Думать о будущем

– На пару слов, прошу, – хрипло сказал Самсон и добавил, опустив глаза: – Инквизитор. Ему нельзя было обнимать ее прилюдно, – целовать в губы, фамильярно класть руки на талию или даже ниже. О нет, это не для него. Он, Самсон, должен знать свое место. Эвелин обернулась. Сопровождающая ее Жозефина удивленно подняла брови. Подстерегать Эвелин возле ставки командования было унизительно, но ничего другого Самсон придумать не смог. Последнее время она не приходила к нему, не звала к себе. Делала вид, словно его не существует. – Я скоро, – она кивнула Жозефине, и та невозмутимо отошла, уткнувшись в свою дощечку. – Что тебе нужно? – прошипела Эвелин, нервно озираясь. – Поговорить. Несколько дам в пышных платьях с явным любопытством поглядывали в их сторону – Давай зайдем. – Эвелин открыла дверь, ведущую в кабинет-приемную леди Монтилье. – Иди сюда, – прошептал Самсон, когда они оказались внутри. Он обнял Эвелин, прижал ее к двери, опустился на колени, стягивая штаны с ее бедер. – Ты с ума сошел, – пробормотала Эвелин, вцепившись ему в волосы. Но не оттолкнула. Шум голосов доносился из-за двери. Несколько дюймов окованного металлом дерева отделяли их с Эвелин от собравшихся в тронном зале. – Жозефина может вернуться в любой момент! – Тсс. – Самсон прижался губами к ее промежности, провел языком вдоль сомкнутой щели. Эвелин судорожно сжималась, дрожа то ли от возбуждения, то ли от злости. На вкус она была соленая. Самсон крепче сжал ее ягодицы – вылизывая Эвелин, он и сам здорово завелся. Отстранившись, он не сдержал довольной усмешки: неясно, почему она не желала его видеть столько дней, ведь скучала по нему, ох как скучала, тело не обманывает. Развернул ее лбом к двери. Эвелин больше не сопротивлялась, прерывисто дыша. Самсон вошел в нее, придавив шею локтем. Эвелин вскрикнула, повела бедрами, впуская его член глубже. Ох, – Самсон стиснул зубы, едва сдерживаясь – сейчас она точно не думала ни о ком больше. Он зажал ей рот и усилил натиск, не обращая внимания на красные полосы, которые его ногти оставляли на ее коже. Кончая, она укусила его за руку, до крови, словно желая отомстить, и тут же впилась поцелуем, слизывая выступившую кровь. Самсон чувствовал, как саднит ранка. У Эвелин подкашивались ноги. Самсон подтянул ее за бедра поближе, – он еще не насытился. – Даже не знаю, – сказала Эвелин позже, потирая шею и пытаясь отдышаться, – и почему я тебе это позволила? – Тебе нужна была маленькая разрядка, – Самсон провел ладонью по ее бедру. – Ты последнее время какая-то странная. – Ладно, – она раздраженно отвела его ладонь и оправила одежду. – Мне нужно идти. Жозефина и правда вот-вот появится. – Ты можешь не идти, – предложил он. – Ты можешь что-то придумать и отправиться в свою комнату. Со мной. Он положил руки ей на плечи, прижался лбом к ее лбу. – Давай? Эвелин покачала головой, возясь с застежками дублета. – Ты не мог бы выйти после меня, чуть позже? – сказала она, обернувшись к Самсону. – Не хочу, чтобы тебя заметили. Когда она ушла, Самсон со всего размаху врезал кулаком по стене – прокушенная Эвелин ладонь отозвалась резкой болью. * – Где ты так поранился? – спросила Дагна, поймав Самсона за руку. Очередная ежедневная встреча в лаборатории. То, зачем Самсон понадобился Инквизиции – как ценный материал для исследования. – Какая разница? – Не скажи. – Дагна внимательно рассматривала рассеченную костяшку. – Надо перевязать… Погоди. Она захлопотала над ранкой. Самсону было все равно. Пусть смотрит, пусть делает все, что ей нужно. Дагна ему, в общем, нравилась. Было в ней такое занятное сочетание доброжелательности, увлеченности и безжалостности одновременно. – Ты не против немного потерпеть? – спросила она. – Может быть неприятно. На самом деле это была просто дань вежливости. Самсон не сомневался, что если скажет, что против – Дагну это не смутит. Но с «потерпеть» проблем у Самсона не было никогда, храмовники привычны к боли. Закончив, Дагна протянула Самсону пузырек. Лириум. В количестве, достаточном только чтобы не лезть на стену. Но сейчас его стало еще меньше. – Издеваешься? – Самсон одним