Ничего взамен

      Барнс любит смотреть на Рамлоу, пока тот спит. Во сне с него сходят напряжение и постоянная настороженность, которые в период бодрствования не покидают его с тех самых пор, как они подались в бега. Это умиротворение не прочнее корочки льда на воде при первых осенних заморозках, а оттого ценится ею еще больше. Джейн старается максимально продлить такие моменты, пусть еще и не до конца осознает мотивы своих желаний.       Во сне Брок похож на мальчишку.       И у этого мальчишки под подушкой всегда лежит заряженный пистолет.       В любую минуту к ним могут нагрянуть оперативники Гидры или федералы. Или Капитан Америка со своим крылатым дружком. И живой им всем нужна только Джейн Ребекка Барнс — ценный Актив, убийца, сгинувшая во времена Второй Мировой войны подруга, которую необходимо возвратить домой (только вот где это самое «домой», она совсем не знала).       Для Брока Рамлоу Джейн Барнс — «отмороженная, с которой хватит». С того, что он предал и своих, и чужих, выкрав Зимнего Солдата, ему никакой выгоды не было. Только смертный приговор или бега до конца дней. Но он все же пошел на это.       И вот они оба здесь, до сих пор живые.       В старой арендованной однушке, откуда есть три пути отхода на случай чрезвычайной ситуации. Под кроватью лежат всегда укомплектованные дорожные рюкзаки. Окна плотно зашторены, двери надежно заперты. Машина припаркована совсем рядом.       Брок Рамлоу спит, а Джейн Барнс смотрит на него, лежа в их общей постели и сложив ладони лодочкой под щекой.       В отличие от остальных, он никогда от нее ничего не требовал. Ничего не ждал.       Когда ее мозги начали вставать на место и Бекка оказалась готова заботиться о себе сама, Рамлоу сказал: «Если хочешь, езжай. Выбирать тебе», — и посмотрел ей в глаза своим черным, бездонным взглядом. Напряженный, словно струна. Словно сторожевой пес в ожидании команды хозяина.       Это был ее первый сознательный выбор за долгие десятки лет. Она захотела остаться. И уже никогда не сможет забыть той легкой, но искренней улыбки, что расползлась на его губах, когда он услышал об этом.       — Твои гляделки мертвого из могилы поднимут, — сонно бормочет Рамлоу, натягивая одеяло до самого подбородка.       Барнс беззвучно усмехается:       — А твое ворчание загонит его обратно.       — Прощай, Зомби-Апокалипсис.       — Человечество, можешь не благодарить.       Несколько секунд они молчат, а затем Рамлоу обнимает ее и притягивает ближе. Коротко целует в губы, тычется носом в щеку. Глаза так и не открывает, желая подремать еще немного. Такое с ним редко бывает, обычно по армейской привычке с постели подрывается сразу.       — Доброе утро, Джейн.       Он почти никогда не зовет ее Беккой, и это, пожалуй, даже к лучшему — не напоминает о той, кем она была раньше и какой никогда не сможет стать теперь.       — Привет, — отвечает Барнс. Что-то неприятно подрагивает внутри, но Джейн старается не обращать внимания на этот отголосок темной и кровавой части своей жизни. Это сложно, но уже гораздо легче, чем было вначале. Однако едва ли станет еще проще в будущем.       Черные волосы непослушно торчат в разные стороны, но мягко проходят сквозь пальцы. Брок снова ворчит, но в этом звуке отчетливо слышится сонное одобрение, и Джейн улыбается, мягко массируя его затылок. От горячего дыхания Рамлоу по ее шее бегут мурашки, а легкий укус на чувствительном изгибе срывает с губ расслабленный вздох. Поцелуй над впадинкой меж ключицами заставляет сердце забиться чаще. И весь мир устремляется лишь к одной точке: сюда. К ласкам, объятиям и касаниям. К тихим стонам в унисон и желанию выразить то сложное, что бушует в груди, но не способно найти выход в словах. Ту эйфорию, которая охватывает, стоит лишь заглянуть в глаза напротив и увидеть там ответное, точно такое же.       Это сложно, незнакомо и пугающе. Это не поддается ни контролю, ни анализу. Это просто есть. И в этом хочется раствориться без остатка.       Джейн целует мужчину в сухие губы и чувствует себя самым живым человеком на свете.       Брок Рамлоу подарил ей свободу, рискнув ради этого собственной головой и не потребовав ничего взамен. Может быть, поэтому так приятно делить ее именно с ним?