Манипуляции

Синбад был далеко не так прост, как хотел казаться. Несмотря на напускные легкомысленность и беззаботность, этот человек не зря звался легендарным покорителем подземелий. Король Синдрии был достаточно мудр для того, чтобы хорошо разбираться в людях и искусно ими манипулировать. Разумеется, с исключительно благими намерениями. Его обаяние, харизма и сила притягивали, подобно магниту, и сопротивляться этому было практически невозможно. Синбад прекрасно осознавал свою власть и успешно завоевывал доверие полезных королевству людей, оказывая помощь и поддержку в критической ситуации. И те охотно шли на поводу и с радостью следовали ненавязчивым советам мудрого лидера. Лишь маленький маги Аладдин не спешил поддаваться чарам Синбада, потому что уже выбрал своим единственным королем и героем юного Алибабу. Но был еще некто совершенно особенный, а потому чрезвычайно опасный. Тот, кого Синбад не понимал, а значит, не мог контролировать или использовать в своих целях. Джудал открыто восхищался силой короля и выражал свою благосклонность, практически публично заявляя об их отношениях. Своенравный, непокорный, гордый, он просто делал, что хотел и не собирался считаться с чьим-либо мнением. Его действия нельзя было объяснить при помощи логики и здравого смысла. У Джудала, кажется, этого здравого смысла вообще не наблюдалось. А его единственной целью было...Честно говоря, Синбад понятия не имел, чего на самом деле добивался темный маги и предпочитал не задумываться. По крайней мере, когда Джудал был рядом, такой горячий и страстный, словно бушующая неконтролируемая стихия, король напрочь терял нить рассуждений. Мысли сменяли друг друга в хаотичном беспорядке, но все они были примерно одного и того же содержания. Овладеть, подчинить, сделать своим. Когда Джудал после очередной пакостной выходки оказывался в его покоях, смотрел лукаво и вызывающе, кривил тонкие губы в ухмылке, дразняще приподнимал левую бровь и выжидательно молчал, одной рукой поглаживая через ткань свою грудь, Синбад чувствовал лишь неконтролируемое, дикое желание. А Джудал довольно усмехался, развратно облизывался, аккуратно снимал с тонких запястий и шеи золотые побрякушки, мучительно медленно стягивал с себя одежду, и по-кошачьи грациозно отступал в сторону огромной кровати. Король незаметно сглатывал, неосознанно ступая следом и жадно разглядывая постепенно обнажающегося любовника, такого открытого и соблазнительного, отрывисто выдыхал и через несколько мгновений все, что имело значение, - это влажные поцелуи и жаркие прикосновения. Когда Джудал так пылко отдавался, прижимаясь всем телом, цеплялся руками за плечи, запрокидывал голову назад, подставляя под поцелуи выпирающие ключицы, обхватывал ногами бедра Синбада и сам подавался навстречу, насаживаясь еще глубже, король не мог и не хотел сдерживаться. Он толкался сильнее, оставлял новые засосы на беззащитной шее, наслаждался стонами любовника и упивался своей властью над самым загадочным и непокорным человеком, которого знал. В такие моменты где-то на краю ослепленного страстью сознания мелькала некая странная мысль. Но, в силу своей абсурдности, она тут же забывалась. Когда на утро Джудал исчезал, оставив после себя лишь тонкий аромат вишни и ванили на подушке, Синбад чувствовал себя немного одиноким. Он все пытался ухватиться за потерянную догадку, но смутно подозревал, что за ней кроется еще с десяток тайн. Джудал был необычный, невыносимый, не оставляющий равнодушным, незабываемый, незаменимый. Синбад понимал других людей и был прекрасным манипулятором. Но не таким искусным, как его возлюбленный.