глотком осушил зелье. Дагна пожала плечами. – Ты и так пропитался красным лириумом, Самсон. Только что я вычистила из твоей раны несколько крошечных кристалликов. Ты уже начал прорастать изнутри, еще немного и тебе конец. – Конец – мне? Или твоим исследованиям? – Самсон криво ухмыльнулся. Но Дагна уже отвернулась к своим бумагам, потеряв интерес к разговору. Оставшись один – в камеру его больше не отправляли, переселили в подвальную комнату напротив кузницы, ограничившись охраной, Самсон снял повязку. Кровь, запекшаяся вокруг ссадины, отвердела. Лизнув ее, он ощутил знакомый вкус, от которого онемел кончик языка. Вкус красного лириума. * Сегодня Дагна избегала смотреть на Самсона. Сосредоточенно постукивая ногтями по столу, она изучала какое-то стеклышко с таким видом, словно от него зависела чья-то жизнь. И молчала. Молчащая Дагна вызывала в Самсоне чувство давно позабытое и неприятное – тревогу. – Иди, – наконец сказала она, все так же внимательно глядя сквозь него. – Инквизитор хочет тебя видеть. В комнате было темно и душно. Пахло травяной настойкой и воском прогоревших свечей. Словно Инквизитор провела взаперти не один день. Створки высокого окна были наглухо прикрыты и занавешены. Эвелин лежала в постели, укрытая до самого подбородка плотным пуховым покрывалом. – Что случилось? – Самсон замер у изголовья. – Ты больна? – Вроде того. Я беременна, – Эвелин бледно улыбнулась и закрыла глаза. – Полежи со мной, – попросила она, не размыкая век. – Мне холодно. Согрей меня. Только разденься. Полностью. Помедлив, Самсон стянул с себя одежду и скользнул под одеяло. * Теперь Эвелин проводила в постели много времени, не желая видеть никого. Никого, кроме Самсона. Он ложился рядом с ней, обнимал ее сзади, прижимался губами к затылку, вдыхая запах ее волос. Они занимались любовью, когда Эвелин хотелось этого, – а хотелось ей часто, Самсон уже научился угадывать ее желания. Она поводила бедрами, стараясь теснее прижаться к нему ягодицами, изворачивалась так, чтобы ему удобнее было ввести член и замирала, предоставляя все ему. Нутро у нее стало узким, сухим и горячим, иногда после секса ее промежность кровоточила, но, казалось, Эвелин это не смущало. «Еще, Самсон, еще», – просила она, глухо постанывая и кусая его кулак, обгрызая костяшки до мяса. Эвелин перекатилась на спину и уставилась на него непонимающими глазами. Словно не осознавая, кто перед ней. – Это я, – Самсон поцеловал ее, требовательно проникая в ее рот языком. Небо у нее тоже было сухое и горячее – пила Эвелин очень мало и неохотно, несмотря на все его уговоры. – Самсон… – выдохнула она, широко раскрывая глаза. На ее лице блуждала хмельная улыбка. Она поймала его ладонь, прижала между ног. Он лег сверху, продолжая целовать ее. Язык у Эвелин стал шершавый, как и ее десны, точно покрытые мелкими острыми чешуйками. Очень скоро рот Самсона наполнился кровью. Эвелин выскользнула из-под него, вытирая измазанные алым губы. Радужки глаз у нее были обведены красными ободками, округлившийся живот выпирал из-под просторной рубашки, груди стали тяжелые, с заострившимися сосками. От нее исходил лихорадочный жар. Самсон позволил рукам Эвелин справиться с завязками на его штанах, направить его член в ждущее, горячее влагалище. Секс был быстрым, Эвелин, тяжело дыша, откинулась на подушки. Самсон знал, что это успокоит ее. Им пора. Самсон быстро оделся, кровь еще не просохла, и куртка неприятно липла к телу. – Вставай, – он поцеловал сонную Эвелин в висок, накинул ей на плечи походный плащ. – Я помогу тебе. Повозка, запряженная парой лошадей – Деннет расстарался. Чудо, что в Инквизиции кто-то еще слушался приказов Эвелин. Трансформация происходила быстро, Эвелин уже мало чем напоминала себя прежнюю. Скоро она станет таким же изгоем, как и он сам. Самсон отвел с ее щеки прядь волос, с болью отметив новые бледно-алые прожилки, проступившие на белой коже. Трупы стражников найдут не раньше утра, к тому времени они с Эвелин уже будут далеко. Может быть, им и осталось недолго, но все время, которое у них есть, каждый миг, каждый удар сердец – стоили того, чтобы за них побороться.