Я встречаюсь с Мироном Фёдоровым

Вы когда-нибудь смотрели классическую французскую мелодраму? Да-да, именно французскую, ни в коем случае не американскую. Это две большие разницы. Ведь сюжет американской мелодрамы построен на парадоксе «ненависть-любовь». А французский кинематограф не пользуется таким пошлым приёмом с 70-х годов прошлого века. Нет и нет, всё намного сложнее. Герои крепко связаны каким-то обязательством, которое, впрочем, не слишком долгое. Не больше года. А в более незрелом и ветреном из героев неизбежно зарождается чувство. И когда тот осознаёт его, старается подавлять и тщательно скрывать. Потому что оно неуместно, глупо и будет только мешать. Но из-за пылкого характера до конца трезво мыслить герой не может, и в какой-то момент приходит в ярость, что его чувства по-прежнему незамеченные и остаются без ответа. А второй в это время… Лишь вздыхает вслед другому, и невольно учится у него, избавляясь от каких-то внутренних оков, при внешнем совершенстве и самодостаточности. И только после десятка неловких моментов или какой-то большой трагедии они обретают счастье. Кирилл Анатольев не смотрел французских мелодрам. Он американские-то терпел в старших классах ради того, чтобы полапать, и не только полапать свою девушку. Но, учитывая его характер, это даже к лучшему. Он и так понимал, что его ситуация на редкость шаблонна, а убедившись в этом, запил бы так, что никакой нарколог бы не спас. А то, что у его идеала не крепкая тройка, а член, как утверждал один трек, вопреки традициям, не обрезанный… Ну да, это пиздец, как внезапно, на первый взгляд. Да и на второй… Да хуй там, неважно, какой у него хуй, то, что Паламдропов в свои восемнадцать, переходящие в девятнадцать, потёк от своего ментора, как микрощёлка на концерте, это ненормально! Может быть, это такая странная форма благодарности за то, что Оксимирон всё-таки взял его сначала в кандидаты, а потом в свою команду? И даже не последним. Ну да, интересную форму обрела его благодарность. Весьма и весьма занимательную. Форму сновидений, где его трахал лысый мужик в татухах или рычал команды, как дрессированной сучке, пока Кирилл старательно отсасывал ему в туалете Семнашки. Ну просто сюжет для дёшового гей-порно! И начинаться оно должно со слов: «А вы точно продюссер?». А сны эти рисковали стать серьёзной проблемой, особенно, когда Макс предложил снимать квартиру вместе. Однушку, где ни то, что второй диван, шконка не поместится! Может быть, его просто штырит от совместной работы с тем, кто в своём деле профессионал, да мало того… эталон, можно сказать, икона. Но что-то когда он занимался паркуром и знакомился с другими профи, мокрых снов потом Кирилл о них не видел. Выход Кириллу виделся один. Клеить как можно больше питерских приличных девушек, покоряя их непосредственностью и обезоруживая улыбкой без одного зуба. И как можно чаще их заваливать. Или как можно больше прибухивать, чтобы не стояло. И это работало, до первой записи раунда. Когда весь круг он стоял рядом с Окси и тот, при первом же отходе от них камеры или при объявлении паузы, шептал Паламдропову, что нужно запомнить. У какого из тигров какие минусы, у кого какие плюсы. Чья читка интересная и зайдёт самому Кириллу, пока тот ищет свой стиль, как построить панчи, какие строчки и рифмовки, по его мнению, стоит запомнить, а что из услышанного нужно забыть, как страшный сон и не использовать подобный шлак ни при каких обстоятельствах. Всё это, плюс сумбур в башке, мандраж при виде камер. Ещё и выпал ему не такой же «фреш», как он, а уже опытный Боуи… и, конечно, ему ничего не стоило разделаться с таким желторотиком. Первый проеб, что бы ни сказали потом судьи. Это очевидно, как было с Саером. Единственное, чем Кирилл запомнился толпе – флипом с сальтухой. Когда всё закончилось, хотелось удавиться, провалиться и шутка ли.. после того пролитого пива не хотелось даже напиться. А послать всё к чёрту и купить себе билет на автобус. Кафешка всё равно вот-вот откроется. Примерно с этими мыслями он сидел на крыльце семашки, курил, рассматривал с живым интересом дореволюционный кирпич стен складов, портил ни то старый асфальт, ни то мыски новеньких рибоков. – Сидел один МС на рельсах, пришёл другой, сказал «Подвинься!» – раздался над ухом знакомый голос, который пробирал в плеере, а теперь в живую, что до сих пор казалось какой-то дикостью. Кирилл покорно подвинулся на