This charming man

Я никуда не входил, и ничего в себя не впускал, Пока ты не пришёл со своим ключом И не сделал все, что смог, но Клянусь, Ты убил меня, Ты убил меня. Да, я как-то хожу, Но ты убил меня…       Morrissey — You Have Killed Me

Казалось, Дане не привыкать играть в пидорскую парочку. Но факт: как идти через весь город с Кириллом за руку — легко, просто. Как наигранно пофлиртовать с Лёней на камеру… Сложно. Стяжкин, честно, долго пытался уломать его на ха-ха, но в итоге Киреев жался, отшучивался, а это уже обидно. Казалось, Дане не привыкать играть. Лёня ясно помнил, с чего начался его путь в мире хип-хопа, но до сих пор не понимал, когда влюбился в рок. И по нему особо не сказать, по чему он особо сильно горит, а вот по Дане видно, что он любит что-то лайтовое. Для Дани Лёня включил Morrissey. Почему-то он сразу вспоминал The Smiths, видя Киреева: тот самый очаровательный мужчина, которому нечего надеть вечером, но который не переживает из-за таких пустяков.* Сейчас Даня сидел в идеально отглаженной футболке, лучезарно улыбался, и казалось, что лишь от его улыбки в этой комнате так светло. У Стяжкина сердце замирало, а потом, всё ещё улыбаясь, Киреев начинал что-нибудь хрипло рассказывать, и становилось ещё тяжелее. Сидя в безразмерной толстовке, Лёня ощущал себя покорённым, хотел кричать, зарядившись энергией очаровательного солнца. Лёня даже в какой-то момент забыл, что его, можно сказать, нагло отшили с его шуточной игрой, от чего парень окончательно включил актёра, пряча то, что горит внутри. — Ой, ну и вали к своему Палмдропову! — рассмеялся тогда Лёня. «И вали!» — истошно крикнул про себя. Позже удалось забыть, дальше обсуждать ерунду, будто об этом и разговора не было. Но в какой-то момент Дане написал Кирилл, что Киреев озвучил, и фоном так в тему заиграло «If you don`t like me, don`t look at me». Лёня тут же потянулся переключить на что-то совершенно иное, врубил трек с мощным битком. — Мог оставить, — сказал Даня. — А мог переключить, — ухмыляясь, ответил Лёня. — А мог сделать погромче. — Или вообще выключить. Даня хихикнул, но Лёне было как-то не особо и смешно, однако он мальчик взрослый, и дело не в возрасте, так что он улыбнулся, хотя было очень даже гаденько. Потому что Лёне тоже не привыкать играть. Но и восстанавливался Стяжкин довольно шустро. Вот они уже опять ржут, смотрят кино. Они немного накатили — чисто для настроения, потому что им и не нужно было много. Что удивительно, будучи «врагами» общались очень даже легко, ведь сейчас-то жизнь, а в жизни они и не враждовали. Даня спокойно согласился затусить вместе. Обсуждали всё на свете, и Лёне было по-настоящему хорошо, хоть его и послали на хуй. Лёне не привыкать играть, но именно потому Лёня и хотел притвориться актёром и сделать хоть что-то по-настоящему. Хотел коснуться его руки, вроде как, прикола ради, всего-навсего сжать ладонь, делая вид, что это смешно, а на деле хотел почувствовать тепло ладони Дани, потому что хотел почувствовать тепло. Но приходилось смеяться над ерундой, а ещё пить чуть больше, чем хотелось бы. И всему одна причина. У причины Лёни милые морщинки у глаз, когда он улыбается, охуительный голос, плавные движения. У причины безумно заразительный смех и тысяча забавных историй в запасе. Его причине понравился Morrissey, хотя прошлая причина Стяжкина назвала его старомодной хуйнёй. — Знаешь, а ведь отсюда охуенно встречать закат, — решил Даня. — Значит, сон идёт на хуй. А потом, на балконе, само как-то вырвалось. И Даня не просил убрать телефон, а лишь застенчиво улыбнулся, из-за чего Лёне завизжать хотелось. И Даня ещё долго не переставал улыбаться потом, хотя, казалось бы, тупая шутка и вброс для шипперов были позади. — А сейчас ты ещё красивее, — заключил Стяжкин. Он встал совсем близко, окрылённый малейшей возможностью дотянуться до своей звезды. Ему как бы дали зелёный свет, но оттенок-то явно другой. На балконе было прохладно, но холод был приятный. Лёня прижался плечом к плечу Дани и смотрел на его не сползающую улыбку, сам растянул губы, тихо хихикая. Киреев неспешно повернул голову в его сторону, вопросительно глядя, однако всё ещё смущаясь. — Пидрилка, — протянул Даня. Лёня лишь пожал плечами. — Так правда же! Закат красив, и ты красив, а тут комбо! Киреев закусил губу, отворачиваясь. Он мог резко или смешно ответить, мог продолжить игру, а мог послать на хуй. Но Даня молчал, пялясь в небо, подозрительно сжимая губы, крепко хватаясь за край балкона, делая всё, чтобы не смотреть на Лёню. — Ты засмущался? — спросил его Лёня. В душе он ликовал. Киреев вновь промолчал, лишь шире улыбаясь. — Засмущался! — Да иди ты! — беззлобно кинул Даня.  — Засмущался-а! — Лёня несильно толкнул Киреева плечом, покачиваясь из стороны в сторону. Внутри всё бурлило, пылало, норовя уже влиться через край. Хотелось добить, довести до финала со смыслом, но было страшно. — А ты как хотел? — спросил его Даня. — Да ты ж каждый день это слышишь — я уверен! — Каждый или не каждый, но ты типа парень, — кивнул Киреев. — И типа момент такой… — Какой? Романтичный? Смотрим на закат полупьяные под лирический рэп? И что, что парень? Лёня всё понять его не мог, хоть и радовался до пизды. А Даня лишь шумно выдохнул, хмурясь. Стяжкин долго смотрел на его лицо, пытаясь понять, о чём Даня так тяжело думает, но нихуя не понимал, видя лишь складку меж бровей на таком охуенном киреевском лице. Казалось, Даня на что-то решится хочет, но никак не может. Собственно, как и Лёня, потому что было всё ещё страшно. — Да ладно, расслабься! — Лёня вновь ткнул его локтем в бок. Киреев закивал. Лёня неожиданно для себя помрачнел. Это не тот конец, который он ожидал увидеть, и тем более не тот, который он хотел бы пережить. Даня стоял чересчур напряжённый, но всё ещё красивый. Лёня всё ещё мечтал наговорить Кирееву приятностей, чтобы сильнее засмущать, но не хотел выводить его из зоны комфорта. Поэтому они молчали, смотрели на небо, загруженные по-своему. Стяжкин искоса поглядывал на Даню, отмечая, что тот отходит, но тем не менее продолжает тяжело вздыхать. Вообще-то это Лёня должен вздыхать. Вообще-то это ему, невзаимно влюблённому, сейчас особо тяжело. Стяжкин ради этого вечера столько всего сделал, столько перетерпел, что попросту не заслужил такого отношения, хоть и был рад, что так легко вогнал Даню в краску. Лёня имел право сделать что-нибудь, за что ему потом будет стыдно, но при этом до трепета тепло. Он должен был сделать что-нибудь, что он потом будет вспоминать, но при этом не потерять хотя бы друга. Но было, как и прежде, страшно. — Лёнь, не надо, — тихо сказал Даня, стоило Стяжкину только рот приоткрыть. — Тебе оно не надо. Лёня охуел, на пару секунд замерев, а потом подумал. А какого хуя вообще? — Какого хуя? Что значит «тебе не надо»? — То и значит. — Ты чего, драм насмотрелся? С каких пор ты решаешь? Даня зажмурился, не отлипая от балкона. В голове у Лёни мысли спутались, смешиваясь в приличную кашу. В итоге он только что-то бессвязное орать смог бы. Но и желание сделать что-то, за что всё-таки будет стыдно, не ушло — оно усилилось. Самое сложное было решиться. Он же не ребёнок, как бы кто не шутил. Он мужчина, он имеет желания, имеет силу воплотить их в жизнь, что бы кто ни говорил. Что бы Даня ни думал, но после своих же слов он оставил чувство жжения в груди и огромный запал, который может вот-вот выстрелить. И никакой холодный воздух на этом сраном балконе бы не потушил его, никакое «не надо» не вписалось бы. Зато тут прекрасно бы занял своё место решительный рывок, полный отчаяния, и зов о том, что не Дане, блять решать, что стоит, а что — нет. Лёня коснулся его ладони, как и хотел. Мягко сжал, провёл большим пальцем, поглаживая. Он сделал простое движение, почти по-детски невинное, но полное слов, даже в этой полной тишине. Даня повернул голову, осторожно взглянул на парня. И вместо крика и резких движений — та нежная улыбка и крепкое сжатие пальцев в ответ. И только сейчас Лёня понял: нет, он не просто имел право — он был обязан вытащить это. Вытащить именно так: лёгким жестом, взглядом. Без пошлостей типа внезапных поцелуев, грубого сжатия чужой жопы и языка во рту. Даня был простым, лёгким и очаровательным парнем, который попросту не заслужил того дерьма, с которым Лёня мог кинуться. Мог, но не стал. Лёня невольно вспомнил, как скрипел зубами, смотря то видео, где Кирилл и Даня за руку держатся. Было сразу видно, что парни прикалываются, но изнутри злость разъедала. Сейчас Лёня был уверен, что они с Даней выглядят совсем иначе, потому что Киреев смотрел на него так нежно, так аккуратно сжимал пальцы, что к горлу ком подступал. Лёня лишний раз вдохнуть боялся, чтобы не потерять момент, не просрать то, на что он с таким трудом решился. — Уверен? — едва не шепотом спросил Даня. — Тебе лишь за эти слова въебать надо, — решил Лёня. Даня хмыкнул, пожав плечами. Даня когда-то сам начал игру, где он влюблённый в парня, но сейчас ему явно придётся привыкнуть, что значит, когда другой парень по-настоящему влюблён в самого Киреева. И Лёня подумал, что к хорошему привыкают быстро, поэтому позволил себе зайти дальше и сжать не только пальцы Киреева, но и его губы своими губами. К тому же, момент такой: они полупьяные смотрят на закат под лирический рэп. И что, что парни? *отсылка к The Smiths - This Charming Man.