↺↺↺
В Департаменте полиции Детройта все понимают. Они разрешают Коннору уйти, когда Хэнку пора ложиться в больницу, они говорят ему, что в его распоряжении столько времени, сколько потребуется, что он всегда может рассчитывать на них, и что они поддерживают его. Коннор вежливо улыбается и благодарит их, подавляя желание высказаться, чтобы они шли на хуй. Какая польза от их поддержки, когда Хэнк умирает? Коннор гонит эту мысль прочь из головы, едва оказывается в больничной палате. Он не может быть в каком-то другом месте, нежели здесь. Здесь, где его муж подключен ко множеству мониторов и аппаратов для поддержания жизни. Его сердцебиение стабильно стучит по экрану, неровное, но все же отчетливое. Он выглядит таким хрупким и маленьким, что глаза Коннора наполняются слезами, которым он не позволит пролиться. — Хэнк, — мягко зовет он, осторожно присаживаясь на кровать, и заботливо кладя руку поверх хэнковой. Она теплая, слава богу, а плавный ритм, в котором плавно вздымалась и опускалась его грудная клетка, утешающий. — Я здесь, любовь моя. Глаза Хэнка медленно открываются. Он несколько раз моргает, прежде чем может сосредоточиться на лице Коннора. Его улыбка ласковая, но с оттенком грусти. Коннорово искусственное сердце еще больше разрывается при виде этого. — Эй, детка, — бормочет Хэнк. — Как все прошло на работе? — О, они ничего не имели против. Сказали, что у меня столько времени… сколько нужно. — Коннор лучезарно улыбается. Ложь тенью ложится на его лицо. — Я думал, мы могли бы выбраться куда-нибудь ненадолго, когда тебе станет лучше. Еще раз съездим во Францию. Хэнк видит эту отвратительно фальшивую улыбку. — Коннор… — Мягко говорит он. — Лучше уже не будет. Ты знаешь это. Коннор гордится своим самоконтролем. Так всегда было. Даже когда он испытывал новые эмоции, и внутренне чувствовал себя неконтролируемым, то всегда мог скрыть это от всех. Когда состояние Хэнка начало ухудшаться на глазах, он оставался сильным. Для Хэнка. Якорь во время шторма. Трос, удерживающий их по эту сторону здравомыслия, пока ветры судьбы пытались смыть их в пучины отчаяния. Хэнк всегда видел его насквозь. Этот тонкий слой силы, который Коннор носит как маску, трескается. Превращается в осколки и рассыпается. Он больше не в силах остановить сдерживаемые слезы. — Я не могу это сделать, — рыдает Коннор, его плечи сотрясаются под натиском горя. — Мне так жаль… Хэнк, прости, но я не могу потерять тебя. Я не могу смотреть, как ты умираешь. — Он вздрагивает, искусственные легкие сжимаются, когда он изо всех сил пытается набрать воздух, который ему не нужен. Как скорбь может быть физической болью? Почему это так сильно ранит? — Коннор, — говорит Хэнк слабым голосом, касаясь дрожащей рукой его лица. — Мы знали, что в один прекрасный день окажемся здесь. — Я не хочу этого, — задыхается Коннор. — Я не хочу жить без тебя. — Я знаю, — говорит Хэнк, слезы капают из его глаз, следуя по бороздам морщин, выгравированным на его лице. — И я не хочу жить без тебя. Но ты должен, Коннор. Ты должен продолжать жить. Мне непереносима мысль об этом мире без тебя, пусть даже это мир, который я не могу увидеть. Коннор плачет не таясь, склонившись и уткнувшись лицом в шею Хэнка. Он отчаянно цепляется за него, пытается оправиться, стремится быть рядом как можно дольше, чтобы сохранить то, что у них осталось. Спустя некоторое время руки Хэнка, обернутые вокруг талии Коннора ослабевают и падают на кровать. И страх, когтистой лапой пробирающийся к горлу Коннора, настолько неистовый, что почти вызывает тошноту, на которую он не способен. Он трясется от напряжения, в безумии и испуге всматриваясь в мониторы. Уснул. Он просто уснул. Нет. Нет, Коннор больше не вынесет этого. Он не сможет. — Я не могу потерять тебя, — шепчет он Хэнку, наклоняясь, чтобы оставить едва ощутимый поцелуй на расслабленных губах. — Я этого не сделаю. Он встает, и неслышно покидает палату, сталкиваясь с доктором на пути к выходу. — Поддерживайте его жизнь так долго, сколько сможете, — говорит ей Коннор. — Мне плевать, чего это будет стоить, деньги — не проблема. Не дайте ему умереть. Он уходит, не оглядываясь назад, хотя нить, протянутая между его сердцем и хэнковым, неумолимо тянет обратно с каждым последующим шагом.↺↺↺