ступеньке, давая присесть батьке русского репа: – Я думал, ты уже уехал. – Собирался, хотел только с тобой переговорить, – Мирон едва боднул его в плечо. – Ты не грузись. Разберём. Приведём в порядок всё. И к баттлу против казаха со SLOVа будешь готов. – Вряд ли. Жаль, что тут не вышибают после проёбов. И свалить нельзя, если только ты или кто-то из твоих не при смерти.. ай! – по голове Кирилла демонстративно постучали, не в полную силу, но ощутимо. – Стучу за тебя по дереву. – Я не тупой! – Паламдропов стукнул его по руке. – Ну, тогда не говори всякую ерунду. Почему это ты должен съебаться? – Ты же сам видел… слышал.. бля, да о чём тут говорить? – Знаешь, звучит по-мудацки, но пока ты можешь наслаждаться всем, что с тобой происходит. Взлёты-проёбы… Всё будет легко приходить и уходить. Оставаться только опыт. – А потом-то куда это денется? – А туда, что если дойдешь до моего уровня… Взлётов уже не будет, будет только набор высоты. И каждый новый метр сопровождается такими перегрузками, будто ты уже вышел из стратосферы, – Мирон затянулся сигаретой, изучая кирпич взглядом. – А желающих увидеть твой проёб будет в два раза больше, чем высота, на которой ты сейчас. – Чё-то мне как-то в игру совсем не хочется теперь, – хмыкнул на это Кирилл, переводя взгляд на Мирона. Выглядел тот устало. Тёмные круги под глазами, не критичные, конечно, но недосып на лицо. И взгляд немного в прострации. – Ещё один соскакивает… Не даёте выйти на пенсию. – Если твой выход на пенсию зависит от количества проёбов – то я буду проёбывать каждый свой баттл! – Кирилл произнёс это максимально торжественно, как будто давал присягу. – Я тебе проебу ещё – закодирую, – Мирон сгрёб его в медвежью обнимашку. – Алё, Паламдропов! Кто мой смешарик-убийца? – Я! Только пусти… – Кирилл упёрся, не видя толком куда, в попытках выкарабкаться из этих странных объятий. Под толстовкой Оксимирона обнаружились мышцы. И нехилые такие. А Кирилл думал, что тот дрищ и антифитоняша. Или в жизни работают законы компьютерных игр? Когда после определённого набранного уровня физическая подготовка прокачивается автоматически. – Ну пусти! А то не посмотрю на то, что ментор. – Уебёшь? – прыснул Мирон, но хватку ослабил. – И не хер сидеть тут. – Почему? – Кирилл тот час выпутался, недовольно поправляя волосы. От встречи с толстовкой Мирона они наэлектризовались и торчали нелепым одуванчиком. – Уныние деструктивно, – изрёк мудрость Окси, поддерживая имидж мудрого наставника. – Да и холодно ещё. Застудишь хозяйство. Кирилл пулей вскочил с холодной ступеньки под тихий смех. – Ну вот и молодец, – ещё одно объятие. Уже настоящее, не шуточное. И хотелось бы списать это жжение в груди на обычное статическое электричество. Точнее, так Анатольев и сделал вначале, пытаясь отмахнуться от осознания того факта, что теперь это не просто «фапанье», как у фанатки. Он влюбился в Мирона Фёдорова. И как всякий влюблённый он прошёл через стадии: отрицания, когда количество спирта в крови приближается к невозможному для выживания человеческого организма, а имя девушки под боком невозможно вспомнить и протрезвев; злости, такой силы, что стиль Микси стал похож на манеру Летая в сравнении с тем, как разносил на пробных читках воображаемых оппонентов Кирилл, пытаясь понять, ну почему, почему именно он так лохонулся? Затем пришёл торг с самим с собой, поиск очевидных недостатков у Мирона, которые должны были угомонить его метания. Но нет… Любой минус внешности или характера превращался в плюс и добавлял сверху ещё ни один довод «ЗА». Потом пришла апатия, которая так и говорила пойти и купить билет на автобус домой, чтобы скрыться от всего этого. У него же нет шансов. Даже если каким-то чудом иногда Мирон не видит разницы между мальчиками и девочками, то нахрен ему такой мальчик? Страшненький, туповатый. Мелковатый. Да и в постели не очень, наверное… А потом было принятие. В виде признания в кабинете Ресторатора, куда Фёдоров его затащил, узнав от Макса, что Кирилл ищет способы соскочить с проекта. По всем канонам французской мелодрамы с криками, упрёками, даже проклятиями. С обеих сторон. Десятком слов, которые должны были бы отвадить человека от тебя раз и навсегда. Да и поза, в какой они стояли, больше походила на начало драки. Мирон держал руки Кирилла над его головой, чтобы тот не пошёл в рукопашную. Да и сам ментор ловил себя на подобном желании. Вот ведь, сумел таки