Цветы жизни

      «Очередной вечер. Я сижу, как идиотка, за столом и строчу в дневнике. Кажется, я свихнулась. А как это еще назвать?! Я хочу постоянно видеть некромага, находиться рядом с ним и (о, ужас!) целоваться!!! Я сдуру брякнула об этом Ваське, а она вместо поддержки засмеялась: «Да ты влюбилась, подруга! Я же говорила: против генетики не попрешь.» О да. Очень помогло. Ладно, себе я врать не люблю. Я втрескалась по самые помидорки в этого Кусайкомарова! И самое главное — я не знаю, что делать дальше. Как он относится ко мне?» — записав эти глубокие мысли, я откинулась на стуле, прикрыла глаза и помассировала их кончиками пальцев. Экзамены приближались со скоростью, близкой к первой космической, а вот желание их сдавать уменьшалось в геометрической прогрессии, возведенной в куб. Если честно, я в этом не разбираюсь. Пусть глупые лопухоиды без магии учат всякую там геометрию. — Физику и алгебру, шляпа, — проскрипел перстень. — Если бы я смог настоять на Левкусии Пернатом, моя внучка была бы умнее. А то Танька выбрала этого Валенка! Тьфу! Хоть фамилию дала нашу! — Тигредок Волосатый? — переспросила я, наморщив лоб. Среди маминых кавалеров такого не было. — Левкусий Пернатый, бестолочь! Сильный темный маг. Ну и что, что покрыт перьями, с крыльями и на сто лет старше твоей матери? Зато какой генофонд! Не то, что твой папаша, — рассердился Феофил и замолчал. — Нет уж! Никаких перьев, — буркнула я и поежилась. Кошмар! Спасибо, мама, за папу.       Посмотрев на часы и на Ваську, которая спала, как опальный революционер, ждущий ареста, я решила последовать ее примеру. Но обернувшись к своей кровати, поняла: не судьба. На подушке сидел большущий белый котяра, сотканный из лунного света, и вылизывал свое достоинство. Я поперхнулась от такой наглости: на моей подушке, да еще и двухмерный кот! — Хей, кошак! Вали с моей кровати. На полу продолжишь, — возмутилась я, впрочем, не решаясь притронуться к нему. Мало ли. Могла бы и промолчать. Реакция была отрицательной. Я нерешительно кинула в кота пенал, но он прошел сквозь животину, не причинив видимого вреда. Котяра даже не шелохнулся и, конечно, продолжил лизаться! Только закончив свое увлекательное и необходимое занятие, он соизволил посмотреть на меня, мяукнул и неторопливой походкой направился к двери. Что это вообще было? Я решила уже лечь, как кот вернулся в комнату и бросил на меня взгляд, далекий от симпатии. В его огромных, круглых глазах читалось его отношение к моим умственным способностям. — Ну знаешь! Это уже слишком! Только кота, считающего меня дурой, мне не хватало в этой жизни! — котяра как-то по-человечески пожал плечами и мотнул лобастой головой, типа, следуй за мной. Я вздохнула, подошла к кровати, легла, укрылась одеялом, а потом… встала и пошла за котом.       Наглое существо больше не оборачивалось на меня. Наверное, считал, что много чести какой-то двуногой идиотке. Я тоже не жаждала общения с ним, гадая, кто такой оригинальный, что зовет меня таким странным методом. Вариант был один, и он пугал и радовал одновременно. Выйдя на крышу Башни Привидений, я не удивилась некромагу, сидящему на шаре, венчающему Башню. — Лавры отца покоя не дают? Я в курсе, что ты не погибнешь, если упадешь, — предупредила я, смело подходя к шару. — Прости, но этого пункта в моих ближайших планах нет. Так что не волнуйся, — тепло усмехнулся Лео, подавая мне руку. — Мы здесь поместимся вдвоем? — с опаской спросила я, устраиваясь поудобнее. — Если упадем, я смягчу тебе удар, — благородно успокоил меня Бейбарсов. — Барсик, иди ко мне.       Кот спокойно подошел к хозяину и лег ему на колени. — Эта наглая скотина твоя? — возмутилась я, подпрыгнув на месте. — Осторожнее! — прошипел некромаг, чуть не упав с шара. — Да, Барсик был моим котом. При жизни, — уточнил он. — Теперь лишь лунный облик. И с утра растает. — Мне холодно, — после паузы произнесла я, смотря, как Лео гладил котяру, а тот мурлыкает.       Я ожидала, что Бейбарсов снимет с себя свитер и отдаст мне, но парень материализовал большой плед и укутал меня им. — Лучше? — заботливо спросил парень. Я лишь кивнула. — Так странно сейчас сидеть на крыше четверть века спустя, как наши родители были здесь, — сказал Лео, глядя в звездное небо. — Ты тоже покажешь мне мою звезду? — усмехнулась я. — Мамина-то только через семьдесят пять лет появится. — А ты хочешь? — повернулся парень ко мне и посмотрел прямо в глаза. Мне сразу стало жарко, а электрический заряд пробежал почему-то по ноге. — Возможно, я не такая романтичная, как мама, — собрав волю в кулак и даже не пытаясь отвести взгляд от его губ, выдавила я. — Но мне не хотелось бы, чтобы ты назвал звезду в мою честь. — Мне тоже, — выдохнул он и слегка коснулся губами моих губ, будто намечая поцелуй. Я испуганно и часто задышала. — Тише, малышка. Я не принуждаю тебя. Если не хочешь, я отступлю, — и все это глядя мне в глаза. Разве можно устоять? И я не смогла: — Я готова.       А он улыбнулся и крепко обнял меня, а потом и рассмеялся мне в губы: — Ты же сама говорила Гломовой, что целовалась. — Заткнись и целуй, — нагло пискнула я, сама удивляясь себе. Лео не стал спорить… Так вот! Когда любишь, любой поцелуй прекрасен! Даже с языком. Но это слишком личное, даже для дневника.       Я с трудом оторвалась от некромага. Губы горели, а дыхание было прерывистым и хриплым. — Тебе определенно нужна практика, — ухмыльнулся Лео. — Ничего, я научу тебя целоваться. Ты, главное, дыши во время сего действия. Я некромаг, конечно, но не некрофил. — И серьезно добавил. — Я люблю тебя.       Наши дыхания переплетались, а облачки пара изо рта объединялись в одно. — И я тебя люблю, — тихо, но он расслышал. И снова поцеловал меня. — Превратности судьбы, — проскрипел перстень на древненорвежском. И завел вполголоса:— Любовь нечаянно нагрянет…

