Cruel and cold like winds on the see, Will you ever return to me? Hear my voice, sing with the tide - My love will never die...
В просторный кабинет с высокими книжными шкафами, бархатными тяжёлыми шторами на окнах, с завыванием проник морозный воздух через распахнувшуюся форточку. Девушка в домашнем сиреневом платье с шалью, накинутой на плечи, сидела недалеко от окна в кожаном кресле. Она вздрогнула от внезапного звука и отложила чтение. От ветра закачалось пламя свечи, зашелестели страницы старинной книги, распахнутой где-то посередине. Барышня взглянула на часы, вздохнула и, взяв подсвечник и книгу, направилась к двери. Она спустилась по большой деревянной лестнице и шагнула в коридор, украшенный картинами в золоченых рамах. — Айрин, Светлячок, это ты? — кашлянул Хэсти Лэньон, услышав тихие шаги своей приёмной дочери. Девушка остановилась и повернула в комнату больного. Доктор Лэньон тяжело заболел после пережитого стресса. А про причину этого сильного напряжение он никому не рассказывал. Стресс медленно убивал старика, и для Айрин Миллиган переживать состояние того, что постепенно угасает, возможно, единственный близкий человек, было невыносимо больно. — Это я, дядюшка! — ответила Айрин и подошла к нему торопливым шагом. Комната озарилась жёлтым светом от мерцающей свечи в бронзовом подсвечнике, которую мисс Миллиган поставила на прикроватную тумбочку, чтобы лучше разглядеть лицо своего дядюшки. Лоб, щёки и нос Хэсти покрылись испариной. Глаза у него были блеклые, грустные. — Милая, тебе не стоит проводить дни и ночи у моей кровати, — пробормотал Хэсти. Айрин взглянула на него с неподдельной грустью. — Боюсь, ты можешь тоже заболеть… — Нет, нет, — мягко возразила девушка. — Это всё от печали… Сейчас я прочла потрясающе интересную вещь — великий врач древности Авиценна приводил в пример такой интересный опыт. Взяли двух барашков и посадили в разные клетки. Перед одним бараном поставили клетку со львом. Бедное животное было вынуждено постоянно наблюдать за хищником, и от этого непрекращающегося страха и стресса барашек умер, а другой остался жив… — Да, я помню этот опыт, — наморщив лоб, ответил Лэньон. Продолжать разговор он был совершенно не настроен. — Дядюшка, если вы расскажете мне, что же случилось, возможно, я смогу помочь, — вдруг сказала Айрин, и доктор Лэньон поднял на свою воспитанницу печальные и одновременно удивлённые глаза, — и мы вместе что-нибудь придумаем… Не надо держать это в себе, дядюшка. Я так хочу вам помочь! — Дитя моё, — сказал он тихим, но в то же время строгим голосом, — никогда, слышишь, никогда не говори больше об этом! — бедный больной старик громко кашлянул, отвернувшись от Айрин, и закрыл рот носовым платком. — Прости меня, дорогой мой Светлячок. Нам нельзя об этом говорить. Есть такие вещи… Сложные вещи, которые люди просто не могут понять, а когда начинаешь разбираться в них, всё становится только хуже… Я знаю, что тебе горько и одиноко. Может, ты хочешь проводить время с хорошими подругами, посещать балы… Желаешь простого счастья и мечтаешь выйти замуж за доктора Джекилла. Так, Айрин?.. — Лэньон провёл рукой по мягким тёмно-русым волосам девушки. Мисс Миллиган опустила глаза. — Я желаю тебе только счастья. Забудь о нём, милая. Он принесёт нам только горе… Потерпи немного. Всё будет хорошо. И даже если я умру, Господь не оставит тебя. А пока иди к себе и спи, моё Солнце. — Дядюшка, простите меня, пожалуйста, — растерянно и невнятно проговорила Айрин, незаметно проведя по щеке носовым платком. — Я вспоминаю ваши слова… Вы так резко говорили о нём… Я не понимаю, в чём причина? Что наделал Генри?! Разве он заслужил таких жестоких слов?! — Именно, что наделал! — отрезал старик. — Я не хочу больше говорить об этом человеке! Не думай о докторе Джекилле и никогда не вспоминай его. Для меня он умер! Ты говоришь — жестоко я сказал. А разве не жестоко он поступил с тобой? Он внезапно покинул тебя, от него столько времени не было вестей! Это его поступки жестоки и бесчеловечны! И я не желаю, чтобы ты знала… Это может