довести до белого каления даже его терпение. А потом прозвучало следующее: – Я не смогу баттлить, пока я так на тебе сдвинут! – Сдвинут? Так ещё говорят? – Говорят, залип, я для пенсионеров расшифровываю, – прорычал Анатольев, продолжая брыкаться, – Пусти или нос подправлю до еврейского канона! – Для еврейского канона мне нужно поправить кое-что другое… – и как и положено, эта сцена могла закончиться только одним. Долгим поцелуем, вначале большим похожим на укус. И неизвестно, кто от кого хотел откусить больше. С одной стороны, пылкая юность, впервые влюбившаяся так сильно. С другой – зрелость, которая получила то, что хотела и что и не рассчитывала получить. А так как мелодрама эта была французская, то первый поцелуй это не полный финал сцены. «Первый раз» так же случился у Ресторатора в кабинете. Не по полной программе, конечно. Хотя, вам, знатокам эротики и порно, надрачивал когда-нибудь батька русского репа? Да так, что все предыдущие разы с девушками стали казаться каким-то нелепым трепыханием. Кириллу в момент оргазма казалось, что он сдохнет. Двинет ноги здесь и сейчас. Но нет. «Умер» он в тот момент, когда Яныч демонстративно облизнул от спермы свои тонкие татуированные пальцы, проурчав: – Удивительно… – Что? – Кирилл попытался зажмуриться, да ещё и закрыть себе глаза рукой, но каким-то нелепым образом продолжал видеть этот порнофильм. – Учитывая, сколько ты бухаешь, у твоей спермы уже должен быть вкус или водки или пива. И началось. Хотелось бы, чтобы они встречались каждый день, по два раза. Хуй там. Помимо Версуса у Мирона были съёмки в экранизации какой-то культовой наркомании нулевых, которой зачитывалась вся интеллигенция России, а в это время Кирилл смотрел Спанч Боба и Джимми Нейтрона, перед тем, как идти с мамой на подготовительные занятия в школу. А кроме этого ведение дел Букинга и запись какой-то исторической хуйни. Словом… между их «свиданиями» мог быть интервал в несколько недель. Не до сохранения цветочка до свадьбы. Да и как его сохранишь, когда в чате и на встречах эти язвительные полунамеки, шуточки на грани фола… Но Анатольев не боялся ответить тем же. Он же уже тоже персонаж в конце концов. Логично? К тому же, всегда можно наболтать голосовое, а если чуть дёрнуть вина перед этим, то можно что-то и в стиле Эмануэль наговорить. Правда, потом ему это припоминалось. Как правило, в самый интимнейший момент – не тогда, когда Мирон ритмично вбивал его в матрас, а уже после, когда Кирилл устало лежал под боком или на животе у него, чуть ли не урча от того, как тот перебирает его пряди или гладит подстриженные под ёжик волосы на виске: – Ну что, я попал под твой бит? Намешали на фит и микстейп? – Я не мог сказать такой хуйни, – краснея, Анатольев прятался от ехидного взгляда голубых глаз. – Не пизди. – Мне твоё сообщение включить? – Только попробуй. Свалю. – Кто тебя отпустит? – А я вырвусь на волю. – Прососёшь путь к свободе? – прыснул Мирон. – А может проебу, – грозно рыкнул Кирилл, прикусывая кожу на животе. – А ты жиреешь. – Это авторитет накапливаться стал и жизненный опыт, маленькое ты хамло. – Скорее пиццы из 1703 в разных местах начали откладываться, – Кирилл снова куснул за едва заметную складку. – Любовь к халяве тебя погубит, - он не поленился приподняться, чтобы куснуть ещё и с другой стороны. – Ай, кончай кусаться! – Кончил я минут пять назад, и ты сказал минимум час тебя не кантовать! – с довольным урчанием котёнка, Анатольев продолжил свои странные ласки. – Может, я тебя покормлю? – Фёдоров шикнул, ощутив в очередной раз юные зубки на своём не очень юном теле, – И ты перестанешь пытаться добыть из меня белок ещё одним способом. – А как я из тебя белок мог добыть? – Кирилл даже бросил свою игру. – Ну как тебе сказать? – Мирон подвигал за щекой языком весьма красноречиво. Блять, ну почему он может нести любую чушь, у которой потом миллионы просмотров, не бояться говорить откровенную охенею в их телефонных разговорах, за которую немного стыдно. Но стоит Янычу сказать что-то двусмысленное или сделать что-то недвусмысленное. И всё. Он краснеет и тушуется как девственник и оставляет последнее слово за этим жидом. Но как бы это ни было слащаво – в эти моменты он особо остро чувствовал себя счастливым, даже больше чем, когда ему удавался новый прыжок. Спокойнее, чем на вписках, когда в желудке плещется что-то сорокаградусное, в ушах шумит что-то битовое, а