?       Йова, конечно, слышал о ведьмаках от мужичья разного, путешественников, но видеть - не видел, да и все равно ему сейчас было, хоть сам Фольтест перед ним собственной персоной. Понятно одно, что перед ним самый настоящий сукин сын, который и нищего обдерет до нитки, не поморщившись.       - Ты мне определенно нравишься, друг мой! - весело воскликнул ведьмак. - Скажем так: за десять крон я тебя развяжу, а еще за пятнадцать провожу тебя... эээ... Откуда ты там будешь?       - Сколько?!! Да, я таких денег в жизни не видел! Посмотри на меня. Я тебе их что, из под яиц достану?!       - Печально. Ну, что же, тогда, бывай.       Ведьмак поднялся с кортов, сунул нож обратно за пояс, развернулся и уже собрался уходить, но тут Йова взмолился:       - Стой! Подожди! А, зараза! - он едва повернулся на бок. - Слушай, ведьмак, развяжи меня, а? У меня семья дома ждет. Они ж того без меня, не протянут. Жена детьми и хозяйством занимается, а я охотным промыслом - кормилец единственный. Если хочешь, продам все, что есть, денег заработаю и тебе отдам. Кров предоставлю и еду: три раза в день. Только развяжи меня, ведьмак. Меня не жалко, но хоть семью то мою пожалей.       Ведьмак снова повернулся и, не торопясь, присел:       - Семья, говоришь, - и хитро-хитро улыбнулся, мечтательно подняв глаза. - Есть у меня одна идея.       Йова насторожился, ожидать можно было чего угодно от этого проходимца. Такая ангельская внешность, а изо рта смердит, как у трупоеда.       - Тогда, за свою свободу, ты, отдашь того, кто первым встретит тебя, давшего клятву, на пороге дома твоего.       - Че, ты, там лопочешь, черт змееглазый?!       - Что слышал.       К сожалению, Йова все услышал верно. Ему предлагали в обмен на его спасение отдать кого-то из семьи. Свою кровь и плоть.       - Да, иди, ты, знаешь куда?       - Тогда счастливо оставаться. Тут как раз неподалеку логово накеров обосновалось, - ведьмак привстал и уже хотел было идти, но тут продолжил. - Только вот подумай хорошенько. Семья твоя, сам сказал, без тебя долго не протянет. До ближайшего села отсюда километров десять. Так что вероятность, что на тебя кто-нибудь еще наткнется, крайне мала. К тому же уже ночь. Так стоит ли отпираться от, возможно, единственного шанса спастись, пусть и за такую цену? Либо ты погибнешь благородно, отринув мое предложение, а затем и твоя семья от голода. Времена сейчас ведь тяжелые. Либо спасешь всех, но кто-то один пойдет со мной.       Тон ведьмака был вкрадчивым, спокойным, словно он объяснял совершенно обыденные вещи. А Йову бросало в ужас от таких слов. Он и представить себе не мог, что, вот, кто-то из его семьи, из его детей покинет отчий дом с каким-то встречным, им ведь не стукнуло еще и десяти. Но и знакомиться ближе с некими накерами ему тоже не особо хотелось.       - Ты хоть понимаешь, что предлагаешь, выродок?! Чтобы, я, родную кровинушку за себя продал?!       - Или так, или смерть тебе и твоей семье, я полагаю.       Да, чтоб провалиться этому ведьмаку с его предложениями. Неужели так сложно проявить человеческую доброту и помочь попавшему в беду? И правду говорят, что ведьмаки всех чувств и эмоций лишены после мутаций.       - Я... - Йова замялся. - Я не могу так. Ты, пойми, ты же прям родное отрываешь. Ведьмак ничего не ответил, лишь холодно смотрел на него сверху вниз, ожидая конкретного ответа.       - И зачем тебе все это?       - Не бойся, я никого не съем и не выпотрошу, обещаю.       - А что же тогда?       - Это уже не твое дело. Но ничего сугубо ужасного не будет.       - Почему бы тебе просто не освободить меня?!       - Короче, - ведьмака уже порядком этот разговор начал выматывать. - Мне надоело с тобой цацкаться.       