Живая

Анна укладывала волосы. Сегодня вечером ее ждет прием у князя Разумовского, идти на который ей совсем не хотелось. Как и расстраивать маменьку, которая возлагала большие надежды на эту встречу. Там ведь, наверняка, будет много молодых людей, которых матушка уже заочно пророчит ей в женихи. Вдруг в отражении появился человек. Анна вздрогнула, с трудом сдержав испуганный крик, и обернулась. Пожилой мужчина в крылатке стоял точно за ее спиной. Слева на груди красно характерное пятно. Незнакомый дух просто стоял и смотрел на нее с грустью во взгляде. Не пытался ничего сказать, не вел за собой. Просто стоял и смотрел. – Уйдите прочь, – шепотом просила Анна. Призрак вдруг дернулся, и бледная тяжелая рука медленно потянулась к ней. Аня проснулась, резко сев на постели. Снова сон. Очередной призрак. Вот только она совсем не хотела участвовать во всем этом. Не теперь, когда Яков Платонович откровенно назвал ее сны детским лепетом. Вероятней всего, это обида и гордость говорили в ней. Но призраки совсем не виноваты в том, что им некуда идти. Очередной убиенный пришел к ней во сне. Да только не о себе он печалился. Наверное, раньше Аня больше не уснула бы, думая только, какая судьба постигла несчастного, но не сегодня. Она устала, вымоталась. Призраки не давали ей спокойного житья. Иногда Аня начинала верить, что она действительно неправильная для этого мира. – Я не стану вам помогать. Идите прочь! Прочь! – шептала Анна в темноту комнаты и махала руками, словно отмахиваясь от надоедливого комара. – Пускай Штольман сам со всем разбирается. Вдруг призрак появился прямо перед ее кроватью, от чего Аня-таки вскрикнула и отпрянула прочь от него. Убиенный понял, что Анна совсем не желала его слушать. Лишь хмуро улыбнулся, снова посмотрел в сторону и побрел из комнату к окну. – Вон! – снова закричала Анна. Подул ветер, и призрак растворился. Аня осмотрелась. Она все так же находилась в своей теплой и уютной кровати, накрытая легким одеялом. В комнате от чего-то стало душно, и девушка, скинув одеяло, направилась к окну. В открытое окно подул ночной прохладный ветер. Но этого было ничтожно мало. Она словно задыхалась тут, находясь в своей комнате. В голове все еще стоял Яков Платонович, обозленный на весь мир, а из его уст так и вырывались слова: – Прекратите, Анна Викторовна! Я просто не могу верить только словам и снам. Следствию нужны факты, улики! Свидетели, в конце концов. – Ничего вы не понимаете, Яков Платонович. Анна вылетела из полицейского участка так же быстро, как и появилась там. Неужели она еще не доказала, что и вправду медиум? Миронова совсем недоумевала. Точнее сказать, она была зла и очень обижена на следователя. Она, сама того не замечая, оказалась в саду, укутанная в летнюю шаль, но совсем босая. До сего дня девушка совсем и не подозревала, что способна испытывать такие яркие чувства и что они способны так застилать глаза. – Аннет, что ты делаешь тут? – Петр Иванович отчего-то сегодня припозднился. Но, к счастью, был не так уж и пьян: в своей привычной манере. Анна добродушно улыбнулась, приветствуя его. – Дядюшка, отчего же ты не в своей кровати в глубокую ночь? – Понимаешь, Аннет, жизнь такая странная и непредсказуемая вещь. Сегодня ты сидишь в четырех стенах, словно пленник, а завтра тебя уже носит неизвестно где, под влиянием настроения, – Анна любила такие рассказы дядюшки, но уже понимала, что его в очередной раз заманила игра в карты. – Много проиграл? – все так же улыбаясь, спросила она. Петр часто поражался проницательности юной леди, но от этого он любил ее не меньше. – Отнюдь. Я остался в плюсе. Целых двадцать рублей, – с невероятной детской радостью Петр Иванович продемонстрировал племяннице купюры. Он был счастлив и доволен собой. – И все же, Аннет, ты чего не в кровати? Мужчина оглядел племянницу и ужаснулся. Она вышла из дому в ночной сорочке, накинула сверху только шаль и даже не удосужилась обуться. На босу ногу по мокрой от росы траве, вероятно, было не очень приятно. Он скинул с себя пиджак и набросил на плечи девушки поверх шали. – Ты с ума сошла? Не ровен час, заболеешь, а матушка твоя мне за это голову оторвет, – сетовал он. – В моей комнате было очень душно. Дядя, как это все прекратить? – Анна вдруг замерла. – О чем ты, душа моя? – Духи. Я больше не хочу их видеть. Не хочу им помогать. – Ох, Анна, это невозможно. От дара не избавиться, с ним нужно мириться. – А ты? – дядя насторожился. – Что я? – Ты смирился? У тебя не было желания все это прекратить? – ощутив невероятный холод, даже при том, что была середина лета, Анна закуталась в дядин пиджак. – Именно, – Петр Иванович открыл входную дверь, пропуская девушку внутрь. – Чаю? – Мы разбудим всех, – виновато прошептала Анна. – Мы будем осторожны, – заговорщически подмигнул дядя. – Иди за стол, а я все принесу. Анна так и поступила. Заняла место за столом, зажгла пару свечей, дабы не включать свет и не будить остальных домочадцев. На момент беседы с дядей ее злость словно улетучилась, но как только она осталась одна, мысли о Штольмане снова заняли ее. Она опустила голову на стол, все глубже погружаясь в свои мысли и прокручивала момент их разговора снова и снова. От чего он такой грубый? Почему просто не поверит ей на слово? Ведь она уже столько раз помогала ему распутать самые сложные дела. – Вот, держи, – дядя принес из кухни поднос с двумя чашечка, чайником и тарелочкой, наполненной печеньем. – На утро мы будем носом клевать землю от недосыпания. Они оба засмеялись, но быстро остановились, опасаясь быть замеченными. – Мама бы не одобрила, – отчего-то сама мысль о том, чтобы досадить матушке, приводила ее в неописуемый восторг. Может, потому, что мама всегда недолюбливала Штольмана и оказалась права в своих предположениях? – Ты какая-то грустная и… потерянная, – настроение племянницы не осталось незамеченным Петром Ивановичем. – Что с тобой приключилось? – Штольман. – Ну, куда же мы без доблестного рыцаря. Что же он сделал на сей раз? – Петр Иванович сделал глоток чая и слегка обжег кончик языка. – Ух, горячо. – Я снова пытаюсь ему помочь, а он… думает, больше знает. Каким человеком надо быть, чтобы отказаться принять помощь потусторонних сил. – И почему мне кажется, что тебя это ранило? – Тебе кажется. – Нет, Аннет. В помещение резко стало прохладно и легкий ветерок трепал распущенные волосы Анны. Она застыла с чашкой чая в руках, увидев перед собой неизвестную ей женщину. – Уходите, – сквозь зубы произнесла Анна. – Призрак тут? – дядя озирался по сторонам, силясь увидеть, с кем его племянница говорила. – Женщина средних лет за твоей спиной. Она опечалена чем-то. Но призрак лишь показала рукой в сторону. – Нет. Никуда я с вами не пойду. Пусть всем этим занимается Штольман, это его работа, – но убиенная так и стояла, указывая в сторону выхода. – Прошу, оставьте меня в покое. Женщина развернулась и побрела одна, а после и вовсе растворилась, словно ее тут и не было. – Надоело, – оставив недопитый чай, Анна направилась в свою спальню. – Доброй ночи, дядя.