Call My Name

      Он всегда тянулся к нему, будь они рядом или далеко друг от друга. Это уже никогда не прекратиться, ведь механизм был запущен, а остановить его не могло ничего. Стрелки часов начали свой ход достаточно давно, пару лет назад, и их ничто не сможет остановить. Даже разрушить не получится, ведь они под надежной защитой Судьбы.       Если всматриваться в прошлое, то единственное, что оттуда можно вынести, — это зависимость. Вы когда-нибудь зависели от кого-то настолько, что даже ручку держать не могли? А вот у Куроко Тецуи это получалось мастерски. Не говоря уже об учебе, он не мог спокойно побыть дома в одиночестве, посмотреть сериал или просто зайти в кафе. Все его мысли, нет, вся его душа была предана человеку, который рядом не находился.       Алые нити судьбы захватили его в свои сети, не давая возможности выбраться, сбежать, исчезнуть. Он навсегда останется таким, готовым в любую секунду бежать, если Он прикажет; отдать последнюю живую часть себя, если Он скажет; расстаться с жизнью, если Он пожелает.       Печальная ситуация на первый взгляд, в особенности для Тецуи. Он лучше всех знает этого человека, его характер, любимый фильм, жанр музыки, писателя. Вот только это все не помогло ничего изменить, только на какие-то мгновения.       Акаши Сейджуро не верил в Судьбу, предпочитая утверждать, что только он может повлиять на свое будущее. Но даже он не укрылся от ее нападок, оказавшись не посильным сломать эти чертовы часы, которые уже начали свой путь. На самом деле, Акаши и не сопротивлялся, он поддался наваждению, своим желаниям, своим инстинктам. Хотя и продолжал считать, что это никак не приписано ему свыше, а выбор сделал он. Пускай, если ему станет от этого легче.       Парень был захвачен в сети лазурных глаз, вечно смотрящих на всех отрешенно. В них ничего не было, кроме пустоты, будто этот человек не имел ни чувств, ни эмоций, ни желаний. Но так ли это на самом деле? Акаши предстояло это выяснить в ближайшее время. Он оказался в плену этого человека в ту же секунду, когда увидел хрупкое тело с бледной, словно снег, кожей, светлыми небесными волосами и этими отвратительными глазами. Как же Акаши хотел заставить их показать свой настоящий цвет, чтобы они излучали хотя бы какие-то эмоции, а не оставались просто каким-то льдом. Но для парня это оказалось невыполнимой задачей.       Куроко Тецуя был зависим в своей жизни только от одного человека — Акаши Сейджуро. Тот в свою очередь был пленен им. И на этом история могла быстро обрести счастливый конец, если бы не единственная проблема, о которой Сейджуро узнал уже позже.       Эти лазурные глаза никогда не дарили ему никаких эмоций по самой простой причине — они были прикованы не к нему. Точнее, это достаточно сложно объяснить, ведь фактически или, возможно, физически, Тецуя смотрел только на него. На другого Акаши Сейджуро.       Это случилось еще в Тейко. Капитан команды «сломался» и, благодаря защитной реакции сознания, создал в себе другую личность, которая взяла все качества, которые бы он хотел иметь, но по каким-то причинам не мог. Император — а именно так этот человек назвался — был полной противоположностью настоящему капитану. Если сам Акаши был добр и мягок сердцем, пусть и не показывал этого, проявлял снисхождение и понимание, часто улыбался и смеялся с командой, то Император убил все эти качества в себе сразу. Он был властным и жестоким, достаточно высокомерным и самоуверенным, не терпел пререканий и никогда не проигрывал.       Именно на него был устремлен взгляд Тецуи с того момента, а лазурные глаза, до этого застывшие, приобрели совершенно другой оттенок, более темный, более живой. Фантом тянулся к новому капитану со всей силой. И это не осталось незамеченным для Императора. Обладая всеми воспоминаниями другого Акаши, он начал ощущать тоже самое, ту же зависимость или привязанность, называйте как хотите, ведь сам он не мог объяснить эту необходимость в обладании другим человеком.       Вот только если Сейджуро хотел теплоты, заботы от Тецуи, то Императору это не нужно было вовсе. Он хотел присвоить игрока себе, захватить его разум, тело. Не стоит говорить, что когда новый капитан огласил, что «Ты принадлежишь мне» Тецуе, то у игрока ноги подкосились. Не от страха, нет. Куроко не боялся Императора, нисколько (по крайней мере еще тогда). Этот человек ему нравился. Своей непоколебимой волей, целеустремленностью и, конечно же, властным взглядом в его сторону. И эти слова послужили началу чего-то невообразимого или, возможно, сумасшедшего.       