на языке горчит фруктовый привкус от измученного, но до сих пор не смененного кальяна. Большим триумфатором, чем когда он разъебал во втором круге и доказал, что может вырасти. И что в него не зря поверил Оксимирон… Да, надо было шифроваться. Потому что отмазка: «Знаете, от регулярного секса с Оксимироном увеличивается скорость читки, а первые двадцать минут после полового акта рождаются идеальные панчи!», привела бы к очереди. Из членов команд Голубей и Тигров. А замыкал бы эту процессию Смоки, жаждущий просветления в баттл-репе! Да что там, он бы годовой абонемент купил! А своей музой-ментором-любовником Анатольев делиться не собирался. Другие более мрачные и более реалистичные варианты того, что бы было, если о них узнали, Кирилл не подпускал к своей голове и анализировать отказывался. Он счастлив! И не ебёт! Но в любой мелодраме наступает драматичный момент. И, конечно, он придёт в тот момент, когда его совсем не ждёшь. И будет таким, каким его не ждёшь. Анатольев уж точно не ждал того, что сначала всегда доброжелательный, наставляющий без лишней жёсткости Мирон, в чате пройдется по каждому. По одним за то, что тексты до сих пор не скинуты. По другим за то, что скинутое было хуже, чем их заявки. Даже Микси, его явному любимцу, было сказано, что тот недотягивает. Дальше – больше. Тщетные попытки дозвониться, объясниться, договориться ни к чему не привели. В ответ звучало либо «абонент не абонент», либо короткие гудки. Но надо плохо знать Анатольева, чтобы думать, что так можно от него отвязаться. Кирилл пришёл домой к Мирону. Напрасно он жидился и не снимал в элитном районе себе хату. Там бы консьержка была. А так на лестничной клетке на этаже Фёдорова поселился кареглазый котёнок с каштановой шубкой. И бутылкой пива в татуированной лапке. Это он зря, конечно, а то лотком послужит подъезд или лифт. Вроде как это не слишком культурно. Ждать, впрочем, долго не пришлось. Мирон вскоре вышел. Под руку с Охрой, который был непривычно серьёзен: – Заебал. Идёшь на воздух. Даже я не сижу по четыре дня, не выходя из дома. –А смысл? – Мирон тоже был совсем непривычный. Тихий. Медленный. Кожа была какого-то нездрового оттенка. Под глазами невъебенные круги. Ещё эта лысина. Со стороны могло казаться, что ракового больного везут не то на процедуры, не то в хоспис. – Дышать. Жить, существовать, – судя по тону Вани, такой разговор шёл не впервые. –А это-то зачем? – Мирон? – Кирилл вскочил, пытаясь подойти к нему. Как ни странно, его огородил Ваня. – Чувак, давай ты его о раундах и тексте, потом спросишь. – Я не о раундах его спрашивать пришёл! А о том, что за хуйня происходит! На том основании, что я с ним… – Кирилл вовремя осёк себя. А вдруг, от «семьи» скрывается, что император не всегда посещает шальных императриц, а порой маленьких бастардов. – В плотном контакте. – Блять, Кирилл… Мне сейчас не до ебли с тобой, будешь нужен – позвоню. А сейчас съебись нахуй! – в «умирающем» всё ещё бурлила жизнь. Скинув с себя руку Вани, Мирон быстро пошёл вниз, не оборачиваясь ни на бэк мс, ни на своего нынешнего, а, может, уже и бывшего. –Ты это…. В голову не бери, – пробормотал Ваня, следя взглядом за другом. – У него сейчас период, когда жизнь не в розовом цвете. Отпустит через неделю. Он тебе позвонит, не сомневайся. Кирилл понял, что у него три варианта, как поступить. Первый, идеальный для малолетки, коим его и считают. Обидеться на грубость, пропасть, не отвечать, игнорить. А дальше, либо Мирон будет ходить за ним, добиваться прощения, в душе понимая, что был прав и долго они не протянут после этого. Вариант второй, жидовский. Написать, что он рядом, если Мирон передумает, аккуратно узнавать у того же Охры или Жени, как он. И когда оклемается, быть первым у его дома. И третий... самый сложный. Стиснуть зубы и быть рядом. Писать, один раз в день. На сборе команды быть образцовым подаваном.. Ну кроме того, что вместо чёрного кофе притаскивать чёрный чай. С парой ложек сахара. В идеале бы скормить шоколадку: глюкоза, сахароза... встряхнуть эндорфины. Но Мирон ведь не ест сладкое. И так как быть малявкой его заебало, жид в их паре уже есть... Кирилл выбрал третий вариант. Ведь он хотел встречаться не с Оксимироном. На данном этапе своей жизни он хотел продолжать встречаться с Мироном Фёдоровым. Если тот этого хочет, конечно. А Мирон хотел. Он не понимал одного. Чего ради этому котёнку такой мужик-пиздец.