Любовь всей жизни

      С самого раннего утра у Фёдора Достоевского на редкость хорошее настроение: его душа поёт и пляшет, сердце радостно бьётся в груди при одной лишь мысли о ней, с лица не сходит благожелательная, мечтательная, безмятежная улыбка, а глаза так и сияют от счастья. Подчинённые Фёдора немного в недоумении: обычно у их главы другое настроение, более жестокое, злое, честолюбивое. Да и выражение лица имеет совершенно иные черты: некоторую таинственность, хитрость, неподдельное коварство. Но сегодня всё совсем наоборот, словно кто-то специально подменил главу "Крыс Мёртвого Дома" на противоположного ему человека. Нет, сомнений быть не может — это действительно Фёдор Достоевский, просто слегка в приподнятом настроении, которого давненько у него не было. Его подчинённые, в частности Гончаров и Пушкин, битый час пытались выяснить у господина причину такого хорошего настроения: быть может, его гениальный план по очищению мира от эсперов только что завершился, а они этого не знают. Но Фёдор в ответ на их вопросы лишь неопределённо пожал плечами; ему не было до них никакого дела и объясняться перед ними он не счёл нужным — будут потом с расспросами надоедать.        А причина такого прекрасного настроения Фёдора проста и ясна, как белый день: у его возлюбленной, Агаты Кристи, сегодня День Рождения. И он приглашён на празднование в качестве почётного гостя. Как же тут не радоваться? По случаю такого счастливого события Достоевский надел свой лучший тёмно-фиолетовый костюм, и, поборовшись с собой минут пять, всё-таки не стал надевать ушанку — без неё он выглядит таким простым и милым, что непременно должен понравится Агате. Наскоро поужинав, в восемь часов вечера Фёдор отправился на машине к дому именинницы, по пути заехав за подарком к своему старому приятелю, доброму старику-ювелиру, а затем заглянул в цветочный магазин. Ему хотелось прибыть на праздник самым первым, чтобы хоть немного побыть с Агатой наедине но, к сожалению, его опередили какие-то дальние родственники девушки. Тем не менее, сей печальный факт ничуть не расстроил Фёдора: поговорить наедине с ней можно будет и позже, в конце праздника, когда все гости станут разъезжаться по домам.       В данный момент Фёдор стоял в отдалении от всех гостей возле столика с закусками и, плотно сжимая зелёный бархатный свёрток, нетерпеливо поглядывал на чёрную железную дверь, из которой, по его соображениям, с минуты на минуту должна выйти сама хозяйка этого дома, Агата Кристи. Достоевский решил вручить ей подарок позже остальных, когда вокруг будет не так много свидетелей; он был на сто процентов уверен, что девушке больше всего понравится именно его подарок. «Когда же Агата наконец появится... — пронеслось в голове у Фёдора. — Так скучно стоять здесь в одиночестве и пялиться на гостей. Скорее бы она уже пришла...»       Как будто в подтверждение его мыслей скрипнула та самая чёрная железная дверь и с тяжёлым грохотом отворилась, пропуская вперёд служанку, а следом за ней — её. Все взгляды гостей были прикованы к имениннице, выглядевшей сегодня на все сто: идеальная укладка длинных светлых волос, лёкгий макияж, облигающее по фигуре кроваво-красное платье до колен с переливающимися на свет стразами, расшитыми по всему платью, чёрные туфли-лодочки на высоком каблуке. На руках были тонкие прозрачные перчатки. Сердце Фёдора радостно затрепетало, когда он заметил на шее девушки тоненькую серебряную цепочку с кулоном в виде маленького сердца — его прошлый подарок на праздник Дня Святого Валентина. Значит, подумалось ему, Агата всё-таки вспомнила про этот скромный презент! Да ещё и надела на такое важное мероприятие... Это точно что-то да значит! — Спасибо всем, что приняли моё приглашение, — звонким голосом проговорила Агата Кристи, обворожительно улыбаясь гостям, — я рада приветствовать всех на своём Дне Рождении. Веселитесь от души, друзья мои!       