***
Хидан выскочил из своей комнаты, громко хлопнув дверью. Вчера вечером он не спал. Причина этому была неизвестна, но что-то не давало ему покоя, всю ночь он то и дело раздражался и беспокоился без повода. Хидан решил навести порядок в комнате, но это тоже не помогло. Дважды к нему приходила Конан и говорила, что если он не будет держать себя в руках, то Пейн отправит его обратно в яму. Слегка содрогнувшись от этой мысли, Хидан прекратил шуметь, ведь обратно туда возвращаться не хотелось. Ни в коем случае, никогда. Так называемые «заключительные моменты» на дне этой ямы были самым продолжительным и болезненном опытом в его жизни. Учитывая количество той боли, которое он получил, это о многом говорило. После того, как земля осела вокруг него, единственное, что Хидан мог делать, так это думать и молиться. Пыль и грязь забила нос и засыпала ему рот и глаза, давка окружающей почвы грозилась свести его с ума. Ловушка в виде бессмертия тянулась часами, днями, а затем и неделями, до тех пор, пока время не перестало иметь всякий смысл. В конце концов, ему удалось преодолеть боль от расчленения. Это заняло много времени, но все же ему удалось. Лежа на дне яме, он молился. Молился о свободе. Молился о мести. Молился за все, кроме смерти. Гордость не позволила опуститься до такого. Когда он обращался к Джашину, его разум начал медленно покидать физическую оболочку и вскоре покинул ее полностью, оставляя за собой лишь темноту. Нельзя ответить на вопрос, как долго это продолжалось. Просто в один момент он почувствовал себя снова, чакру, которая заполняла его тело, и так постепенно смог вернуться в мир живых. Зайдя на кухню, Хидан схватил невзрачную тарелку с едой и плюхнулся на кресло. Пейн, Конан и Сакура уже сидели там, поглощая пищу в полной тишине. Оглядевшись, он вдруг заметил, насколько спокойной была база, присутствия чьей-либо еще чакры не ощущалось, единственные, кто был в здании, это Тоби и эти трое. -А где, черт возьми, все? И какого такого хуя Тоби делает в твоем кабинете? — слова были хоть и грубыми, но тон голоса имел весьма равнодушный подтекст. Ему удалось разорвать тем самым тишину, встретив на себе взгляд Пейна. -Это все, кто остались из наших членов, которых вы знаете, кроме Кисаме и Зецу, но они сейчас на миссии, а Тоби — наш лидер, он же Учиха Мадара, поэтому мой кабенет — его кабинет, — мягко ответил Пейн, вновь переведя взгляд на тарелку. -Что? Ты имеешь в виду, что тупица отдает тебе приказы? — недоверчиво поморщился Хидан. — Неудивительно, что все пошло по пизде, пока меня не было. Пейн взглянул на него. -Ты должен быть более почтительней, Хидан. Мадара отдал приказ о твоем воскрешении, а Зецу привел Сакуру из Конохи, чтобы помочь тебе. Хидан окинул взглядом розоволосую куноичи, которая к тому времени уже почти закончила с завтраком и лишь устало поглядывала в свою тарелку. -Итак, она пленница, так что ли? -На данный момент — да. Хотя ее талант нам был бы полезен, и мы готовы обсудить ее место здесь. Сакура повернулась в сторону Пейна и увидела на его лице легкую улыбку. Он хочет, чтобы она присоединилась к Акацуки? Либо он слишком переоценивал ее навыки, либо они действительно были в отчаянии. Она еще не являлась джонином, а каждый из членов этой группировки были элитными ниндзя. Не состыковка. Да и кроме того, она не могла добровольно предать Коноху. Ино и команда №8 никогда не простят ее за это, они ее друзья, и она должна защитить их всеми силами. Цунаде приняла бы смерть от врага, даже от мысли вступления в ряды преступников. Собрав волю в кулак, она отрицательно покачала головой. -Я не сделаю этого. -Почему нет? Тебе некуда идти. Сакура уставилась на него. -Что ты имеешь в виду? Пейн немного помедлил, а затем объяснил. -Понимаете ли, Сакура, некоторые обстоятельства сделали невозможным