Весь в отца

Прошло много лет с той ночи, когда к Королеве пришёл кошмарный Сон. Это была жуткая и мучающая её долгими ночами и днями болезнь, вытаскивающая всю гадость из человека. Она вынимала порчу на общее обозрение, затем забиралась внутрь, словно надевала костюм. Но Сон никогда не мог осилить эту ношу и не поднимался. Тело Королевы было приковано к кровати. Сон бесился и гневался на собственное бессилие, и мстил за все обиды Королеве, показывая ей по ночам альбом с блёклыми и пожелтевшими фотографиями.       — Смотри, в мой объектив попал твой муж — Баттер! — показал Сон на фотографию. Смотрящий вперёд мужчина с огромной битой, лежащей у него на плече. Тень от кепки закрывала глаза, что придавало ему загадочности. Прищурившись, Королева заметила тоненькие линии из рук Баттера, которые возвышались небо, где вместо солнца плохо виднелся силуэт креста.       — А здесь я запечатлел, как он выбивает всё дерьмо из стража Первой зоны. Дедан его звали? Зовут? Ах да, он пока живой. Оу, а как тебе эта картиночка? Как страж Второй зоны рвёт глотку котёнку. Вы побледнели, ваше высочество? Погодите, это вернёт вам краску. Вот, смотрите, сколько крови! Как бита отбивает по тощим мешка сахара. Ваши подданные? Вот это, да? Королева, держась за пульсирующие виски, видела, как с фотографий вытекал красный ручеёк. Она опробовала его на вкус, думая, что это заменит ей горькое лекарство. И на вкус оно было как мясо. Один из основных элементов, без которого бы Голод забрал всех. Только это мясо было сладким, словно безумный гений решил совместить два основных компонента мира и посмотреть, что из этого симбиоза выйдет. Вышли слёзы Королевы.       — Хватит… — умоляла Королева. Её бросило в озноб от фотографий. Кости сделались мягче, как растаявшее масло. Пока не затвердеет, форму держать не будет. Но Сон любовался прозрачной выцветшей кровью, льющейся из глаз знатной особы. Он решительно настроился продолжить.       — А сейчас я вам покажу, как ваш муж убьёт вас и наследника. Стон Королевы разнося по замку. Вскоре Сон покинул страну, так как фотографии в альбоме кончились. Это было внезапно, словно кто-то нажал на выключатель, и Сон испарился, как только искусственный свет заполнил комнату. Королева была подавлена и чувствовала, как Баттер пришёл за ней. Ей хотелось умереть, лишь бы не чувствовать боли. Тяжёлое дыхание сковало горло. Голова была пуста. Ей казалось, что призрак мужа выбил ей все мозги, но какая-то тяжесть осталась.       — «Наверное, осколки от черепа…» — подумала Королева и закрыла глаза. Она спала долго, почти вечность отходила от мучительной болезни. После этого угрюмость стала вечным спутником Королевы, ведь она собственными глазами видела, как придёт Конец. В этой истории она примерила роль Кассандры, и не смогла стянуть театральную маску. Никто не воспринимал её слова всерьёз и предлагали ей отдохнуть в Первой зоне. Дым там был просто замечательным. Это предложение убил королевский отказ. Прошло много лет, Королева всё ещё восседала на троне. Порой она закрывала глаза и прислушивалась к шумному оркестру, шедшему за её Баттером во сне. Барабан – натянутая кожа по рёбрам, по которым била одна бита. Вопль о помощи стал трубой. И неестественные звуки, исходящие будто из постороннего мира, присоединились к музыкальной группе. Для её мужа и его руководителя это могла быть красивой и ритмичной музыкой, помогающая взбодриться и настроиться на нужный лад. Для неё же это был шум гибели.       — Дорогая мама! — услышала вдалеке любимый сердцу звук Королева, который распугивал ужасные видения. — Дорогая мама! Вы не поверите, что я нашёл! По лестнице, одолевая за две ступеньки за раз, поднимался бледный юноша в алом, как закат, одеянии. Хьюго – будущий Король, надежда всей нации. Мальчик вырос, возмужал и больше никогда не кашлял. Сейчас, пока он поднимался по лестнице, его взгляд не мог сфокусироваться на тонкой фигуре матери. Мечтательный Принц с широко открытыми глазами от экзальтации воображал чудесные картины, которые, к сожалению, не мог послать матери прямиком в голову, и чтобы она переняла его редкую радость. Аддоны были немного удивлены видеть его улыбающимся. За все тринадцать лет его улыбки можно было посчитать на пальцах. Размышляющий вид и задумчивый тоскующий взгляд – таким запомнили поданные своего Принца. Королева трепетала от того, что её милый мальчик счастлив. Всматриваться в это мягкое и молодое лицо Баттера было её одним из главных вещей, что придавало её жизни смысл. Хоть слабые плечи и длинные худые руки, доставшиеся от неё, демонстрировали его прошедшею болезненность и беззащитность, он всё ещё оставался копией Баттера. И это сходство сына с отцом беспокоило мать, заставляло вспоминать о всеми забытом, исчезнувшим из мира муже. Которого она одна продолжает помнить. Хьюго перенял тихий и скромный голос матери, однако Королева не могла перестать беспокоится. Ведь сын требовал к себе мужества и силы, а его поощряли за скромность и напоминали о его будущем. Такое положение смущало мальчика, ибо он собирался вырасти сильным, стать подобным войну, поэтому он интересовался военными стратегиями и оружием. В этом деле Хьюго был крайне любопытен, и неудивительно, что он смог отыскать спрятанную биту отца.       — Откуда у тебя это? — встрепенулась Королева, заметив, как сын с взглядом учёного рассматривал биту и махал ею ради того, чтобы покрасоваться.       — В Нулевой зоне нашёл. — Ответил с восторгом Хьюго. — У неё нет хозяина, поэтому она стала моей. Королева прикрыла глаза. Хьюго стал ещё больше напоминать Баттера.       — Тебе лучше вернуть биту на место. В её голосе было столько требования, что на секунду Хьюго забыл о том, что в нём течёт особенная кровь. Колокольчик зазвенел в его голове, и он чуть бы не собрался спуститься и проделать огромный путь до Нулевой зоны, чтобы положить биту в подвал у закрытой двери. Однако блестяще отполированный металл отразил навсегда сохранившие усталость глаза юноши. Через отражение глаз он посмотрел в свою душу. И та была не согласна с просьбой.       — Почему? — поднял взгляд на мать Хьюго. — Она мне нравится. Ничего удобнее в жизни не держал. Он продолжал ей размахивать. Для него бита была и новой игрушкой, и Эскалибрумом, который был предназначен только ему. Бита полностью стала его собственностью. В ней он чувствовал приход уверенности и мужества, будто оружие не было найдено, а подарено отцом в знак взросления и возмужания. А Королева не могла на неё смотреть. От каждого удара по воздуху у неё содрогалось всё внутри.       — Хьюго, верни биту туда, откуда взял. — Сказала Королева ещё требовательнее, убрав из своего тона всю заботу и ласку. Хьюго усмехнулся. Конец биты уткнулся в мраморный пол. Принц не заметил, как под добротным оружием образовалась маленькая трещинка.       — Дорогая мама, почему вы против этой биты? Объясните мне, прошу вас. Он всегда обращался к ней на «вы», ведь в первую очередь она была мудрой и справедливой правительницей, а уж потом матерью. У правителей нет эмоций в решении любого вопроса. И сейчас он желал услышать логичные и твёрдые аргументы. Однако что-то внутри шептало ему, что мать не руководствуется разумом. Её дрожащие губы, напряжённые плечи и напуганный взгляд — всё это было крайне подозрительно. Хьюго подозревал, что матери не просто нравится бита, а то, что она не уверена в том, что её когда-то слабый сын не усмирит столь сильное оружие. Самолюбие было задето, и любой принц не может такого выдержать. И Королева не дала внушительного ответа:       — Это варварское оружие. Оно не несёт справедливость и благо, а только стихийное насилие и море страданий.       — И какое, по вашему мнению, оружие лучше мне подходит?       — Не знаю, милый. Что думаешь о мечах?       — Папа бы не выбрал меч. — Фыркнул обидчиво Хьюго.       — Мы не вспоминаем о нём! — позволила своим эмоциям выскользнуть наружу Королева. Мерзкие, отвратительные эмоции, наносящие гораздо болезненные и глубокие раны сыну. Бумеранг, попадающий не только в противника, но и с такой же силой бьющий по тому, кто его выпустил в открытый полёт. Она не любила повышать тон на своё драгоценное и единственное чадо. Принц отвернул взгляд от матери. Королева не могла найти себе места. Как объяснить, что этой битой убивали мирных и безоружных граждан, трёх стражников зон, её саму и Хьюго, но на фотографиях Сна? Как рассказать, что кровь на руках отца текла, и образовывались новые реки в их маленькой стране? И запах вседозволенности и мнимой мощи убило его человеческую сущность. Он превратился в чудовище, от которого невозможно было спастись. Как мысли преобразовать в слова? Королева боялась выплеснуть, как змеиный яд, правду в лицо сыну.       — Мама... — находился в нерешительности Хьюго. — Ты когда-нибудь любила папу? Плечи Королевы вздрогнули.       — Конечно, любила! Что ты такое говоришь, дорогой мой?       — Значит, ты только любила? Сейчас ты его не любишь? Сердце Королевы готовилось истечь кровью. Она забыла, что в словах может быть заложено столько смысла и скрытых мыслей.       — Хьюго, я любила, люблю и буду любить твоего отца. Но он ушёл. Я не знаю, где он и что делает. Я могу лишь только представлять его и вспоминать те дни, когда мы были вместе. Во мне горит только одна любовь, сохранившаяся из прошлого, и продолжающаяся быть со мной рядом в настоящем. Но это любовь стала другой, изменилась, и стала мне дороже Баттера.       — Что это?       — Нет, правильнее: «кто». Это ты, Хьюго. — Говорила с больным горлом Королева. — Никого нет в моей жизни дороже тебя. Твоё счастье — моё счастье, твоё горе — моё горе. Принц долго молчал. Он не двигался и не поднимал взгляд с пола. Теперь он заметил эту трещину. Всматривался в рисунок, напоминающий паутину, и думал, в какой ловушке он оказался. Любовь к матери. Паутина, держащая тебя за все конечности и даже за торс и голову, и не даёт причинить боль. Только в этот раз она стала менее липкой, и он мог медленно освободить себя. Хотя бы выгибающееся вперёд туловище и дать себе шанс немного освободится и позволить себе одну вольность.       — Тогда почему ты не разрешаешь оставить биту у себя? Королева поджала губу. Правду нельзя говорить, а если скажет, то снова станет Кассандрой. В глазах сына. Это бы убило её окончательно. Приходится пользоваться ложью, потому что она способна спасти; правда же убивает с одного удара.       — Потому что она напоминает мне о нём. Это больно. Не могу вытерпеть. Бита будет напоминать о его внезапном уходе, о том, как он бросил меня, и о том, что Баттер однажды вернётся.       — Вернётся? Правда? В глазах Принца загорел огонёк надежды. Детский и искренний надежды, который потух от слов матери:       — Надеюсь, нет. Юноша с недоумением смотрел на мать и пытался понять её настоящие чувства к отцу. Хьюго сам не знал, любил ли он родителя. Хьюго запомнил не самые лучшие стороны его личности, однако сыновья любовь требовала, чтобы отец пришёл в их королевство. И тогда Хьюго, наконец, разобрался бы в важных чувствах – ненавидит ли он отца или всё же любит. Он бы хотел поделиться с переживаниями с матерью, но она не любила поднимать эту тему. Она ничего не любила, что было связано с мужем. И сейчас, когда он снова не понимал матери, ему захотелось добраться до сути и найти все ответы:       — Почему ты не желаешь его видеть? Чего ты боишься? Если он захочет убить тебя, то я поклянусь, что не позволю ему тронуть тебя.       — Не будь таким глупым… — покачала досадно мать головой.       — В чём тайна? Поведай же мне, в конце концов, мама! Сними этот тяжкий груз с плеч! Просто скажи мне, если доверяешь родному сыну, будущему королю нашей страны.       — Хьюго, — казалось, ослабел голос матери. — Не сегодня.       — Довольно! — не выдержал Принц. — Я требую объяснений!       «Господь, он посчитает меня за сумасшедшую!» — чуть не порвал стон её грудь. Неожиданно, ей вспомнилась фотография. Джафет, пронзающий острым и длинным клювом брата Пабло. Уже третий день она не видела стража Второй зоны. Неужели он стал маленькой птичкой, читающей большие книжки под деревьями? И эта маленькая птичка уже угодила в пасть белому коту? Страшный вестник Апокалипсиса предстал перед её глазами и не собирался уходить. Королеве почудилось, что слышит чудовищное дыхание Баттера. Его когтистым лапам не нужна была жалкая бита. Королева чуть не всхлипнула, но сдержалась. Выпрямилась, тяжко вздохнула и с невероятным спокойствием смотрела пронзительно на Принца.       — Не настал нужный час. Я обещаю, что всё расскажу тебе, когда придёт время. Хьюго больше не мог стоять рядом с не умеющей прятать слёзы матерью. Солёных горьких капель не было на её лице, но Хьюго чувствовал их запах. И не смог сдержаться, чтобы не сморщить нос. Он почувствовал себя злодеем и немедленно захотел исправиться.       — Если я отнесу на место биту и больше никогда в руки её не возьму, то ты успокоишься и перестанешь волноваться? Королева слабо кивнула. Хьюго черепашьим ходом направился к лестнице. Он ждал, когда мать позовёт его. Ждал извинений и поиска компромисса. И этого не произошло. Принц дошёл до середины и последний раз обернулся, положив биту на плечо, и потерял всякую надежду, что ему всё объяснят.

***

Элсены лежали в озере крови. У одного пробит череп. Второй будто переодел белоснежную накрахмаленную рубашку на винную и промокшую. Третий по счёту остался без ног. Четвёртый долго держался за жизнь и захлебывался кровью. Хьюго ударил его по животу. Четвёртому больше не за что держатся. Пульсировала обезумевшая вена у виска, стекал по шее вонючий, как у дикого животного, пот. Глаза бегали по маленькой комнатке в шахтах. Красные пятна в глазах, красные пятна на стенах. Руки выпустили биту, и оружие упало на человеческий красный сок. Принц сгорбился, закрывая голову больными руками. Отвратительный и непривычный запах ударил в нос. Хьюго вырвало. Он выплёвывал всё светлое наружу. Чистота почуяло отравление организма и не смогло бороться с внутренней скверной, поэтому решила выйти навсегда. Плач от шока и боли заглушила песня капель, стекающая с потолка. И это тоже была кровь.       — Как это…как же так…как я… Мёртвые не отвечали. Они оставили своего горячо любимого Принца одного и в страхе. Им больше нечем было любить, ведь печь тела погасла навеки. Один удар холодного металла и один пустой и безумный взгляд Принца. Или…глаза не принадлежали Принцу? Верные подданные узнали бы Хьюго, узнали бы повзрослевшего мальчика с печальными глазами. Но эти глаза принадлежали другому существу, более могущественному и более жестокому. Вдруг, всё прошло. Хьюго перестал чувствовать боль. Он перестал чувствовать всё тело. Некая невидимая и великая сила с другой стороны вознесло его, пробивая иголками с нитками кожу, мышцы и кости. Бита тоже поднялась в воздух. Она была привязана на тоненькие, как капли дождя, верёвочки. Бита опустилась на руки Хьюго. Дар свыше крепко сжали окровавленные молодые руки. Голова опустела. Нити держали крепко сына Баттера. В тот миг Хьюго узнал все ответы, и вместе с этим приобрёл больше. Как Принц, он обязан был очистить эти земли. Королевство будущего короля должны быть чистыми. Идеально белыми. Небесная благодать снизошла на него. Вместе с даром он получил то, что не дано было достаться грешному и пустому народу, чьи пороки породили дьявольских созданий. Хьюго обрёл Господина. Хьюго стал Марионеткой своего Кукловода.       — Я занял его место, чтобы завершить великую и священную миссию. Он окунул пальцы в кровь и провёл диагональ по глазам и бровям. Крест на его глазах. Отныне дорогу будет прокладывать его Кукловод. До той поры, пока этот мир не отключится. Сын должен был выключить сон Королевы. И тогда мама откроет глаза. И тогда она увидит папу, пришедшего с битой, которую он когда-то подарил сыну, чтобы тот помог ему начать священную миссию.