Все гости по очереди подходили к девушке, и, обнимая, вручали ей подарки. Именинница благодарила каждого, но почему-то Фёдору на мгновение показалось, будто Агата чем-то опечалена; в её глазах не было тех огоньков восторга, которые всегда присутствовали при получении пусть даже недорого, но врученного от всего сердца подарка. А сейчас она словно на автомате произносила слова благодарности, без былого энтузиазма. «Неужели это из-за меня она так подавлена?» — догадался Фёдор и продолжил всё также неотрывно смотреть на неё, выжидая идеального момента, чтобы подойти к девушке поближе и поговорить. И действительно, спустся несколько минут подвернулся такой момент: Агате кто-то позвонил по телефону и так как из-за громкой музыки, царившей в гостиной, собеседника почти не было слышно, ей пришлось уйти в тихое, укромное местечко. Фёдор тенью последовал за Агатой, не спуская с неё глаз; к счастью, девушка не заметила его, торопливым шагом направляясь в сторону балкона. — Спасибо большое за поздравление, мне очень приятно, — донеслось до Фёдора, стоявшего за чуть приоткрытой балконной дверью, — да, конечно, ничего страшного, что не смогли сегодня ко мне приехать. Я всё понимаю, не переживайте: на Вашем месте я поступила бы также... Разумеется, приезжайте завтра, миссис Блэк, буду Вас ждать. — Агата шумно вздохнула и добавила: — Доброго вечера, миссис Блэк.       Дождавшись окончания телефонного разговора, Фёдор тихонько открыл балконную дверь и незаметно прошмыгнул в открывшийся проём; Агата стояла к нему спиной вперёд, и, облокотившись о бортик балкона, настолько крепко погрузилась в свои мысли, что совершенно не слышала чьих-то крадущихся позади неё шагов. Девушка очнулась от своих раздумий только лишь после того, как Фёдор подошёл к ней вплотную и нежно прошептал в самое ухо: — Здравствуй, Агата. Давно не виделись с тобой, да?       Агата вздрогнула и резко обернулась, вперясь долгим изучающим взглядом в глаза Фёдора. Всё ещё не веря, что перед ней стоит действительно он, тот самый босс "Крыс Мёртвого Дома", девушка накинулась ему на шею и крепко-крепко обняла. Достоевский, никак не ожидавший от неё такого тёплого приёма, по началу немного оторопел и не сразу обнял ту в ответ. — Я думала, ты не приехал. — честно призналась Агата, выпуская Фёдора из своих объятий. — Уж было решила, что праздник окончательно испорчен... Хотелось совсем уйти из гостиной и, заперевшись в своей комнате, провести остаток Дня Рождения в полном одиночестве. — Ну что ты, не надо так, — широко улыбнувшись, ответил ей Фёдор, — только из-за меня одного отказываться от своего любимого праздника. Ведь День Рождения бывает лишь раз в году, понимаешь?       Агата ничего ему ответила; её внимание вдруг привлекло что-то маленькое, находящееся в правом, крепко сжатом кулаке Фёдора. Пытаясь разглядеть сквозь его пальцы хоть что-нибудь, девушка с любопытством спросила: — Что это у тебя в руке?       Фёдор, улыбнувшись ещё шире, медленно протянул девушке зелёный бархатный свёрток, а другой рукой достал из-за пазухи ярко-красную розу в тон её платья. Агата осторожно развернула обёртку и громко ахнула: под куском ткани была небольшая пластиковая коробочка, а внутри неё — аккуратные маленькие серёжки из качественного золота высшей пробы в виде цветка ромашки, в сердцевину которой вкраплён ярко сверкающий на свету бриллиант. — С Днём Рождения, Агата. — тихо прошептал Фёдор, протягивая девушке розу. — Надеюсь, тебе нравится мой подарок? — Не то слово, — в полузабытье пробормотала девушка, неотрывно глядя на серьги, — Боже мой, невероятная красота!       