ваше возвращение в Коноху, — выражение его лица стало суровым. — Вы можете потратить свое время здесь более разумно, научившись тому, чему вас никто не научит за пределами этих стен. Побег не будет возможным. Даже если каким-то образом вы сбежите и вернетесь обратно в свою деревню, Зецу просто отправится вслед и вернет вас, Сакура-сан, - Пейн был деликатен, его манера речи, жестикуляция были крайне спокойны. Удивительно, но она не могла себе представить другого поведения от этого человека. Сакура молча смотрела на него, пока он не произнес последние два предложения. Хидан обратил внимание, как ее охватил гнев, а ярко-зеленые глаза вспыхнули яростью и вот уже убийственно пялились на бывшего предводителя. Сакура ненавидела их всех, и это было видно по ее лицу. Он должен был признать, что находил ее довольно привлекательной в таком состоянии. -Вы не можете этого сделать, — прошипела она. -У меня не так много выбора. Сакура просто смотрела на него. Нет выбора у него. Затем осознание слов поразило ее. Несмотря на то, что Пейн предположил ее побег, он просто сказал, что ее вернут, ни разу не кинув в ее сторону угроз об убийстве. Очевидно, что преступник скрывал что-то более важное за всем этим. Было в этой ситуации то, о чем она пока не знала, но факт оставался неизменным: члены Акацуки не собирались причинять ей вреда, и куноичи нужно было выяснить почему, тогда, вполне возможно, Сакура сможет нанести им решительный удар, прежде чем они успеют что-либо предпринять. Больше находиться здесь было нельзя. "Уж лучше я в комнате сойду с ума, нежели проведу с ними еще хоть минуту", - быстро разделавшись с едой, она встала из-за стола и отнесла тарелку к раковине. Вернувшись на место, девушка посмотрела на Конан. -Я готова пойти в свою комнату, если вам от меня больше ничего не нужно, — язвительно сказала Сакура, обращаясь к Конан, но между тем ее глаза пристально смотрели на Пейна, который впрочем никак не был удивлен ее реакции. Хидан проследил за уходящими фигурами, и как только они скрылись из виду, он посмотрел на Пейна. -Я сегодня должен уйти. -Куда собираешься? -Моя коса и кулон где-то потерялись. Мне нужно это гребаное дерьмо, прежде чем я снова смогу совершать жертвопреношения своему Богу. Единственное место, где я могу их взять — храм Джашина, — ответил Хидан. -Пускай будет так. Как много времени тебе потребуется? — спросил Пейн. -Два дня. Джашину потребуется жертва, — глаза заблестели в предвкушении. Пейн одобрительно кивнул и покинул обеденную. В полном одиночестве Хидан закончил с завтраком и ушел за плащом.***
Сумерки спустились на землю, когда Хидан добрался до храма. Его путь прошел без инцидентов, и к тому времени, когда он добрался до места назначения, ему все порядком успело наскучить. Часть его желала, чтобы здесь был Какузу, тогда он мог хотя бы поговорить с кем-то, даже если тот был бессердечным выблюдком. Остановившись, он внимательно посмотрел на здание: это был когда-то его дом. Храм был сделан из простого серого камня, без окон, а единственным признаком того, что это было священное место — начерченный на деревянной двери треугольник. Отворив массивную дверь, Хидан зашел внутрь. Знакомый запах крови и смерти пронизывал воздух. Здесь было ужасно тихо, только намеки о произошедшем недавнем ритуале жертвоприношения говорили о том, что здесь все-таки кто-то был. Пройдя слабо освещенные коридоры, Хидан вскоре оказался в центральном холле. Воспоминания о жизни в храме окутали его разум, в то время когда он остановился в дверном проеме. В комнате преобладала по большей части темнота, единственным освещением были несколько сотен свечей рядом с дальней стеной поклонения Джашину. Множество коридоров разветвлялись из этой комнаты. Одна из них — молитвенная, другая — тренировочная, еще одна — библиотека. Поскольку его никто не встретил, Хидан подошел в центр нарисованного круга и опустился на колени. Сбросив плащ в сторону, свечи вокруг замерцали, мягкий свет отражался в виде множества теней и его серебристые волосы заблестели. Прикрыв глаза, он начал молитву. Мужчина простоял так около пятнадцати минут, пока его покой не нарушило знакомое присутствие позади. Он открыл глаза, но не обернулся. Негромкое воспевание заставило комнату забыть о покое, затем количество голосов увеличилось. Наклонив голову в бок, Хидан посмотрел на служителей храма. Они сидели на каменному полу в аккуратных позах с обнаженной грудью, и каждый из присутствующих, кроме него, держали в руках церемониальный кинжал. Уголок его рта потянулся вверх, создавая подобие улыбки. Должно быть наступило время для вечернего ритуала. Небольшое движение слева привлекло его внимание, когда старший член секты Яиба крепко схватил кинжал. Именно этот человек привил ему веру в Джашина и завершил дзюцу, сделавшего его бессмертным. Тогда он был еще юнцом, сейчас же Хидан отметил про себя, что время неумолимо касается каждого, и его давний друг поседел, а слабый свет от свечей усилили и без того глубокие морщины на лице. Шрамы на торсе свидетельствовали о его вере в Джашина. Хидан начал подниматься, но Яиба положил свою руку тому на плечо, заставляя оставаться на месте. Как правило, глава храма сидел в центре круга, но у Хидана также было особое место среди них, его жажда смерти стала почти легендой. Из-за статуса единственного, кто получил в дар бессмертие, большинство других сектантов относились к нему, как к живому сокровищу Джашина. С кивком Яиба откинулся назад, садясь напротив Хидана. Посмотрев вперед, член группировки кинул взгляд на древнюю статую, стоявшую пред ним. Она была вырезана в форме лохматого волка с рубинами вместо глаз, челюсти были открыты, и в пасти находился сакральный сборник. С умиротворением Хидан опустил веки, попутно поднимая руку вверх. Он крепко сжал ритуальный клинок и после начал громко произносить слова, которые слышал каждый вечер, пока жил в храме. -Джашин, Владыка Слотера, прибавь силы нам, слугам твоим, как мы насыщаем тебя своей багровой кровью. Одари нас за всю боль, что мы причиняем. Разреши нам продолжить твою работу ровно до того дня, пока души наши могут быть достойными. Молитва была закончена, и теперь наступила очередь самого ритуала. Клинок, что держал он в руке, плавным движением оставил после себя глубокий порез на внутренней стороне ладони. Появившееся жжение начало пробуждать давно забытую эйфорию. Снова клинок прошелся по коже, попадая на этот раз в более крупную артерию. Багровые капли стали быстро стекать по руке и падать на камень, что стоял под ним. Валун был окрашен в черный цвет, что являлось признаком предыдущих ритуалов и было ни что иное, как запекшаяся кровь. Горячее пламя обжигало своим языком область запястья. Он почти застонал от удовольствия. Другие также в блаженстве испускали сладостный стон. Опираясь вперед, он еще раз сжал руку и на дно коллекционной чаши полилась кровь, затем ритуал был завершен.***
Сакура лежала на своей кровати, зеленые глаза смотрели в потолок. Весь день она пробыла в этой проклятой комнате, только один раз спустилась на кухню, чтобы поесть. Куноичи перепробовала все, что можно: она разработала несколько сценариев для побега, практиковалась в тайдзюцу, мысленно перешла к процессам дзюцу, даже пыталась медитировать, но в конце концов, скука все же победила ее. Одиночество и тоска, что настигли ее накануне, вернулись с удвоенной силой. Девушка начала нервно шагать по комнате, ее грудь тяжело напрягалась, дыхание стало быстрым и прерывистым. Паника пробилась в сознание. "Сакура, прекрати. Ничего пока не случилось, не стоит так сильно волноваться". Затем