только навредить тебе. — Голос Хэсти казался ледяным. — Иди спать, Айрин. Я буду молиться о нас. «Я тоже буду молиться, — подумала Айрин, — и о тебе, и о Генри». — Доброй ночи, дядюшка! Хорошо, я всё сделаю, как ты скажешь, — кивнула Айрин и накрыла холодную руку Лэньона своей, потом ещё раз посмотрела ему в лицо, прежде чем уйти. Оказавшись в своей комнате, Айрин открыла комод и вытащила оттуда увесистую связку писем. Все они были от доктора Генри Джекилла. Последнее его письмо лежало сверху, отдельно от всех других, перевязанных лентой, и в конверте. Мисс Миллиган с дрожью в руках, быстро открыла письмо и поднесла его к свече. Быстро пробежав глазами по строчкам, девушка всхлипнула. Она не показала это письмо дядюшке. Оно было словно не от Генри - он писал, что очень сочувствует ей и сопереживает доктору Хэсти Лэньону... и что он больше не любит её. Эти слова в конце словно ударяли наотмашь каждый раз, когда Айрин перечитывала последнее письмо доктора Джекилла. Мисс Миллиган пробовала молиться, но в голове всё перемешивалось, и мыслями завладевали какие-то смутные образы, а потом из глаз сами текли слёзы. И дядюшка Хэсти отказывался сказать причину всего этого горя… Айрин догадывалась, что с её женихом произошло что-то невероятно страшное. Целую ночь она не могла заснуть. В воображении мелькали страшные непонятные картины, воронкой уносившие всё светлое и счастливое, что было в её жизни, оставляя после себя только пустую скорбь и уныние. Айрин думала о своём приёмном отце и о женихе, который исчез, не отвечал на её письма, а потом изволил написать ей такое сухое письмо с подразумеваемым намёком на разрыв. В сердце Айрин теплилась хрупкая надежда, что между строчек витал какой-то скрытый смысл, что Генри хотел лишь предостеречь её от чего-то опасного, от того, что так тщательно скрывал Хэсти Лэньон. «Господи, помоги моему дядюшке, — прошептала Айрин, — и сохрани Генри…»***
Неделя пролетала за неделей. Прошла череда скучных и однообразных дней. Айрин любила зиму, весёлые праздники и не менее приятное время после них. Но в том году всё изменилось, и тёмное небо с серым снегом навевали на неё тоску и только усугубляли и без того неважное настроение. Доктор Лэньон чувствовал себя по-прежнему плохо, несколько дней подряд мучился жаром, а верная Айрин ухаживала за ним, ходила за лекарствами, приносила ему горячий чай с малиной и читала ему вслух… Девушка, заменившая Хэсти дочь, делала всё, чтобы ему было хорошо, чтобы хотя бы немного облегчить его страдания от затяжной болезни. Однажды ночью у Лэньона снова случился сильный жар. — Айрин, помоги мне, милая… — шептал Хэсти. Айрин послала за доктором, а сама в то время притащила с улицы холодной воды для растирания. Она постоянно меняла компрессы и приносила питьё больному. У бедного Светлячка от усталости и осознания того, что она бессильна, опускались руки, но она не переставала ухаживать за своим дядюшкой, продолжая шептать спасительные слова молитвы. Врач долго не шёл. Хэсти заснул. Старик лежал под простынёй, откинув голову на подушку, и говорил что-то невнятное. Айрин сидела рядом, держа его за руку. Лэньон бормотал в беспамятстве какие-то странные фразы, и Миллиган сдерживала дыхание, чтобы услышать каждое его слово. Дядюшка постоянно повторял её имя и… звал Генри. Страх Айрин смешался с удивлением. Слёзы жалости высохли, и она лишь молча сидела рядом, смотря с нежностью и грустью на бледное лицо родного человека. — Доктор, скажите, он не умрёт?! — дрожащим от волнения голосом спросила Айрин. Блестевшие в глазах слезинки медленно скатились по её щекам. Седой доктор сначала равнодушно пожал плечами — сколько на его веку родные умирающих больных так же спрашивали его, цепляясь за хрупкую надежду. Придя в этот дом, он почему-то особенно проникся каким-то состраданием. — Рано ещё ему умирать, — улыбнулся доктор, снимая со шприца иглу. — Бог милостив, — он ободряюще пожал худенькую руку девушке. Её глаза вдруг засветились радостью. *** — Дядюшка, можно? — постучалась Айрин в дверь рабочего кабинета