***

— Вы уверены, что она поступает верно? — спросила Медузия Горгонова, нервно покачивая в руках бокал вина. Огонь в камине освещал спальню Сарданапала, а сам академик сидел в кресле напротив преподавательницы нежитиведения и внимательно смотрел на пламя. —Видишь ли, Меди, я очень боялся первой встречи с Софьей, — начал академик, поглаживая бороду и прикрыв глаза. — Девочку ждало две опасности, которые и мне обещали головную боль. С одной стороны, Софья могла быть похожей на мать. И этот неуверенный, сомневающийся характер вызывал огромные опасения. Я бы не вынес еще одну Таню. А с другой стороны, она могла быть совсем другой. И непохожесть на Таню была бы страшной в первую очередь для самой Софьи. Все бы сравнивали их, искали общее. И не находили, не желая видеть индивидуальность девочки. — Я не понимаю, академик, — прервала паузу Медузия, поторопив Сарданапала. — Вы боитесь и сейчас? Может, стоит вмешаться и разлучить ее с некромагом? Девочка еще мала — Ты торопишься, — улыбнулся Сарданапал. — Я не договорил. Так вот. Я не учел третьего случая — Софья была и похожа, и не похожа на мать. Вобрала в себя лучшие качества матери и отринула все недостатки. Удивительно. Ты спрашиваешь, уверен ли я. Вот тебе честный ответ: я не знаю. Но уверен в другом: они справятся. Вместе. Все-таки Глеб изменился, да и Леопольд не тот парень, что смущал Таню Гроттер. — Вторая парочка с именами Софья и Леопольд, — усмехнулась Медузия и встала. — Зададут они нам хлопот. А пока… Не пора ли нам подумать о нас?       Оставим теперь в покое и их. Взрослым, тем более бессмертным магам тоже хочется любви. Не будем лишать их заслуженных минут уединения.       А утром пошел снег. Первый снег в этом учебном году. Снег первой любви, надежды и счастья.