спустя пятнадцать минут все прошло, будто ничего и не было. Странное, мирное чувство овладело ею. Смущенная, но с облегчением она плюхнулась на кровать, а перед глазами все приятно поплыло. Внезапная резкая боль пробила ее правое запястье. Подпрыгнув, она внимательно посмотрела на свою руку. Несмотря на то, что казалось, будто ее увечили, плоть была целой и невредимой. Возможно, куноичи могла подумать, что это из-за напряжения или что-то в этом роде, но на момент боли она была абсолютно спокойна. Затем жжение стало ползти вверх по руке. Концентрируя чакру, она пыталась выяснить, что происходит. Чакра то и дело колебалась, но никаких предпосылок для этого не было. Затем боль отступила, сменившись теплым покалывающим ощущением. Румянец залил ее щеки, когда на место жжения пришло удовольствие, охватившее все тело. Через мгновение, она снова почувствовала боль в запястье. Какого черта? Подняв перед собой руку, Сакура ничего не увидела. Боль прошла, а на смену ей еще одна волна экстаза разлилась по телу. Закрыв глаза, она опустилась на матрас, ожидая, что же будет дальше. Спустя десять минут все исчезло. Сакура открыла глаза и снова взглянула на потолок. Что с ней случилось? Неужели она сходит с ума? Решив, что ей необходимо немного размяться, девушка встала и пошла умыться в ванную. От воды побежал приятный холодок по коже. Вытерев лицо полотенцем, она взглянула на свое отражение, и снова эти нефритовые глаза с вкраплениями фиалкового смотрели на нее. Имеет ли это какое-то отношение к тому, что только что произошло? Разумеется, у простого дзюцу не было таких странных побочных эффектов. Хотя, на высоком уровне дзюцу…, - мысли сбились в кучу. Выйдя из ванной, она подошла к окну, дождь прекратился, и громоздкие клубни тумана заполонили улицу. До этого момента ей не приходилось видеть ничего подобного, даже в тот день, когда Какаши воевал c клоном Итачи, спасая Гаару, туман был намного прозрачней. Внезапно она почувствовала себя совсем одинокой. Увидит ли когда-нибудь она снова своих товарищей по команде? Родителей? Вытирая мокрые глаза, на место отчаянья пришел гнев. Проклятая глупая ситуация! Она не просила об этом. Она не сделала ничего, чтобы быть сейчас здесь. Почему она? Это несправедливо. Вздохнув, она снова легла на кровать, пытаясь погрузиться в сон.***
Хидан вышел из здания к тому времени, когда начался рассвет. Громко зевая, он потянулся и привязал свою новую багровую косу к спине. Три лезвия отражали блеск от солнечного света. Как только первые лучи солнца коснулись земли, проповедники освятили его вместе с кулоном. После долгой молитвы в главном холле он попрощался со своим божеством. Теперь, когда у него было все, что нужно, он мог покинуть храм. Прошлой ночью Хидан не спал и от того усталость накрыла его. Прежде чем он обратно вернется на базу, нужно найти жертву. Прогуливаясь по дороге, он направился в ближайшую деревню. Это было бедное поселение, в плохом состоянии после гражданской войны. Конечно, кандидатов на достойную жертву было предостаточно. Смотря на окрестности, он отметил болотистую местность, по большей части из растительности были высокие деревья с кривыми корнями, выпирающими из почвы, белые цветки стрелолиста росли вокруг них, а мох царил повсюду, обрастая на камнях и стволах деревьев. Все эти растения и вода делали воздух влажным, и вскоре бусина пота проступила на лбу Хидана. Спустя несколько часов на горизонте виднелось поселение. К тому времени Хидан уже был по горло сыт молчанием. Ему становилось то жарко, то скучно, а усталость только усиливала раздражение. Сев на большой валун, он провел рукой по волосам. -Черт подери, Джашин! — он обращался не конкретно к владыке. — Я не могу больше терпеть это дерьмо! По крайне мере с Какузу я мог хоть о чем-то поспорить, — закрыв глаза, он