Девушка, изменившая всё

Суббота. Осознание всего происходящего приходит только через несколько минут после пробуждения. Голова неприятно гудит, отдаваясь болью в висках, которые я принимаюсь растирать, хотя понимаю, что это бесполезно. Почти бессонная ночь, проведенная в компании с уже пятым носовым платком и наполовину опустошенным бутылечком с успокоительным. Моргаю несколько раз, рассматривая свою комнату, словно я в ней впервые. На полу беспорядочно разбросаны самые различные вещи: от одежды до какого-нибудь постороннего мусора, то же самое и на столе. Мне нет дела до уборки, ни до чего нет дела. Похороны будут завтра, я в таком состоянии уже второй день. Лицо опухло от обильных слёз, под глазами красуются синяки. Кое-как заставляю себя встать с постели, разминая затекшие конечности, что сопровождается громким хрустом пальцев на руках. Потянувшись, плетусь в ванную, попутно спотыкаюсь об свои же брошенные посередине комнаты белые кеды. Наконец, добираюсь до места назначения и, приняв холодный душ и другие утренние процедуры, уже более бодрой иду в спальню к родителям, которая теперь пренадлежит только маме… Отца убили, грозясь прихлопнуть и нас с матерью тоже. А за что? Подробностей мне так и не раскрыли, но, похоже, что папа знал какую-то сверхважную информацию, что было опасно для какой-то местной бандитской шайки. Вдохнув поглубже, неуверенно дергаю за дверную ручку и вхожу в душное помещение. Трудно опять не впасть в истерику, видя, как мама сидит на краю кровати и держит в руках два билета на самолет в японский город — Йокогама, в который мы вскоре переедем. Отсюда возникают сразу несколько вопросов, но сейчас я разложу всё по полочкам. Ну, во-первых, мой отец — японец, и у него есть небольшая двухкомнатная квартира в этом самом портовом городке. Надеясь когда-нибудь туда переехать, он почти с самого моего рождения учил меня сразу двум языкам: русскому и, собственно, его родному, мол, ещё и для саморазвития полезно. Поэтому японским я владею в совершенстве. Сам же отец работал тут, в Москве, переводчиком, чего не сказать о матери. Частые командировки на несколько недель, а бывает и месяцев. Дома её почти не бывает. Даже когда возвращается, то на меня должного внимания не обращает. Отношения с ней, как уже понятно, у нас не идеальные. Но сейчас, потеряв дорогого для нас обоих человека, мы должны всячески поддерживать друг друга, не позволяя депрессии пожирать нас обоих с головой, затягивая во мрак угнетающих мыслей. /Или одну меня?/ Подхожу сзади и сажусь рядом, приобнимаю за плечи. Мама дернулась и посмотрела на меня. Она улыбнулась, на её лице нет и следа от слез, чего не сказать обо мне. — Собирайся, — кидает она, после чего сбрасывает мои руки и выходит из комнаты, закусывая губу в предвкушении чего-то. Я даже не буду удивлена, если за то время, что она была за границей, у неё появился любовник. Оставит меня в Йокогаме, а сама свалит, раз в месяц пересылая кругленькую сумму, будто отнекиваясь. К своему великому счастью, я закончила тут 9 классов и благополучно сдала ОГЭ, набрав средний балл почти по всем четырем экзаменам. Что буду делать дальше — не знаю. Хочу получить высшее образование, но нужно ли оно мне будет при тех обстоятельствах, которые меня ожидали? *** Город встречает нас живописным закатом, когда в небе ещё красуются пышные облака на градиенте полу-оранжевого неба. На широких улицах прогуливаются милые парочки, подвыпившие компании и изредко пожилые люди. Все ночные заведения готовятся к открытию, а некоторые уже покорно ждут своих посетителей. Нет, я уж точно не любитель таких мест, будучи легкоатлеткой, да и вообще подростком, которому попросту противно, когда ровесники употребляют алкоголь, при этом зовя еще и меня туда же. Когда я проходила мимо полицейского участка, моё внимание привлек стенд с разыскиваемыми людьми, на котором был запечатлен молодой парень с темными волосами, кончики которых были белыми, в черном плаще, еще сильнее вызывая к себе интерес. Загадочный, и, кажется, симпатичный…? Убийца. В кои-то веки добравшись до квартиры, мы ввалились туда