доктора Лэньона. — Нет, Светлячок, нельзя, — ответил Хэсти. — Я сейчас очень занят… Зайди где-то через десять минут. — Хорошо! — отозвалась мисс Миллиган и спустилась вниз, чтобы забрать у слуг чай. По дороге она столкнулась со служанкой, которая несла в рабочий кабинет целый ворох душистых ландышей. Экономка Лэньона уже давно заметила, как изменилась девушка с момента выздоровления хозяина. В глазах Айрин снова появился тот счастливый блеск, с детства не оставляющий её, лицо стало спокойным и ясным. Выздоровление доктора Лэньона — настоящее чудо — словно заставило ожить весь дом, погруженный во время его болезни, в угрюмую молчаливую печаль, встрепенуться и опять ожить душу милой Айрин, почти раздавленную двойным горем. Вот уже довольно продолжительное время доктор Лэньон с азартом работал над чем-то. А над чем — никому не говорил, даже своему Светлячку. Жизнь вошла в привычное русло. Не хватало только… Генри?***
В доме Лэньона ожидались гости. Дядюшка Хэсти всё утро «колдовал» в своём рабочем кабинете над комплексом соединенных колб, пробирок и спиртовки. На вопросы своего Светлячка он отвечал молчаливой таинственной улыбкой, и мисс Айрин решила во что бы то ни стало разузнать, чем там занимается доктор Лэньон. Миллиган, дождавшись, пока Хэсти отлучится зачем-то на кухню, тайком пробралась в его самодельную лабораторию. К счастью, дверь была не заперта, и Айрин, оглядываясь, проскользнула в кабинет. В комнате пахло фосфором, спиртом и жженой травой, а на подоконнике сушились ландыши. На столе стояла ступка с пестиком, в которой находился мелко размолотый тёмно-зелёный порошок. Айрин также заметила в одной из колб какую-то жидкость неопределенного цвета. Больше ничего интересного любопытная девушка не увидела. Айрин еще раз оглядела кабинет и развернулась, собираясь уходить. В дверях она вдруг столкнулась с дядюшкой. — Айрин? Что ты здесь делаешь? — удивлённо спросил Лэньон. Айрин замялась, мешкая с ответом, и ещё более смутилась, когда подняла глаза и заметила с дядей гостей — двух джентльменов. В одном из них, мужчине с серьезным лицом и идеальной осанкой, она сразу узнала мистера Аттерсона и кивнула ему в знак приветствия. Чопорный аристократ кивнул в ответ. Второй джентльмен со светло-русыми, одетый в тёмно-зелёный элегантный костюм показался ей очень знакомым. В мыслях пронеслось страшное событие одной зимней ночи и чудесное спасение, и в ту же минуту Айрин радостно воскликнула: — Здравствуйте, мистер Энфилд! — на эти слова Ричард искренне улыбнулся ей. — Айрин, пожалуйста, оставь нас на время, — произнёс Лэньон, положив руку своей приёмной дочери на плечо. — Нам нужно обсудить кое-какие дела. — «Конечно, дядюшка!» — ответила Миллиган и направилась к лестнице. Хэсти Лэньон пропустил джентльменов в кабинет и закрыл за собой дверь. — Не думал, что всё так серьёзно… — покачал головой Энфилд, расположившийся на стуле у окна. Аттерсон тревожно оглядел своих друзей и, остановив взгляд на колбе с непонятной жидкостью, нахмурил брови. — Увы, мой друг, — вздохнул Лэньон. — Всё намного серьёзнее, чем кажется! Слава Богу, я оправился от болезни! Моя бедная Айрин… Одна мысль, что она останется совсем одна, приносила мне невероятное страдание, ещё худшее, чем моя боль. Воистину, это — чудо, что я исцелился! Друзья, как же я рад снова вас видеть! Надеюсь, что вы выслушаете меня. Я рассказал вам, что повергло меня в такой шок и погубило все мои силы и здоровье. В тот день я просто возненавидел Генри. Мне казалось, что он самый настоящий конченный эгоист, который подверг опасности не только свою, но и жизни близких людей. Какое горе принёс он! И как я заставил страдать бедняжку Айрин! Видели бы вы её лицо, когда я жестоко сказал ей о своём отношении к Генри… Нет, даже приказал, чтобы она и думать перестала о докторе Джекилле! Ни о каком браке вообще не должно идти речи!.. — разошёлся старик и тут же затих. — Что я могу сделать, доктор Лэньон? — спросил Ричард, взволнованно глядя на друга. Аттерсон подошёл к окну и простоял так весь разговор, задумчиво