глубоко вдохнул, чтобы привести себя в чувства и немного успокоиться. Уже было собираясь встать, Хидан услышал громкий шум, заставший подпрыгнуть его и распахнуть глаза. -Meow! (прим. от переводчика: «Мяу», но оставлю именно английский вариант) -Какого черта? — посмотрев под ноги, мужчина увидел некрупного оранжевого котенка, сидящего рядом с ним на камне, на его крошечной морде виднелись светло-зеленые глаза, свирепо глядящие на преступника. Почему-то он выжидающе смотрел на Хидана. -Meow! -Убирайся кот, у меня нет еды для тебя. -Meow! — более жалобно промяукал котенок. Взглянув на небо, Хидан закатил глаза и пробормотал себе под нос. -Джашин, ты видимо меня не так понял. Серьезно? Кот? Единственным ответом стало громкое мурлыканье. Вздохнув, мужчина встал и продолжил свой путь к деревне. Котенок последовал за ним, игриво ловя в воздухе насекомых и прыгая из кустов в кусты. Хидан все чаще и чаще стал посматривать на животное, чтобы увидеть, не отстал ли тот. Вход в деревню был перед ним, и преступник остановился, дабы оценить ситуацию. Острая боль пронзила его ногу, котенок впился крошечными лезвиями-зубами в его палец. -Ай! Ты маленький кусок дерьма! — Хидан резким движением руки схватил котенка за шиворот. Зеленые глаза сверкнули и какого-либо раскаяния в них не было. Он хотел свернуть шею маленькому дьявольскому ублюдку, но остался стоять. Вместо этого он отбросил в сторону шерстяной комок и пошел по главной улице деревни. Котенок побежал следом. Свалка. Мусор лежал повсюду, несколько человек сидели на ступеньках, провожая Хидана глазами, полными голода и отчаяния. Маленькая девочка в разорванном кимоно выбежала из-за угла и не заметив мужчину, врезалась в его ногу. Он уставился на нее. Вызывающе посмотрев на Хидана, девочка показала тому язык и дальше побежала. Два мальчика одинакового возраста преследовали ее, безумно смеясь. Хидан усмехнулся. Это было идеальное место для следующей жертвы Джашина. Воздух был практически пропитан процветавшим здесь насилием. Убедившись, что на него наконец обратили внимание несколько крупных мужчин, Хидан как бы случайно пошел в темный переулок. Играя роль приманки, он услышал как три тени двинулись за ним. Повернувшись к ним лицом, Хидан усмехнулся бандитам. Они были грязные и небритые, их глаза были пропитаны ненавистью. Мужчина, что стоял по центру, уже держал в руке острый нож, другие двое катану. Взяв из-за спины косу, Хидан подозвал головорезов. -Смотрите ребята, похоже, турист заблудился, — сказал тот, что с ножом. Глаза Хидана сузились. Он ненавидел это слово, а тем более, когда так обращались к нему. -Гони свои деньги паренек и все, что есть, и мы оставим тебя в живых, — сказал грубым с хрипотцой голосом мужчина справа. Котенок, стоявший рядом с Хиданом, выгнул спину и зашипел. Они рассмеялись. -Ребята, погодите, нам лучше бежать отсюда, а то он натравит свою маленькую киску на нас, — присоединился третий. Котенок, приблизившийся к тому времени к троим незнакомцам, получил ногой под брюхо и отлетел в сторону мусорного бака. Хидан наблюдал за тем, как шерстяной комок прихрамывая, подошел к нему, видимо ему перебили лапу. Его фиолетовые глаза ожесточились. -Вы знаете почему деревня испоганилась? В ней стали появляться такие мудаки, как вы, — закричал Хидан. Борьба закончилась, так толком и не начавшись. Эти ребята были хоть и крупными, но они не были шиноби. Первый удар, и коса рассекла шею одного из них, кровь бьющейся струей разлетелась по мужчинам, когда оружие было вынуто из плоти. Один готов. Тот, что справа, побежал к Хидану, замахиваясь катаной и целясь в грудь. Добежав до него, бандита схватили за горло, и предприняв попытку засадить клинок в грудь, у головореза это получилось. Злорадствуя, лицо мужчины преобразилось, когда сам того не ожидая, его