Неустойчивость Императора была видна невооруженным взглядом, но Тецую это нисколько не волновало. Полностью доверившись ему, он позволял делать с собой любые вещи. Другому Сейджуро нравилось показывать свою силу, что зачастую и происходило. Будет глупо говорить здесь о ревности, как таковой. Более уместнее — собственничество. Император был до боли в пальцах собственником, не позволяя никому приближаться к своему. Это сказывалось плачевно, ведь Тецуя старался ни с кем не общаться, чтобы не разгневать демона, но все равно находились те, кто, банально, подходил спросить домашнее задание. А это никогда не укрывалось от глаз Императора. И за это приходилось платить.       Настоящему Акаши было больно видеть это все: злость Императора, как он причиняет боль Тецуе, его приказы и запреты. Но больнее всего по сердцу било то, что Куроко полностью поддался его влиянию; что Фантом выбрал другого его; что Призрачный игрок совершенно забыл настоящего Сейджуро. Ненужность давила на голову, раздаваясь эхом в ушах. Капитан хотел кричать, хотел вырваться наружу, забрать себе Тецую, «излечить его». Но больше ничего не сможет излечить больную душу Призрачного игрока, ведь он заболел уже достаточно давно и если его «наркотик» исчезнет — исчезнет и он.       Но порой Сейджуро видел, что в глазах Тецуи проскакивает боль. Он точно не знал, чем она могла быть вызвана, ведь Император этого не замечал. Возможно, Куроко за целый год сильно натерпелся, был истощен физически, исхудал еще больше, а лазурные глаза, когда-то потемневшие, потускнели вовсе, став более серыми. Акаши был точно уверен, что его игрок страдает, но и ничего сделать не мог. Отсюда не было выхода, сколько бы он не бился, сколько бы не кричал — все тщетно. Его не слышали.       Прошел еще месяц, а Фантом изменился значительно. Капитану казалось, что даже волосы изменили свой цвет, но, возможно, это было лишь игрой воображения. На нем было все больше отметин: порезов, царапин, засосов, шрамов. С многих еще были видны кровоподтеки, а синяки не хотели заживать неделями.       Сейджуро был в бешенстве. Он готов был убить сам себя, лишь бы мучения человека, который ему нужен, закончились. И пускай Тецуя никогда не смотрел на него так, как на Императора, пусть лучше диктатора не станет, нежели сам Фантом «засохнет».       Это был один из дней, когда Императору не понравилось, что на тренировке Дайки улыбнулся Куроко в благодарность за хороший пас. Гетерохромные глаза сузились, брови сдвинулись к переносице: Тецуя будет наказан, Дайки еле дойдет до дома.       После окончания тренировки в раздевалки остался лишь Куроко, который пытался переодеться быстрее, но ссадины и синяки на теле не давали этого сделать, постоянно напоминая острой болью о своем существовании. Он устал от такой жизни, но и ничего сделать с собой не мог, не мог сбежать от Императора, не мог порвать с ним, ведь его мнения никто не спрашивал. Он уже принадлежит ему, и только он мог распоряжаться его жизнью как захочет. Но Куроко уже давно понял, что это было большой ошибкой — поддаться. Прежний капитан был совершенно другим, он смотрел на него по-другому, он был добр и учтив, нежели новый. Фантом устал. Он прекрасно знал, что может не протянуть до конца учебного года с такой жизнью: вечные «срывы» Императора, частый голод, изнуряющие тренировки и снова капитан. Все шло по замкнутому кругу, а стрелки часов, когда-то начав свое движение, остановились еще когда появился другой Акаши. Не это судьба приписывала Тецуе, далеко не это.       Он медленно закрывает дверцу шкафа, чувствуя присутствие капитана за свое спиной, где-то возле входа. Наверное снова стоит в свое излюбленной позе: подпирает стену, руки скрещены на груди, а разноцветные глаза чуть не сжигают на месте. Ему никуда не деться, из раздевалки нет другого выхода, кроме того, где находится Император. Твою мать.       Капитан подходит к игроку, резко разворачивая к себе и обхватывая пальцами тонкую шею. На ней уже были отпечатки недавних «событий», но ничего. Фантом уже перестал бояться боли последние месяца, он уже ничего не чувствует. Когда Император «наказывает» его за очередную промашку, то Тецуя будто бы видит все со стороны. Грубые руки до боли сжимают горло, оставляя новые отметины, потом почти рвут одежду, а дальше по обыденному сценарию.       Но не в этот раз.       