Honeythief

Не то, чтобы он ей не нравился, но именно любовь она чувствовать неспособна. Для неё чувства ничем друг от друга не отличаются — либо кто-то нравится, либо же нет. Есть куча оттенков привязанности, но именно любовь, по всеобщему признанию, всегда ослепляет белизной: то смешивается неразберихой из красок, то не отражает вообще ничего. Там и принятие, и прощение, и желание, и ещё сотня нюансов между, но она всё же не может выбрать ту самую грань, которая выделяется больше обычных. Любить — значит изучить и понять все фрагменты души и грани сознания. Именно поэтому любить она никогда не научится — есть вещи, которых она никогда не поймёт. Не потому, что она даже не пытается — она ещё как пыталась — но потому, что они не похожи. Она вообще ни на кого не похожа. Её сознание какое-то не такое, какое-то искажённое, словно в насмешку над всем человечеством, но что ещё хуже — ей на это плевать. Она — Эрза Найтуокер, и словно в иронию над тем, что кому-то вроде неё досталась такая благородная фамилия, она полное чудовище. По этой, и ещё многим причинам, она ненавидит своё альтер-эго — слабую, жалкую, идеальную Эрзу Скарлет, хоть иногда и желает стать хоть немного похожей на неё. Скарлет — не психованная садистка-убийца, она своими благородным правосудием и жестокой праведностью похожа на тех героев из сказок. Найтуокер сомневается, что Скарлет когда-нибудь сражалась с кем-то, кто этого не заслуживал (её собственная мораль, может, и была такой же больной, как и она сама, но она провела со своим королём достаточно времени, чтобы подкорректировать её). Короче говоря, Скарлет — та женщина, которую её король должен любить. А Найтуокер — немногим более, чем её окровавленное отражение в разбитом зеркале. Факт, что король любит именно её — очередное доказательство того, что она никогда не научится его понимать достаточно, чтобы вернуть должок. Суть долга была проста — именно благодаря королю она до сих пор являлась капитаном Найтуокер, а не гниющим трупом разбойницы в безымянной могиле. Хотя как раз этого она и заслуживала. Разумеется, она уверена в его чувствах. Она, может, и не знала о любви, не была способна её чувствовать — но она не слепая, и прекрасно знает, как это выглядит со стороны. Конечно, маленький нюанс — он сам ей об этом сказал. И не раз. Наверное, это чуть-чуть помогло. Это случилось после одного из национальных праздников Эдоласа — Королевского фестиваля. Естественно, по закону вселенской подлости — и совету Коко — как командир армии и официальная телохранительница короля, Найтуокер весь вечер обязана была находиться подле короля и не отходить от него ни на шаг. Было настолько скучно, что когда она начала пить, она знала, что остановится не скоро. Бог свидетель — король был с ней солидарен. Он, как истинный правитель, был само дружелюбие, он не уставал танцевать и отшивать десятки невест, но каждый раз, как она протягивала ему бокал вина, он не отказывался. Было поздно, наверное, около полуночи, когда алкоголь и смертная скука (она не убивала целых две недели, и на ком-то нужно было сорваться) сочинили самую тупую мысль в её жизни. Найтуокер видела мужчин и женщин (во всех их комбинациях), крадущих друг у друга поцелуи в поиске свободных комнат для более интимного продолжения ночи. Она вспомнила, как подслушивала рассказы солдат о том, что хороший секс ещё лучше хорошей драки. Она и решила, что было бы неплохо попробовать. Ещё спустя одну поданную бутылку вина — на этот раз она воздержалась от выпивки — и оправдание, что «короля необходимо сопроводить в его покои», план пошёл как по маслу. Она заперла дверь его покоев и поцеловала его. Три часа спустя она рухнула на его грудь, наверное, в шестой раз. Точно так же, как и во все прошлые разы, пока она отходила от оргазма, он шептал ей на ухо три слова. Я люблю тебя. Но после этого захода он практически сразу уснул, и Найтуокер понадобилось не более пятнадцати минут, чтобы одеться, прибраться в спальне и кабинете — избавиться от самых очевидных улик — и уйти. Её позабавила мысль о том, что, наверное, стоило остаться до утра, и она окрестила это второй самой тупой мыслью в её жизни. Естественно, король наутро ничего не вспомнил — он никогда не славился хорошей переносимостью алкоголя, в отличие от Найтуокер, которая в шестнадцать лет училась выпивать за солдатским столом. Он даже не подумал жаловаться на похмелье, потому что в последний раз она жёстко осадила его описаниями ощущений критических дней во время военных действий. Об этой фишке она узнала от одной из армейских медсестёр, та использовала эту тему для отвлечения раненых солдат. Грубо, но эффективно — и по этому принципу строилась вся карьера Найтуокер. Но самая худшая часть того, что она спала со своим королём — это было гораздо лучше хорошей драки. Напряжение ушло после третьего раза, чего уж говорить о последнем. И это напугало её — ошибочная привязанность удовлетворила её больше чужой смерти. Она по большей части игнорировала его признание в любви — но та частичка чувств, что она проявила, была гневом. Он что, совсем тупой? Она знала, что причинит ему боль (впрочем, как обычно), но даже если секс с ним оказался лучше старой доброй потасовки, она не хотела искать оправдания тратить на него ещё больше времени. Как телохранительница короля, она должна была защищать его ото всех опасностей. Включая себя. Она так и не повторила этот опыт — ни с ним, и ни с кем другим — и плевать, сколько раз она могла этого хотеть. Король оказался гораздо лучшим переговорщиком, чем когда-либо был его отец, и у Эдоласа более не было волшебства, так что мирное время здесь царило куда чаще войны. Это удушало — Найтуокер уже открыла охоту на преступников, чтобы хоть как-то утолить жажду убийств, но официально это было частью плана короля по устранению беспорядков в стране. Она в жизни не ненавидела его сильнее, как в те моменты, когда она возвращается с охоты, купающаяся в кровавых воспоминания, словно тигр на солнышке. Его лицо не выражает ничего особенного, но в его глазах сияет печаль и тихая злость, но даже на это плевать. Худшее то, что он даже не смотрит на неё. Она — сплошное разочарование для него. Она монстр, убийца, упивающаяся чужой болью. Дикое животное без привязи. Но — нет. Он не жалеет о содеянном ею, и не злится на её разрядку убийствами. Он грустит, потому что до сих пор не придумал лучший способ помочь ей отвлечься от этого. Он злится из-за того, что мир сделал с ней, что она сама сделала с собой. Это жалко, и она ненавидит его за это. Она и сама прекрасно знает, что сломлена, но ей плевать. Она даже подозревает, что он в курсе, но не способна понять любовь, и не понимает, почему он злится. Но хуже всего не это. Он точно знает, почему именно она согласилась «найти и обезвредить тех, кто пренебрёг законом Эдоласа», и именно поэтому он в первую очередь доверяет это дело ей. Это всё — его идея. Король знал, кто она — кем, по сути, она всегда была — и когда он понял, что не может с этим бороться, то вместо того, чтобы выкинуть её из замка, начал потакать. Именно поэтому грош ему цена, как королю, и грош — цена всем его судебным реформам. В пекло все его принципы, привитые «гильдией» Скарлет, и все причины, по которым он сражался с собственным отцом. Если именно это делает любовь даже с такими, как он, то она будет вполне счастлива не знать этого. Плохо, что Найтуокер на самом деле знает, но она настолько сломлена, что не осознаёт своих чувств. Но ещё хуже — король осознаёт их вместо неё.