со всей силы приложили головой о стену, раскалывая череп. Отпустив второго, злая ухмылка проступила на лице Хидана, когда он повернулся к человеку с ножом. Легким движением вытащив клинок из груди, Хидан смеялся истерическим смехом, наблюдая за тем, как глаза противника расширяются от страха. Кровь спокойно стекала по его груди. Опустившись на землю, Хидан начал рисовать круг для своего ритуала. Завершив, он сделал попытку напасть на головореза, который все еще стоял в шоке. Первый удар косы бандит сумел заблокировать ножом, и сбив ее в сторону, он атаковал. Сердце Хидана пронзил клинок, но в ответ, член группировки ловко скользнул лезвием косы по плечу нападавшего. Возвращая оружие на место, он ухмыльнулся, когда на теле бандита появился глубокий порез и тот вскрикнул от боли. -Наконец-то! Спустя пять лет ожидания это наслаждение снова со мной. Поделись со мной своей болью, и я покажу тебе истинную силу Джашина! — сладостно облизывая кровавое лезвие, промолвил Хидан. Испуганные глаза наблюдали за тем, как Хидан сделал шаг назад и оказался снова в своем кругу. Как только он стоял на месте, его кожа приобрела черный цвет с белыми костями-отметинами. -Что ты за монстр? — крикнул мужчина в проигрышной попытке сбежать. -Что ты за уебок? Сейчас, — начал Хидан, вытаскивая острие. — Пришло время. Давай сделаем это медленно и красиво.***
Глаза Сакуры резко открылись, когда острая боль пронзила ее бедро. Только что вернувшись с завтрака, она легла на кровать. Опять же, спать ей совершенно не хотелось, но от изнурения куноичи стала испытывать усталость. Настигнувшая боль заставило сердце бешено колотиться, оттянув шорты вниз, она пыталась рассмотреть, что произошло с бедром. Ничего. Девушка едва не упала на матрас, когда рука загорелась пламенем, из-за чего та закусила губу, дабы не закричать. Спустя несколько мгновений, вторая рука тоже стала жечь. Затем ее желудок почувствовал, как-будто его раскромсали. Громкий крик пронесся по комнате; не контролируя, слезы стекали по щекам. Раскачиваясь вперед-назад, она пыталась облегчить эту боль. Пот появился на лице, когда очередная острая боль пронзила печень. Не сдерживаясь, девушка громко закричала. Сакура чувствовала, как упала на пришедшую Конан, чувствовала, как грудь ее разрывается от боли. Мускулы лица дергались, а глаза закатывались. Женщина аккуратно положила ее на спину, и куноичи показалось, что она слышала, как Конан кричала на Пейна. Казалось, что силы покидают ее, и на этот раз она точно умрет, даже не зная от чего. Вдруг боль отступила, и вместо нее пробежала волна блаженства, настолько интенсивная, что вполне могла бы побороться с чувством, когда Джашин вливал в нее чакру. Удовольствие окутало все тело, успокаивая напряженные мышцы. Она громко застонала, прежде чем экстаз вскружил ей голову. Все тело обмякло и вокруг наступила чернота.***
Поморщившись, Хидан подошел к трупу и сел на него. Вздрогнув и проклиная все то, на чем свет стоял, он вытащил сначала клинок из груди, а затем нож. Истерический смех раздавался по пустому переулку. Потребовалось время, прежде чем он смог прийти в себя. Джашин, несомненно, должен быть доволен им. Это был один из его лучших ритуалов. Либо этот, либо самый первый, о котором уже он позабыл. Поднявшись, он почувствовал, что на его плече сидел рыжий комок. Недовольно кинув взгляд на котенка, Хидан пытался схватиться за шкирку, но получил в ответ царапины на руке. -Прекрасно! Ты маленький демон, оставайся! В конце концов тебе это самому надоест, — прорычал мужчина. Дело было сделано, теперь он привязывал косу обратно к спине, клинок положил под ткань плаща и двинулся в сторону выхода из переулка. Мягкая насмешливая ухмылка озарилась на лице. Теперь пришло время вернуться на базу и получить несколько часов крепкого сна.