afghanistan.

Пыль только улеглась на сухую землю, покрывая ее тонким слоем. Весь день было слишком жарко, больше тридцати пяти градусов по Цельсию. Солдаты в полном обмундировании сильно потели. Солнце садилось, зарываясь в пустынный песок, оставляя на земле красный след. Военные действия не прекращались несколько дней подряд, но сейчас было затишье, словно перед бурей. Не было слышно ни моджахедов, ни солдат, с которыми они воевали. Война — это страшно. Голод, смерть повсюду, и мечта, далёкая надежда на свободу, спасение. Армейцы во снах видели своих матерей, что ждали их домой, целыми и невредимыми, женщин, которых любили всем сердцем, чудесных детей и отцов, защищавших их всю жизнь. Молодых парней оторвали от домов, ведь такова участь солдата. И Лиам был не исключением. Ему до боли в груди хотелось обнять маму и папу, увидеть сестру и друзей. Парню всего немного за двадцать, а он уже побывал на войне. По ночам, как и все тут, Лиам не мог уснуть, когда же отключался, перед глазами всплывали вновь те страшные картинки из реальности. Мертвые тела, оружие, взрывы. Говорят, мужчины не плачут, но солдаты рыдают. Они рыдают над телами погибших сослуживцев, плачут, когда вспоминают родных и читают их письма. Но воины не пускают слезинки, когда над их головами взрывается оружие, или когда из них достают пули. Мужество превыше страха. В жизни Пейна произошёл один инцидент. О таком не рассказывают соседу по койке, или командиру в отчете. Он влюбился, позабыв о прошлых девушках. Да, в этих тайных встречах была сложность, но это не отменяло того факта, что ему нравилось все происходящее. Сейчас парень направляется к посту, где будет дежурить сегодня ночью. Место рядом с небольшой возвышенностью, а кругом пустота, до ближайшего пункта наблюдения. С собой у него плед, чай и печенье, чтобы перекусить. Ночь теплая, никаких бурь в пустоши, идеальная гладь пустыни. Он поправил козырек у кепки, отряхнул пыль с тяжёлых ботинок, пригладил кармашки у армейки, на одном из которых было написано PAYNE L.J. Лиам сам подался в войска, хотел, чтобы отец им гордился. Отслужив, парень решил продолжить идти по этому пути, и его распределили в Афганистан. Это место часто показывали по телевизору, а мать также часто восклицала, говорила том, что творятся страшные вещи в этом грешном мире. Горькие слезы крупными каплями текли по щекам с морщинами, когда ее сын сказал ей, что едет воевать. Ничто не могло успокоить женщину в тот момент. Душа Лиама в тот момент металась, как птица, которую заперли в клетке. Пейн расстелил покрывало на твердом грунте, садясь и всматриваясь через бинокль в горизонт. Через плечо висела винтовка, тяжело тянувшая вниз, но этот груз ему был привычен. Война его сломала, как и всех тут. Болью пропитывались тела молодых парней, жуткие воспоминания снились им во снах и когда они смотрели на свои боевые ранения. В Лиама прилетел камешек, повернув голову, он заметил голову, укутанную в белый платок. Осмотрев периметр, солдат аккуратно встал и зашёл за возвышенность. — Привет, — это все, что моджахед знал на английском. — Привет, Зейн, — пыльные пальцы сжали его лицо в своих руках, а сам он наклонился за поцелуем. Они разговаривали на языке жестов, которому их обучала армия. Эта история началась странно и могла не произойти вовсе. Лиам ходил на разведку, когда заметил парня, моджахеда, лежащего около скалы бессознания. Он направил на него дуло автомата, собираясь выстрелить, когда Бог прошептал ему, что не надо. Тогда Пейн подошёл ближе, пнув его носком ботинка, переворачивая на спину. Он увидел самого красивого человека, которого когда-либо видел в своей жизни. Выточенные скулы, идеальная линия подбородка, еле трепещущие ресницы, прекрасные брови. Его глаза приоткрылись и, увидев человека, раненый сложил руки в знаке просьбы о помощи. — Как у тебя дела? — спросил Лиам, сползая вниз, садясь на пыль, а сверху сажая Малика, сжимая его тонкое тело в сильных руках. — Как обычно, хочется, чтобы все прекратилось. Я мечтаю о жизни рядом с тобой, где не будет голода, — смуглые пальцы погладили и попутно расстёгивали форму военного, наслаждаясь мягкостью под подушечками. — Я тоже хочу увезти тебя к себе, мы бы смогли жить вместе, — Лиам поцеловал желанные губы, пытаясь зализать все их раны. Горячие ладони снимали одежду, обнажая израненные тела. Следы от пуль, задевших бока, ножевых, прорезавших кожу. Каждый тут был мучеником, но дороги в Рай ему не было. Солдаты и моджахеды убивали друг друга. Все время стараясь не забыть, во имя чего же эти жертвы. Убийство не исправишь, вопрос в одном, кто в этом виноват. Зейн приоткрыл рот от наслаждения, которое ему доставляли горячие потрескавшиеся губы иностранца. Мусульманин медленно насаживался на раскалённую твердую плоть, жмурясь и кусая облизанные губы. У них была одна мечта на двоих — жить рядом, говорить на одном языке и понимать друг друга без слов. Однажды, Лиам принес карандаши и бумагу, и тогда они нарисовали дом мечты. Парни смеялись друг с другом, рассказывали разные истории и целовались под открытым небом, покрытом звёздами. На рассвете Зейн уходил, оставляя поцелуй на мужской щеке.

— Я люблю тебя. — Я люблю тебя.

Два парня, увидевших уже почти все ужасы жизни, спали, а в руке у Малика зажата надпись PAYNE L.J. Только вместе, рядом они могли закрыть глаза и слеза от кошмаров не потекла бы по щеке. Лиам моргнул, сильнее сжимая теплую руку в своей, когда за горизонтом резко вылетел вертолет. Лагерь, штаб, пункты наблюдения пошли под обстрел. Взрывы разносились по всей округе, это место уже превратилось в прах, стираясь в пыль. Крики ужасов наполняли пустыню, смешиваясь с болью. Вертолеты улетели, когда солнце поднялось, освещая разбитый в дребезги лагерь. Солдат и моджахед лежали рядом, теперь они вместе навсегда.