Где-то на периферии сознания, когда Тецуя почти отключается, он замечает, что вечно гетерохромные глаза сменились алыми. Наверное, галлюцинации, думает Фантом. Он часто их видит, когда в мозг перестает поступать кислород, поэтому уже не обращает на это внимание. Но заставляет полностью не отключиться отчетливый голос, непонятно, то ли это говорит Император, то ли Тецуя сам его выдумал. Этот голос точно не принадлежит капитану, он так не говорит. Значит, Куроко он сниться, мерещиться. Но он очень настоящий, такой мелодичный, спокойный, обволакивающий. От него исходит тепло. Кажется, что этот голос может защитить его. И Куроко не может устоять.       Голос твердил одно и то же по миллиону раз, пока Тецуя не смог отчетливо разобрать каждое слово.       И гласили они: «Назови мое имя». И чье имя он должен назвать, чтобы все это прекратилось? Господа, может? А какое из всех? Или знакомых адвокатов, чтобы выбраться из этого? Назови мое имя.       Тецуя усмехается, приходя к выводу, что все-таки он сам себе придумал этот голос. Назови это чертово имя.       Сознание начинает уплывать, рисуя картинки о времени, когда Император еще не появился. Один раз произнеси его.       Наверное, не стоило сегодня пропускать обед. Хотя, Куроко в этом и не виноват. Но нужно было перекусить где-то, чтобы так долго не слышать какие-то голоса. Наверное, длительность обусловлена нехваткой организма пищи. Определенно. Позови меня по имени.       Да какое имя он должен назвать? Кто сможет спасти его, прекратить эти страдания? Назови мое имя.       Разве существует кто-то способный уничтожить Императора? Мое имя.       Куроко не знает таких людей. Дайки уже давно сдался, не в силах противостоять Императору, не в силах защитить друга. Остальные и не пытались после первого раза. Никто не мог. Но так ли это? Имя.       Тецуя резко распахнул глаза, приходя в сознание. Резкая боль в районе шеи, наверное, снова укус. Чувствует кровь, пальцы все липкие. Следующей он начинает чувствовать спину. Опять Император просто кинул его на лавку, не заботясь об ушибах. Резкая боль где-то на плече или, возможно ниже, сам Куроко уже не сильно понимает. Снова прокусывает кожу.       Секунда — Тецуя вспоминает человека. Вроде как у него были алые волосы, такие же, как у Императора. И он тоже был в баскетбольном клубе, наверное, капитаном. Но кто это был?       Серые глаза в миг оживают, наполняясь прежней лазурью, как когда-то давно. У этого человека была только одна отличительная черта во внешности.       Алые, словно кровь Тецуи, глаза. Назови.       Куроко пытается вспомнить имя. Кто же это был? Он ощущает его, чувствует каждой частичкой себя, что еще не погибла. Этот человек теплый, не то, что Куроко. Он чистый. Фантом уже весь погряз в чем-то черном. Неизвестный имел прекрасные глаза, наполненные любовью. У Призрачного игрока глаза были отвратительными, недостойными. А руки всегда обжигали, когда касались плеча, похлопывая в знак поддержки. Или длинные пальцы, больше подходящие для пианиста, иногда забирались в светлую шевелюру Тецуи, перебирая каждый локон. Они были прекрасны, как утреннее солнце, что освещает спящий город, проникая в каждую комнату, в каждый закуток.       Черт, Тецуя знал его имя. Он помнил его когда-то. Мое имя… — Сейджуро! — резко выкрикивает Тецуя, сам не ожидая от себя наличие голоса, ведь буквально недавно он пропал после долгих криков от боли.       Лазурные глаза, смотрящие в потолок, на какую-то отвратительную лампу, что горела едким желтым цветом, медленно устремились ниже. Император замер. Он не двигался, остановившись, когда начинал снимать шорты с Куроко.       И только когда он поднял глаза, Тецуя отчетливо смог вспомнить этого человека, знакомого ему когда-то. Алые радужки, веки распахнуты невообразимым образом, скорее всего от удивления. А может и шока, откуда мог Куроко знать.       Руки Акаши тряслись. Он достучался до Тецуи. Наконец-то. — Я слишком долго, — шепотом произносит капитан, оглядывая своего игрока. На шее и руках одни укусы, следы пальцев, застывшая кровь. Отвратительное зрелище. Душа начинала болеть.       Тецуя ничего не ответил, только одарил еле заметной улыбкой, отключившись. Это все закончилось. Настоящий Акаши Сейджуро вернулся и ни за что не причинит боль своему Призрачному игроку. Но ему еще долго придется бороться с тем, что натворил Император. И если в физическом плане это можно было исправить достаточно быстро, то собрать чужую разбитую душу — куда сложнее. Но Сейджуро справиться, на то он и никогда не проигрывал. А стрелки часов начали заново свой ход.