Фёдор осторожно надел сначала одну серёжку, потом вторую; Агата, тая от этих прикосновений, достала из кармана круглое зеркальце, и, поглядывая на своё отражение в нём, удовлетворённо закивала: серьги необыкновенно шли ей. «Да, надо признать, у Фёдора есть вкус», — подумала она про себя.       Хорошее настроение вновь вернулось к девушке; ей вдруг безумно захотелось отблагодарить Фёдора долгим поцелуем или обнять крепче прежнего, но, сама не зная почему, Агата постеснялась это сделать. Спустя несколько минут её взгляд вдруг упал на алую розу в левой руке Фёдора; осторожно, чтобы не уколоться, девушка взяла цветок двумя пальцами и поднесла к носу, вдыхая тоненький, слабый аромат растения. Щёки Агаты предательски вспыхнули лёгким розовым румянцем, придававшим ей неповторимую красоту и очарование. Фёдор заметил этот румянец и с трудом подавил улыбку; вид смущённой и застенчивой Агаты никак не связывался с тем образом, который прочно засел в его голове: гордая осанка, высокомерный взгляд, снисходительная улыбка, холодность и равнодушие ко всему. А сейчас перед ним стоит совершенно другая, не похожая саму на себя девушка. — Спасибо за подарок, Федя, — ласково пробормотала Агата после небольшой паузы, — сегодня ты сделал меня такой... Счастливой. Я всегда буду помнить этот День Рождения, во многом благодаря тебе.       Вместо ответа Фёдор робко притянул Агату к себе, и, положив руки на её тонкую, стройную талию, нежно поцеловал в губы. Девушка не отстранилась от него, как боялся Фёдор, а наоборот, ответив на его поцелуй, плотно прижалась к парню всем телом, ощущая приятный свежий запах его дорого парфюма. А Фёдор, в свою очередь, вдохнул сладостный цветочный аромат её духов, подаренных сегодня утром одним коллегой по Ордену. Так, в обнимку друг с другом, они могли бы простоять целую вечность, разом позабыв про все тревоги и заботы внешнего мира; казалось, будто время для них специально остановилось и больше не шло своим привычным ходом. — Нам пора возвращаться к гостям, — тяжело вздохнув, напомнил Фёдор, — тебя, наверное, уже везде ищут. — Ну и пусть! — выкрикнула Агата. — Я так редко вижусь с тобой, Федя. Позволь нам побыть вместе ещё немного... — начала было ныть девушка, но Фёдор, резко отстраняясь, её перебил: — Нет, Агата, извини. Моё чутьё мне подсказывает, что скоро поднимется настоящий переполох в доме и нас с тобой могут заметить вместе, что крайне нежелательно. Поэтому надо поторапливаться в гостиную, если не хочешь, чтобы наши отношения раскрыли. — немного подумав, он вдруг добавил тихим шёпотом: — я и сам хотел бы остаться здесь подольше, но боюсь, что нас заметят и... — Я поняла, — также тихо ответила Агата, — да, ты как всегда прав. Но хотя бы потанцуй со мной, когда вернёмся в гостиную, ладно?       И, не говоря больше ни слова, девушка вышла, захлопнув за собой балконную дверь. Спустя минут пять вышел и Фёдор, обдумывая весь разговор с Агатой. Внезапно он остановился посреди длинного узкого коридора, ведущего в гостиную, и задумался: а ведь Агата действительно права, они с ней так редко бывают вместе. «Надо это непременно исправить, — решил Фёдор после некоторого раздумья, — например, приезжать к ней почаще или начать организовывать тайные встречи».       