Маркус смотрит на него так, как будто он сошел с ума. — Ты же не серьезно? — изумляется Маркус. — Помимо того, что это будет затруднительно, потребуются месяцы и тысячи долларов. Не говоря уже о том, что это может убить его. — Он умрет в любом случае, — категорично заявляет Коннор. — Это мой единственный шанс, Маркус. Если я потеряю его, я… — Коннор сжимает кулаки. — Если я потеряю его, все будет кончено. Я не смогу… Я отключусь. В глазах Маркуса мелькает сочувствие, и Коннор пытается подавить агрессивные чувства, которые грозятся выплеснуться. Ему не нужно сочувствие. Ему нужна помощь. — Коннор, — мягко говорит Маркус. — Я знаю, что это сложно… — Это невозможно, — перебивает Коннор. — Границы его самоконтроля опасно крошились. — Один из двух вариантов: либо ты поможешь мне, либо нет, Маркус. Какой ты выберешь? — Я помогу тебе. — Не считая того, что это произнес не Маркус. Это была Норт. — Я слышала из другой комнаты, — произносит она, облокачиваясь о дверной проем. — Если у тебя есть деньги, я помогу со всем остальным. Коннор едва не падает от облегчения. — Спасибо. Маркус делает глубокий вдох. —Хорошо, — соглашается он. — Мы в деле. Но, просто чтобы ты знал — это безумие. — Я знаю, — говорит Коннор, и в его глазах отблеск чего-то такого, что необъяснимым образом пугает Маркуса.↺↺↺
Быть может, какая-то часть Коннора всегда была готова к этим непредвиденным обстоятельствам. Он скопил намного больше денег, чем ему когда-либо понадобится. Они с Хэнком всегда были в комфортных условиях, никогда не испытывая недостатка в чем-либо. Счета исправно оплачивались, взять отпуск не составляло труда, а их медовый месяц был солидным двухмесячным мероприятием, которое остается одним из самых сокровенных воспоминаний Коннора. И все же каждый цент, который он мог бы потратить, по неизвестным причинам ложился на сберегательный счет. Более чем достаточно, чтобы заплатить за похороны. Просто достаточно для того, чтобы проспонсировать что-то невозможное. — Это невероятно деликатный процесс… — У него нет шансов выжить… — Месяцы калибровки… — Дорогостоящие детали… — Двести тысяч… — Замена органов… — Трансплантат… И так раз за разом, по кругу. Есть ли этому конец? Никто не знает. Бессчетное количество профессионалов, врачей, инженеров и им подобных заваливают Коннора терминологией, пытаясь отговорить его. Как будто он не прототип за восемьсот тысяч долларов, который понимает каждую мельчайшую деталь того, чего он пытается добиться. Вероятность успеха составляет двадцать три целых и восемьдесят четыре сотых процента. Вероятность того, что Хэнк умрет до конца года — девяносто восемь целых и девяносто три сотых процента. Статистическая вероятность, будь она проклята! Коннор должен попытаться. — Просто сделайте это, — холодно говорит Коннор. Норт стоит справа от него, ее ледяной взгляд обещает существенные страдания, если они не доведут дело до конца. Маркус тоже здесь присутствует, хотя и отказывается вмешиваться. Он здесь ради Коннора, а не чтобы угрожать. И он без колебаний заставит Коннора отступить, если тот зайдет слишком далеко. Вероятность чего кажется пугающе реальной. Проблема лишь в том, сможет ли он остановить его? Маркус не знает.↺↺↺