Он развернулся, кинув последний недовольный взгляд на мужика, и зашагал в обратно в ту сторону, откуда пришел, но не успев скрыться в лесной чаще, услышал за спиной:       - Подожди, ведьмак.       Мужчина посмотрел из-за плеча. Йова лежал все такой же связанный, поникший, как подсолнух в ночи, казалось, что в свете луны по щекам его текли слезы.       - Я согласен...       Они молча шли среди деревьев, переступая через древние корни, то и дело ведьмак останавливался и просил, сзади идущего, Йову тоже остановиться, и вслушивался, но убедившись, что все в порядке, двигал дальше. Йова, опустив голову, не спеша следовал за ведьмаком. Душа у него болела, а делать каждый новый шаг, приближавший его к родной деревне, становилось все тяжелее. Мысли путались, он все еще не мог поверить в то, что согласился, молил про себя, чтобы все это оказалось лишь страшным сном. Он понимал, что своим отказом, погубил бы всю семью, но и простить себя за то, что отдаст кого-то из семьи, тоже не мог.       - Далеко же ты забрался.       Йова ничего не ответил, слишком был занят собственными мыслями. Ведьмак и не стал его подначивать, отчасти понимая всю тяжесть этого выбора. Было ли ему жалко Йову? Нисколько. Он вспомнил, как его забрали из семьи. Ведьмак спас его мать на болотах в обмен на Право Неожиданности, а та и рада была кого-то из пятерых ртов сплавить, Предназначение пало на него. Он то и доволен был сложившейся участью, выбраться из сельской нищеты и окунуться в жизнь полную приключений до конца дней своих. Но... То ли конкуренция среди братьев и сестер в детстве, то ли влияние ведьмачей жизни, а может и то и другое, сделали его человеком равнодушным к чужим бедам, корыстным, даже жестоким. Он не гнушался брать то, что ему не принадлежит и силой, и враньем. Не брезговал и заказными убийствами, что совсем не похоже было на ведьмаков. Жажда наживы и легких денег управляли им бесповоротно и беспрерывно. Урвать хоть что-то, даже последний кусок хлеба у бедняка за пустяковую услугу было в его стиле.       Между тем, в просветах деревьев завиднелись огни деревенских факелов.       - Ну, по ходу пришли, - сказал ведьмак и бодрее зашагал к деревне.       - Да... - сухо ответил Йова, а сердце больно кольнуло.       Кто к нему выбежит первым? Сын, дочь, а может жена? Боялся он за каждого.       Выйдя к небольшой деревушке, ведьмак остановился и повернулся к Йове:       - Ну, веди.       Тот на негнущихся ногах поковылял вперед, как назло его дом был самым ближним к ним. В окошке, несмотря на поздний час, горел свет, видимо, жена и дети дожидались его. Ах, лучше бы они спали.       Йова остановился у самой калитки и замер. Он знал, что сейчас она заскрипит, и кто-то выйдет его встретить на шум, и с кем-то он попрощается, возможно, навсегда.       - Ну, хорош уже тупить, - ведьмаку наоборот не терпелось все это, наконец, закончить. - Или мне открыть самому?       На улице было безлюдно. В других домах свет не горел, все спали. Даже если и позвать, на помощь, то врятли кто выйдет. Будут сидеть и бояться. Никаких путей для отступления, только вперед. На равный бой Йова и не расчитывал, он был гол и без оружия, против ведьмака, которые даже спят со своими мечами, да и даже в кулачном он бы его скорее всего не уделал. Да, и разве можно положиться на честность от этого доходяги? Нет, такой прирежет и не поморщится.       Йова глубоко вздохнул, мужицкие редкие слезы сейчас текли ручьем. Казалось, это скрипит на калитка, а его сердце, душа замерла, будто там его ждало море чудовищ.       В доме послышалась какая-то возня, чьи-то ноги громко и быстро застучали по деревянному скрипящему полу. Дверь отворилась и громкий звонкий голос, как гром среди ясного неба, прорезал ночную тишину:       - Папа!       Йова упал на колени и горько заплакал.