Наконец, Фёдор дошёл до гостиной, в которой действительно несколько минут назад гости собирались искать именинницу. Но все поиски быстро закончились, как только появилась сама Агата. После их с Фёдором короткого, но романтичного разговора на балконе её настроение заметно улучшилось. Это можно было заметить по счастливой, лучезарной улыбке девушки, не сходившей с лица всё время, пока Достоевский находился в гостиной. Даже когда кто-то из гостей случайно разбил её любимую вазу, Агата нисколько не рассердилась, и, сохраняя довольное выражение лица, позвала слуг убрать осколки, а далее как ни в чём не бывало продолжила вести беседу со своими коллегами по Ордену. В любой другой день Агата накричала бы на бедного гостя и с позором прогнала бы из дома, но не сегодня. Возможно, вдруг подумалось Достоевскому, она специально вышла из гостиной на балкон, зная, что он непременно пойдёт за ней, так как захочет поговорить один на один, без свидетелей. А может быть, это была просто случайность, кто знает. Задумавшись, Фёдор не заметил, как оказался за тем самым столиком с закусками, возле которого уже стоял несколькими минутами ранее. К слову, за этот короткий промежуток времени, когда он отсутствовал в гостиной, закусок на столе почти не осталось. «Либо гости чересчур голодные, либо еды было мало». — подумал Достоевский и едва улыбнулся уголками губ.       Заходя в дом Агаты, он немного боялся, что кто-нибудь из гостей, едва завидев его, выкрикнет во весь голос: «Прячьтесь все, это ведь тот самый эспер с севера, демон-Достоевский! Непонятно, что он тут вообще делает?! Бегите, люди, пока этот эспер нас всех не убил». Но, к счастью, ничего такого не было; гости спокойно отнеслись к нему, ни тыча пальцем, ни выкрикивая, ни угрожая. Как будто он, Фёдор, самый простой человек, такой же, как и они сами. «Скорее всего, — размышлял Достоевский, — до начала праздника Агата провела с ними со всеми какую-нибудь профилактическую беседу: мол, не доставайте, не провоцируйте его, иначе будет только хуже. Что ж, спасибо ей за это».       В гостиной вдруг заиграла тихая музыка без словесного сопровождения, просто спокойная, безмятежная мелодия, идеально созданная под медленный танец. Гости постепенно начали разбиваться на пары и танцевать, кружась по начищенному до блеска паркету. Лишь Агата и Фёдор стояли по разным сторонам гостиной, не танцуя, и, казалось, не отрывали друг от друга влюбленного взгляда ни на минуту. Вдруг в голове у Достоевского всплыли слова девушки, сказанные ему на балконе: «Но хотя бы потанцуй со мной, когда вернёмся в гостиную, ладно?» По правде сказать, он только за, но рассказывать об этом Агате он почему-то стесняется; быть может, она поймёт его не так, изменит о нём своё мнение не в лучшую сторону, или, что ещё хуже, напридумает себе что-нибудь. Поэтому будет лучше, если он утаит об этом.       Пробиваясь к Агате сквозь танцующие пары, Фёдор краем глаза заметил, что девушка уже отказала в танце двоим молодым людям, а значит, она хочет танцевать только с ним, со своим любимым демоном. Сердце Достоевского бешено забилось в груди, когда он, подойдя к Агате, протянул ей левую руку и чуть склонился, приглашая её на танец; на мгновение Фёдор, как маленький, испугался того, что и ему она откажет, уйдя от него в свою комнату или снова на балкон. Но нет, опасения оказались напрасными: Агата с радостью приняла его приглашение на танец и с блаженной улыбкой на лице прошагала вместе с ним к центру гостиной. Фёдор, наклонившись к уху девушки, нежно прошептал: — Потанцуем, Агата? — Разумеется, Фёдор. — последовал от неё ответ.       