Доктора оставляют множество голосовых сообщений на контактном устройстве Коннора. Хэнку становится все хуже, и они стараются изо всех сил, но считают, что Коннор должен быть готов к худшему. В редкие моменты просветления сознания Хэнк спрашивает о нем. Коннор не приходит в больницу. Он должен продолжать работать. Он не может сдаться. Не сейчас. У него появляется нервный тик. Он почти постоянно дергает прядь волос, которая вьется прямо перед его левым ухом. Он ничего не может с этим поделать. Что-то в его коде сломалось. Коннор вложил в работу Киберлайф сотни тысяч долларов. Теперь, когда все находится под контролем андроида и отличается от того, что было раньше, он не жалеет своих сбережений, чтобы завершить этот проект в кратчайшие сроки. У них мало времени. Красные цифры таймера всплывают перед глазами, их невозможно игнорировать, сколько бы он ни пытался.Секунды и минуты жизни Хэнка отсчитываются в неизменном ритме. Он должен продолжать работать. Должен, должен, должен, должен. Он снова и снова терзает эту прядь волос. Синтетические волосы начинают выпадать, выскальзывая из его пальцев. Он без тени сомнения знает, что его время выйдет, когда последний волосок упадет.↺↺↺
— Здравствуйте, мистер Андерсон, это доктор Чиприани. Прошу прощения за столь поздний звонок, но лечение Хэнка больше не даёт результатов. Нам нужно, чтобы вы пришли, и мы обсудили, что делать дальше. Боюсь, что остались считанные часы. Потрепанный клок волос застревает между пальцами Коннора и свисает как сосулька. Он окидывает взглядом все то, к достижению чего они были так близки. Группа рабочих продолжает собирать модель воедино, паяет и прокладывает проводки под ровный гул оборудования. К херам Вселенную и ее неписаные законы жизни и смерти. Он звонит Норт. Она отвечает мгновенно. — Мне нужно, чтобы ты доставила его сюда, — говорит он. — Не допусти, чтобы кто-то тебе помешал. — Конечно. Ты можешь рассчитывать на меня. Таймер продолжает отсчитывать. Через несколько часов Коннор, наконец, будет свободен. Он не знает, существует ли рай для андроидов или нет, но где бы он ни оказался, он будет счастлив, пока Хэнк будет с ним.↺↺↺
— Вы уверены, мистер Андерсон? Существует столько факторов, столько различных сценариев, по которым все может пойти не так. Если бы у нас было больше времени… — Уверен, — говорит Коннор, нежно касаясь лица Хэнка. Он не видел его так долго. Он выглядит куда более хрупким, чем когда-либо. Неужели это его муж? Крутой ветеран полиции, который поверг сотни убийц в свои лучшие годы? Коннор едва узнает его. — Я люблю тебя, — бормочет он, оставляя поцелуй на лбу Хэнка. — Пока океаны не иссякнут и звезды не сгорят дотла. Он встает, поправляет галстук, и еще раз кивает. Инженеры инициируют установление связи. Негромкое тиканье монитора, отображающего пульс Хэнка, постепенно замедляется. Оно наполняет голову Коннора звоном тысячи колоколов. Он ненавидит это, и едва сдерживается, чтобы не разрушить эту проклятую вещь. Таймер перед глазами продолжает отсчитывать.00:00:00:05 00:00:00:04 00:00:00:03 00:00:00:02 00:00:00:01 00:00:00:00 ЛЕЙТЕНАНТ ХЭНК АНДЕРСОН Родился 6 сентября 1985 года СКОНЧАЛСЯ 21 ноября 2072 года
Коннор так сильно сжимает кулаки, что повреждает обшивку под синтетической кожей. Ничего не происходит. В течении долгого времени ничего не происходит. Андроид на монтажной платформе висит неподвижно, поддерживаемый тросами и роботизированными подпорками. Он выглядел бы умиротворенным, если бы его глаза были закрыты, а не распахнуты в этом невидящем, безжизненном взгляде. — Трансплантация завершена, — бормочет инженер. Душа Коннора содрогается. — Модель 313-285-667-91 НA100, — громко говорит Коннор, запрещая своему голосу дрожать. — Инициировать протокол активации. Ничего. Чертово ничего. Коннор чувствует давление