и, даже не разбирая вещей, завалились спать, предварительно постелив себе на полу. В теле ощущалась приятная усталость, а из головы никак не выходил тот серийный убийца… *** Проснулась около двенадцати и, не обнаружив маму, заметила, что и её чемоданов тоже нет. Лишь записка, небрежно брошенная на полу. «Прости, не успела попрощаться. Будь умницей, днём позвоню.» Ну и что же мне, блять, делать прикажете? Куда идти, чем заниматься, как жить вообще? Посылая к чертям собачьим весь мир, принимаюсь приводить себя в порядок. Решив, что лучшим вариантом в +24 будет напялить белую полупрозрачную блузку вместе с черной юбкой выше колена, на подоле которой были какие-то слова на английском. Жарко, но не выглядеть же как чмо в первый день появления. Также, приметив, что сюда не лишним будет надеть бархатный чокер, захватила рюкзак и припрятанные на столе деньги и направилась исследовать окрестности. Оказавшись снаружи, прогулочным шагом осматривала те же улицы, по которым вчера проходила, изнемогая от тяжести всех своих сумок. Меня поманил суши-бар, все-таки я завтракала только вчера. Проблема заключалась в том, что это был какой-то не внушающий доверия переулок. Плюнув на всё, я быстрыми шагами перебиралась к местному заведению. Заросшие травой дороги, побитые окна пятиэтажек. Жутко. Думаете, что меня кто-нибудь схватил? Зря. Пулей влетев в помещение, я отдышалась и сделала заказ на сет из восьми роллов. Как оказалось позже, это не суши-бар, а самый обыкновенный, только вот с вывеской «Самые вкусные роллы в городе!» — как самонадеянно. Сев за дальний столик, я отметила, что на меня косо смотрит какой-то белобрысый парень, хитро сощурив глаза и закусив губу. Взгляда он с меня не сводил на протяжении всего времени, что я находилась тут. Черт, не мешай человеку есть, ублюдок, не смотри сюда. Закончив с едой, я направилась к выходу, но тут краем глаза увидела, что и тот парниша тоже встал. Принял меня за какую-нибудь мелкую блядь? Ну уж нет. Почти бегу, оборачиваясь, не нахожу парня в поле зрения. Отлично, отстал. Как только собираюсь выйти из этого дерьмового двора, меня кто-то хватает за запястье у подъезда и тянет на себя, схватывая и за второе. Блять. Поднимаю голову — та самая сука, не дававшая мне поесть. Вырываюсь — тщетно, только получаю удар в ребро. Черт, надеюсь, он ничего не повредил. Прижимает к железной двери лицом к себе, колено уже между моих ног. Нет, так просто с девственностью я прощаться не собираюсь. Упираюсь руками ему в грудь, пытаюсь оттолкнуть, но получаю пощёчину. Когда кричу, он закрывает мой рот своей широкой ладонью. Видно только взъерошенные волосы и голубые глаза, все остальное под черным платком. — Я не… Не местная шкура, я вообще не местная! — скулю я, но мучитель только ухмыляется, забирая мои руки за спину, надавливая всем своим весом и кладет другую руку на талию, сжимая её. Жопой чую, мне пипец. Парень поднимает юбку, и я жалею, что надела её. Зажмуриваю глаза в ожидании худшего, но этого худшего не происходит. Слышу всхлип, приоткрываю один глаз и вижу: к шее парня приставлен нож, и рука, которая держала этот самый нож, надавливала и оставляла красные полосы. — Свободен, — хрипло говорит спаситель, и тот даёт дёру. Передо мной небольшого роста парень, чьи голубые глаза, я уверена, сводили с ума не одну девушку. Рыжие кудрявые волосы, убранные в аккуратный хвостик, и шляпа, что визуально добавляет ему роста, который не больше 160-ти. Я осматриваю его, а тот убирает нож. — Это не место для таких… — шляпник замялся, поднимая взгляд на меня, — для таких как ты, — выплевывает он. Сложно сказать, оскорбили меня или предупредили, но предпочитаю об этом не задумываться. — Спасибо, — шепчу и смотрю в пол, после чего медленно поднимаю глаза и осматриваю оппонента с ног до головы. — Трахнули бы на подъезде, если бы не я, — он усмехается, чуть скалясь и поправляет перчатки. Теперь его очередь изучать меня. Осмотрев меня оценивающим взглядом, продолжает: — Сделаешь одолжение? — хмыкает незнакомец и, не дождавшись ответа, хватает меня за запястье и тащит в неизвестном мне направлении.