Агата мягко положила руки ему на плечи, а Фёдор, в свою очередь, ей на талию. Плавно двигаясь в такт движениям Достоевского, девушка была на седьмом небе, мысленно мечтая, чтобы музыка не заканчивалась ещё очень долго. Бабочки порхали в её животе, а на милых щёчках вновь появился слабый румянец. Фёдор, как ни стараясь подавить это, всё-таки улыбнулся той улыбкой, которой уже улыбался сегодня утром в "Доме Крыс". В этой улыбке было что-то особенное, неповторимое, любезное. Агата заметила её и тоже улыбнулась, обнажив ряд белоснежных зубов. Позабыв, что они не одни в гостиной, Достоевский нежным жестом запрятал ей за ухо выбившуюся прядку светлых волос; от этого тёплого прикосновения Агата расслабилась и словно растаяла. Все её мысли были сейчас только о нём, о своём любимом демоне, и ни о чём другом больше. Достоевский тоже думал сейчас о ней, ни на минуту не отводя пристальный, наполненный нежностью взгляд от девушки.       А ведь Фёдор даже и не подозревает, сколько сердец разбила Агата; у неё довольно-таки много поклонников, как тайных, так и открыто признававшихся ей в любви. Но девушка без мучений совести отказывала всем, не глядя на статус и социальное положение этого человека. Её сердце навсегда выбрало Фёдора и никто другой не сможет затмить его; так крепко Агата ни в кого ещё не влюблялась. Этот танец с ним — определённо самый лучший подарок из всех подаренных сегодня на День Рождения. Быть может, невзначай подумалось девушке, даже золотые серьги ему не стоило покупать, поскольку сам приезд Фёдора в её дом уже, по сути, является настоящим праздником; а уж то, что он пригласил её на танец, так вообще выше всяких похвал.       «Агата — настоящая леди из Англии, — промелькнуло тем временем в голове у Фёдора, — эталон красоты и женственности, чести и храбрости, благородия и утончённости. Не удивительно, что я влюбился в неё. Вот только... Чем же я приглянулся ей? Ведь я совершенно не такой, как она».       Достоевский настолько углубился в свои мысли насчёт Агаты, что не заметил, как музыка вот уже несколько минут назад закончилась; гости давно уже перестали танцевать и теперь неотрывно смотрели на по-прежнему танцующих медленный танец Фёдора и Агату. Кто-то из толпы хотел было выкрикнуть, мол, пора бы вам закончить, но передумал: именинница и этот русский в фиолетовом костюме так хорошо и слаженно танцевали, глядя друг другу в глаза и крепко прижимаясь, что как-то не хотелось портить идиллию. У самой Агаты, к слову, тоже не было никакого желания прерывать танец с Фёдором, хоть она и понимала, что пора бы.       Неожиданно Фёдор сам остановился, чуть прикрыл веки, и, поймав левую руку Агаты, тихо-тихо прошептал, взвешивая каждое слово, которое хотел произнести: — Агата, я так давно хотел тебе сказать...       Но ему не дали закончить; в гостиную вдруг резко ворвался главный повар госпожи Кристи, держа в руках большой серебрянный поднос с только что испечённым медовым тортом, украшенным грецкими орехами, изюмом и мармеладом. — Торт готов, леди Кристи! — громко оповестил повар. — Спасибо, поставь его вот на тот стол, — холодно распорядилась Агата, и, виновато улыбнувшись Фёдору, пробормотала: — извини, давай позже поговорим?       Получив в ответ лёгкий кивок, именинница развернулась к гостям и громко пригласила всех пить чай с тортом. «Противный повар! — с негодованием подумал Достоевский, наблюдая за тем, как гости усаживаются за стол. — Такой момент испортил! Вот надо было ему именно сейчас припереться в гостиную... Не мог что ли ещё чуть-чуть подождать, пока я договорю? Эх, теперь придётся снова ждать подходящий момент».       А ведь Фёдор всего лишь хотел сказать такую короткую фразу: «Я люблю тебя, Агата». Но не успел...