У всех свои герои

Я помню только то, что война для меня началась внезапно. Конечно, я слышал, что немцы вторглись на территорию Советского Союза, но мне почему-то казалось, будто это не на самом деле, будто это происходит не с нами, а где-то далеко. И никогда нас не коснется. Знаете, есть события, которые врезаются в память на всю жизнь, никогда не забываются и мучают нас по ночам. Для меня таким событием стала первая бомбежка. Первый воздушный налет на наш город случился поздно вечером, в районе одиннадцати часов. Помню, как мы услышали взрывы. Моя сестра резко поднялась с постели. Она вскочила и, схватив меня за руку, потянула за собой. На пороге мы столкнулись с мамой. Мама была бледной и, казалось, испуганной, но ее голос звучал твердо. - За мной, - только и сказала она. Я еще не понимал что происходит, сестра, вцепившись в мою руку, продолжала тянуть меня за собой, то и дело подгоняя. Мы добрались до подвала дома. Там уже были наши друзья, соседи, все те, кто смог сюда добраться. Мама молча указала нам на свободный угол и ушла в сторону. После смерти отца она постоянно находилась в каком-то оцепенении, делала что-то на автомате и, как мне казалось, иногда вообще забывала о нас с сестрой. Это бомбежка будто разбудила ее. Но в подвале она снова ушла в себя. Сестра говорила, чтобы я не приставал к ней, и я её слушал. С того дня наш город постоянно бомбили. Еды не хватало, поставки были не большими. Мы все время чувствовали голод. Маме пришлось устроиться на завод, мы с сестрой ходили в школу. Классы постепенно пустели. Кто-то уходил из города, кто-то погибал от бомбежек или голода. Враги еще не зашли в город, но все понимали, что рано или поздно это случится. Мой отец погиб на фронте в начале войны. Мама тоскует по нему. И я тоже. И сестра. Только она никогда не покажет этого. Когда мама стала такой закрытой и апатичной, всем в доме занялась она, моя сестра. Меня всегда поражала сила, горевшая в ней изнутри. Она заботилась о нас с мамой. Мне тогда было двенадцать. В одной из бомбежек наша мама погибла. Она попала под обломки здания, так и не добежав до бомбоубежища всего каких-то триста метров. Мы видели ее фигуру, а потом ничего. Я не мог поверить в то, что произошло. Тогда, единственный раз за всю войну, на глазах моей сестры выступили слезы. После секундного промедления, она вся сжалась и, резко дернув меня за рукав, потянула в подвал. Я остался неподвижен. Осколок задел мою руку, но я ничего не чувствовал. Я все еще стоял и смотрел на то место, где совсем недавно была наша мама. И тут я услышал голос сестры. Он был низкий, дребезжащий и весь какой-то колючий: - Дурак, ты что, тоже умереть захотел? Я не позволю, слышишь? Я не дам тебе умереть, я не дам! Эти слова я запомнил на всю свою жизнь. Я перевел взгляд на свою сестру и впервые не узнал ее лица. Оно все исказилось гримасой отчаяния, а глаза, горевшие непонятным мне чувством, бешено сверкали, оставаясь единственной яркой вещью во всем ее посеревшем облике. - Не позволю, ты слышал меня? – она прошипела это и с силой дернула меня за рукав. Я очнулся. Когда немцы вошли в город (это случилось через три недели после смерти мамы), она смогла вывести меня из него. Мы вышли за пределы города. Там был лес. Идти было некуда, она повела меня за собой. Помню, как мы наугад пробирались сквозь древесные заросли несколько дней, в поисках советского солдата или кого-то, кто может нам помочь. В один из таких дней мы шли через болото, когда услышали шум неподалеку. Сестра молча взяла меня за руку, и мы спрятались в камышах. Мы услышали лающие голоса немецких солдат. Они прошли мимо, не обнаружив нас. Я хотел было высунуться, но сестра , заметив это, больно сжала мою руку. - Не смей. Мы просидели в болоте достаточно долго. Мои ноги замерзли. Я почти не чувствовал их. Сестра, я думаю, тоже замерзла, но не подала виду. - Идем. В этом районе должен быть отряд наших солдат, в городе говорили об этом незадолго до того, как нам пришлось уйти. Тогда мы действительно набрели на базу партизан. Нас отогрели и дали еды. Помню, как сестра по привычке сунула мне почти всю свою порцию. И я в первый раз отказался. Мы сидели рядом с молодым мужчиной. Он расспрашивал нас о городе, я отвечал ему, а сестра, навалившись на меня, кажется, задремала. Несколько недель мы жили с партизанами. А потом нас переправили в другой город. Там войны не было, мы жили с другими эвакуированными людьми, работали вместе на заводе. Так вместе и дожили до окончания войны. Сейчас, вспоминая те события, я не могу не удивляться силе моей сестры. Тот огонь, который горел в ней с самого начала войны, не угас до сих пор. Она уже взрослая женщина, работает и воспитывает детей. Мы часто видимся. Она не изменилась внутренне. Раны, которые оставляет война не заживают. И снова и снова, при каждой встрече, я вновь вижу в ней ту худую, бледную шестнадцатилетнюю девочку, которая сказала, что не даст мне умереть. Которая заботилась обо мне, которая давала мне силы жить дальше и бороться. Как говорится, у всех свои герои. И мой герой – моя сестра.