разглядывая цветы. — Энфилд, благодарю вас, мой друг, что не стали держать в секрете нападение этого существа на Айрин! Доченька так хочет быть самостоятельной… Теперь мне страшно отпускать её даже за покупками. — Она в безопасности! — уверил друга Аттерсон, быстро развернувшись к нему. — Ведь теперь мы будем следить за каждым её шагом, если можно так выразиться. Замечательно придумали, доктор! — Да, да… Но всё равно тревожно… — сказал Лэньон и взял в руки ступку. — Во время моей болезни я долго размышлял обо всём, что произошло с нами и доктором Джекиллом. Как мне ни горько признавать это, но я совершил ошибку. Я повёл себя грубо по отношению к Айрин. Вместо того, чтобы глубоко впадать в уныние, которое медленно съедало меня изнутри, я должен был собраться с мыслями и решить, что делать дальше… Как решить эту ужасную проблему. — Проще говоря, как расхлебывать кашу, которую заварил доктор Джекилл, — грустно усмехнулся Аттерсон. Лэньон вскинул брови. — Божья помощь и самоотверженность Айрин помогли мне преодолеть болезнь, — добавил Хэсти. — И я надеюсь, что мои новые исследования принесут свои плоды. Молодые люди с интересом повернули головы к доктору Лэньону. — Вы работаете над чем-то, что может помочь Генри?! — воскликнул Аттерсон. — Я ещё ничего не сказал, мой друг, — произнёс Лэньон. — У меня есть надежда, тихая, маленькая… Я уповаю лишь на помощь Господа и мои знания… Взгляните сюда, друзья, — Хэсти снял с микроскопа стеклянный колпак, защищающий хрупкий оптический механизм от пыли. Аттерсон двинулся к столу, перегоняя своего родственника Энфилда, нагнулся над микроскопом и заглянул в окуляр. В поле зрения быстро беспорядочно двигались крохотные красные клетки крови, будто подталкиваемые другими невидимыми тельцами. Нотариус был так поражен увиденным, что долго не отходил от микроскопа, вынуждая своего двоюродного племянника сгорать от любопытства. — Вы видели это?! Кровь даже не засохла! А эти эритроциты, словно бешеные, продолжают хаотично двигаться! — сказал громко доктор Лэньон. — Но что это? Я ничего не понимаю… — пробормотал Аттерсон. — Мне удалось раздобыть образец той дикой тинктуры, приготовленной Джекиллом, — продолжил Хэсти. — Я смешал это снадобье с кровью животного, чтобы посмотреть, какое действие оно оказывает на клетки крови. Тоже самое я сделал с кровью человека. И я пришёл к удивительному результату — эритроциты разбухают, словно в гипотоническом растворе и начинают это быстрое движение… Ещё более интересный результат получается после смешивания этой тинктуры с раствором соляной кислоты, имитирующей желудочный сок. После этого эритроциты без увеличения в размере стали просто быстро перемещаться на стекле… Что за яд приготовил для себя Генри! Влечение к этому проклятому яду подобно действию самого страшного наркотика! — И… И что же вы предприняли дальше?.. — спросил Энфилд. — Слепые эксперименты… — сказал Лэньон. — У меня вышло кое-что… Правда, мне было необходимо проверить это на живом существе. Вот, поглядите на нашего кота. — Хэсти указал на мохнатого кота, который сидел под столом, мирно урча. — Вы не поверите, но этот несчастный Мурлыка имел несчастье после снадобья Джекилла впасть в такое бешенство, что он чуть не опрокинул стеллаж в прихожей и не подпалил сам себя в камине! А теперь он стал таким же, как раньше, и то поведение, превращающее его в демоническое существо, больше не возвращалось. — Как же вам удалось найти это?! — Аттерсон всплеснул руками. — Благодаря книгам, — чуть улыбнулся Хэсти. — Природа — лучший врач, — старик кивнул на ландыши на подоконнике и продолжил давить пестиком содержимое ступки. — Convallaria majalis. — Дай Бог, чтобы это помогло, — проговорил Энфилд.***
Айрин уединилась в своей комнате за книгой. Когда чтение ей наскучило, девушка выдвинула ящичек своего письменного стола и достала шкатулку. Сжав пальцами маленький ключик, она повернула его несколько раз в замке, и шкатулка открылась. Миллиган вынула оттуда пожелтевшую фотографическую карточку. По её щеке скатилась маленькая слезинка.