Города и крыши...

Знаете, что самое приятное в жизни? Приехать в чужой, незнакомый город. Пройтись по улицам. Зайти в какую-нибудь кафешку и выпить чаю. Вдохнуть в себя жизнь города, в котором тебя никто не знает, ничто не держит, где ты - чужой прохожий для всех и для себя. А на закате вспомнить, что по идее надо бы где-то ночевать. Так... Прогулялись, выпили, вдохнули, вспомнили и даже что-то съесть успели... " А ведь на улице уже совсем ночь, " - думает Володя: " Будет луна. Есть уже немножко... как-то так," - ещё глоток пакетированной дряни с названием - чай. На этот раз повезло. Комната досталась приличная, не очень дорогая, а главное на последнем этаже! " туда, в конец, к небесам на чердак..." Вот бы сейчас на крышу! Нечего такой замечательной ночи зря пропадать! Кстати, когда я забирал ключи у того милого мальчика, я вроде бы видел дверь на крышу! Хотя может и нет. Ладно, сейчас проверим. Только чаю ещё заварю. В термос. Да. Открыть чемодан, достать оттуда чёрную кожаную куртку, надеть, сунуть в карман сотовый, чёрную гелевую ручку и зажигалку, обуться, не забыть термос, наконец выйти. ОЙ, ещё же ключи! Вот теперь: НАКОНЕЦ ВЫЙТИ. - Ой ну нефига! Эта чёртова дверь не только есть, она ещё и открыта! Везёт, однако, господа! - зачем то сказал вслух. Тааак. Лестница. Дверь. Провода. Ура!!! Свобода!!! И тут Маяковский заметил светловолосого парня лет шестнадцати с гитарой в руках: " Безумный мир, кошмарный сон, А жизнь есть песня похорон. И вот я кончил жизнь мою, Последний гимн себе пою. А ты с тревогою больной Не плачь напрасно надо мной," - рядом с парнем стояла бутылка дешёвого вина. - Странная тема для песен в твоём возрасте, - парень отложил гитару, закурил и вскочил на бетонную перегородку, отделявшую крышу от человеческого небытия. - А ты боишься смерти? - Маяковский инстинктивно дёрнулся пытаясь схватить парня за руку, но тот уклонился, сделал ещё несколько шагов и спрыгнул. (к счастью, на крышу) - Боишься, - констатировал он,тряхнув золотыми кудрями. - Людям свойственно боятся неизвестного, то есть смерти, как и стремится к нему. Если ты не боишься смерти, ты - псих. - Он споткнулся об бутылку с вином, Володя подхватил его, но вот вино спасти не удалось . - Они так считают . Но как по мне нормальных людей не существует. Мы все - психи. Иначе стали бы мы что то делать, к чему то стремиться , чем то дорожить, зная, что в конце мы умрём и потеряем всё это? Вы согласны со мной? - абсолютно! - этот ненормальный определённо нравился Володе. Его поражало сочетание столь милой внешности и столь безумного характера. Обычно, внешность хоть сколько нибудь отображает характер человека, но не в этом случае! Тут юноша в очередной раз пошатнулся, но устоял и протянул руку: - Ебите баб на свежем сене! С любовью, Ваш Сергей Есенин. - Маяковский хмыкнул, но протянутую руку пожал - Владимир Маяковский. И почему только баб? - с усмешкой - А ты по мальчикам? По тебе не скажешь. - Никогда не делайте поспешных выводов, Серёжа. И может сойдём уже с темы моей ориентации? - Как пожелаете, Володя - Шутовской поклон Маяковскому. А у того, от звуков собственного имени в устах Есенина, на мгновение спёрло дыхание. - И надолго вы к нам? - подросток, определённо, заметил реакцию на свой поступок и теперь откровенно веселился, даже не пытаясь скрыть улыбку. - Так заметно, что я - нездешний? - А ты как думал? - Я не думал. Говорят это вредно. - И правильно говорят. Ну так надолго? - На неделю. Устроиться в универ... - я думал вы старше! - ... работать. На кафедру Русского языка. - Ммм, тогда ясно, - протянул Серёжа, - а я туда поступать хотел... да и сейчас хочу. - Я думал тебе шестнадцать. - Никогда не делайте поспешных выводов. Мне сегодня восемнадцать. - То есть, я могу тебя соблазнять и мне ничего не будет? Круто! - Значит всё таки по мальчикам...- с ухмылкой произнёс Серёжа и сам потянулся за поцелуем. Они целовались долго, страстно, но аккуратно, потихоньку узнавая друг друга. Володя пьянел от его губ и алкоголя на его языке, но резко разорвал поцелуй и слегка отстранился, с усмешкой глядя на удивлённого и слегка обиженного парня, ещё раз усмехнулся. - Со вступлением в мир похоти, обязанностей и разврата тебя, Серёжа, - сказал Маяковский и поцеловал его в щёчку. А в городе занимался рассвет.