в груди, его синтетическое сердце разбивается. Все впустую. Он провел последние месяцы Хэнка вдали от него, в этой бесполезной гребаной попытке спасти его жизнь, чтобы не позволить себе жить без него. Все это время потрачено. И теперь Коннор должен похоронить своего мужа. Он должен… Андроид на платформе содрогается в конвульсиях. Диод мигает раз, два, прежде чем полностью зажигается голубым. Подпорки опускают его на центр платформы, он осматривает себя, свои ноги и обнаруживает опору под ними. Провода отсоединяются с пневматическим шипением, отчего андроида слегка ведет в стороны. Коннор не дышит. Андроид делает шаг вперед, он — идеальное подобие Хэнка сорок лет назад, кропотливо воссозданное из фотографий и собственных хранилищ информации Коннора. Это был лейтенант Андерсон в расцвете сил, едва получивший повышение, неудержимый. Но это не Хэнк. Его глаза пусты. Это просто машина. Из горла Коннора вырывается рыдание. — Я сожалею, — он задыхается, слезы текут по его щекам. — Я сожалею, что я не мог спасти тебя. Сожалею, что меня не было рядом. Мне так жаль. Коннор падает на колени. Андроид с любопытством наклоняет голову, диод пульсирует желтым. Коннор не видит, как что-то мерцает в его глазах. Не видит краткий всполох красного на его виске. Он не видит, как андроид прошибает ту стену в своей кодировке, которая скрывает все эти прекрасно беспорядочные эмоции, что в силах высоко вознести тебя и разорвать на части. — Коннор, — хрипит андроид. — Коннор, что вы наделали? Коннор поднимает глаза. Чтобы посмотреть в испуганное лицо своего покойного мужа. — Хэнк…? Хэнк опускается перед ним на колени. — Что ты наделал? Коннор крошится на части. — Я не мог позволить тебе умереть. Я не мог. Я не мог, я не мог, я не мог… Хэнк заключает его в объятия, словно в тиски, собирая воедино все раздробленные частички. — Я жив, — произносит Хэнк так, будто сам не может в это поверить. — Ты вернул меня? — Я должен был, — всхлипывает Коннор. — Я не мог позволить тебе оставить меня. — Значит, я… я андроид? Коннор кивнул, пряча лицо у него на груди. Это то самое. То, когда Хэнк отпускает его, потому что может самостоятельно опереться на то, во что Коннор превратил его. — Коннор, — говорит Хэнк, и в его тоне есть какое-то необузданное волнение. — Коннор! Коннор поднимает глаза. Хэнк транслирует ему свои мысли, и еще он такой красивый, что сердцебиение Коннора учащается. Хэнк поднимает руку, прикасаясь к безвольно повисшей руке Коннора. И медленно, как будто он все это время знал, что делать, Хэнк позволяет своей синтетической коже исчезнуть, чтобы продемонстрировать под ней белую оболочку, прижимая непокрытые кончики пальцев к конноровым. Потоки их сознания встречаются словно прилив, который целует берег — одновременно мощно и ласково, ошеломляюще и умиротворяюще. Коннор ощущает Хэнка в каждом атоме своего тела, в каждой строке своего кода. Он видит глазами Хэнка, а Хэнк всматривается его глазами. Он чувствует, как сильное сердцебиение Хэнка гулко стучит в его собственной груди. И он может ощущать плотный, обжигающий поток чистой благодарности и любви, пронзающий их связь, как Тириум, который теперь течет в жилах обоих. Идеально. Коннор вновь чувствует себя цельным. — Я люблю тебя, — говорит Хэнк. — Черт, я так люблю тебя, чокнутый пластмассовый хер. — Он смеется сквозь слезы. — Не могу поверить, что ты обманул смерть ради меня. Коннор не в силах что-либо сказать. Впервые в жизни он совершенно потерял дар речи. Вместо этого он утягивает своего мужа в отчаянный поцелуй, вновь протягивая руку, чтобы запустить интерфейс по новой. — Я люблю тебя, — выдыхает Хэнк в его губы снова и снова. «Я люблю тебя»,— напевает Коннор через их связь. Пока океаны не иссякнут и звезды не сгорят дотла.