***
Питер первый выходит из душа. Он наспех одевается, зачесывает еще влажные волосы назад, не глядя стягивает с себя кулоны, кольца, оставляя в мутно зеленой пепельнице в форме каноэ. Комната наполнилась лунным светом, а это значит, что ему пора уходить. Руманчек пытается унять дрожь в руке, но ничего не получается, и он уходит, чуть слышно прикрыв за собой дверь. Осталось дождаться первых лучей солнца. Стрелка часов указывала на полночь. Спать совсем не хотелось, поэтому достав из сумки ноутбук, упырь удобно расположился на двуспальной кровати. Давно он так не проводил время. Тихо и один. Без Питера было как-то неуютно? Годфри листал новости, смотрел какие-то короткие видео — убивал время, как мог. Взяв с прикроватной тумбы пачку сигарет, Роман выудил одну и закурил, поставив стеклянную пепельницу возле себя для большего удобства. Время незаметно тянулось, едва ли склоняя упыря ко сну. Ночь всё-таки брала своё. Дверь со скрипом открылась и Годфри не поверил своим глазам. Из кромешной темноты на него неотрывно смотрели два жёлтых глаза. — Питер? — неуверенно спросил Годфри, чуть приподнимаясь и убирая ноутбук в сторону. Зверь лишь моргнул, делая шаг вперёд. Питер в облике волка - гордый, прямо таки упивающийся своим величием. Иногда Руманчек даже завидует этому Балто-переростку. Роману не было страшно, ведь это был его вечно небритый цыган. Просто в немного другом амплуа. Но что он забыл здесь? Обычно Питер в зверином обличье бегает до самого утра, охотится, выматывает зверя. А потом приходит с первыми лучами и отсыпается до самого вечера. — Как ты оказался внутри? Та женщина, ты убил её? Зверь ведёт головой в сторону, как бы отрицая свою вину. Чуть слышно цокая когтями по полу, он подходит ближе к кровати и, недолго думая, запрыгивает, всё также не прерывая зрительный контакт с упырём. Матрас заметно прогибается под тяжестью его веса. Роман чуть поеживается, когда морда зверя оказывается запредельно близко к его лицу. Он ощущает на своей коже горячее дыхание волка. Питер пахнет лесом. Удобнее устроившись, Годфри облокотился о спинку кровати: теперь он дышит в шею зверя. Роман уверен, что если волк встанет на задние лапы, то будет ростом с упыря. Протянув руку, Годфри проводит ладонью по смоляной шерсти и чуть улыбается. Всё-таки ему не так часто удаётся побыть с Питером наедине. Шерсть жёстче, чем у собаки, да и Питер куда больше, чем обычный волк. Роман с интересом рассматривает заостренные уши, аккуратно ведя пальцами от головы и до кончика ушей, затем одновременно двумя руками очерчивает сильные лапы и волк скалится, едва заметно показывая упырю свои белые клыки. Роман повторяет его жест и зверь фыркает, не воспринимая его угрозы всерьёз. Тогда Годфри берёт инициативу в свои руки и по собственнически обхватывает массивную шею волка, буквально виснет, заставляя зверя принять сидячее положение. Волк тихо рычит, когда Роман пытается укусить его за ухо. Совсем не больно, но хватает, чтобы раззадорить зверя. Ему неудобно, ведь чертов Годфри обхватил его и ногами, полностью прижимаясь своей тёплой тушкой. Волк клацает зубами, стараясь освободиться от хватки Романа, но вскоре сдаётся, наваливаясь всем весом на упыря, явно не ожидавшего такого исхода битвы. — Господи, какой же ты тяжелый, — мученически стонет Годфри, пытаясь скинуть с себя зверя. Желтые глаза чуть сужены, уши сейчас оттопырены в сторону, отчего Питер кажется сейчас лопоухим, всё тело расслабленно, но Роман не может справиться с оборотнем. — Ладно, — упырь соглашается, перебирая пальцами шерсть, — ты победил! А теперь встань с меня, иначе будешь спать на коврике. Волк довольно облизывается, прямо-таки упиваясь своей лёгкой победой и приподнимается, вновь принимая сидячее положение. Роман отряхивается, тяжело выдыхая и смотрит на Питера, морда которого не выражает ровным счетом ничего. — Давай спать, волчонок, — шепчет Годфри, удобнее устраиваясь на кровати. На часах уже половина третьего, а это значит, что скоро его цыган вернётся и наверняка припомнит Роману их ночной поединок. Питер фыркает, но послушно ложится на живот, вытягивая длинные лапы и утыкается влажным носом в ладонь Романа.Часть 1
3 сентября 2018 г. в 19:21
— Номер с большой двуспальной кроватью, пожалуйста, — говорит зеленоглазый парень, обворожительно улыбаясь, и протягивает несколько смятых купюр темноволосой женщине за административной стойкой.
Она молча кивает, без всякого стеснения рассматривая второго паренька, глаза которого округлились до невероятных размеров.
— Какого хрена ты творишь? — шипит сквозь зубы Питер, исподлобья глядя на довольную ухмылку Романа.
— Да расслабься ты.
Взяв ключ от номера, долговязый поднимает с пола небольшую дорожную сумку и подмигивает Руманчеку. Питер молча идёт по скрипучей лестнице на второй этаж и чувствует, как Годфри выжигает ему дырку где-то между лопаток. Останавливаться в отеле было изначально плохой идеей. Вернее, плохой идеей Романа, который решил всё за Питера, как и всегда.
— Ты что, предлагаешь мне в туалете шкуру скидывать?! Да я же разнесу тут всё к чертовой матери, Роман. — цыган толкает дверь и проходит внутрь. — Ты ведь сам знаешь, что это может быть опасно. Нахрена мы здесь, а?
Тёмно-синие обои, прикроватный столик с маленьким квадратным зеркалом и большая двуспальная кровать, как и заказывал Годфри. Обычный, стандартный номер. Цыган злится, от этого руку сводит судорогой, а в голове неприятно пульсирует боль. Питер закусывает нижнюю губу и смотрит на
слишком расслабленного Романа. «Консервная банка, а не комната» сказал бы упырь, но сейчас жаловаться не приходится. Всё равно это только на одну ночь. Питер открывает плотные занавески и опирается на подоконник, ожидая хоть какой-нибудь реакции в ответ. На улице сумерки, но в небе уже появился силуэт полной луны.
— Нахрена? — переспрашивает Роман, будто с первого раза не услышал нытьё Руманчека. Конечно, если бы не расклеенные листовки по всему городу с наглой физиономией Питера, то им бы не пришлось кочевать с места на место, как…цыгане?
Упырь ставит сумку на пол и присаживается на край кровати. Он не привык к такой жизни, но ради Руманчека готов на многое. За время переездов Годфри успел позабыть о роскошном доме и прислуге, готовой плясать по его требованию в любое время суток. Ничего из этого не имеет значения, если рядом Питер. И чертов цыган, укравший любовь из его разорванного сердца, знает это. Матрас прогибается и Роман тяжело выдыхает, глядя на напряжённого Руманчека. Луна близко, Годфри тоже чувствует это.
— Я задолбался спать в машине, — спокойно ответил парень, взъерошивая волосы и жестом подзывая цыгана к себе, — я в душе был, наверное, дня три назад. Тебе тоже не помешает.
Питер молчит, нервно постукивая кольцами об деревянный подоконник. Цыган, в конце то концов, привык к жизни кочевника, а ночь в дешёвом номере придорожного отеля — самый настоящий рай.
Выругавшись на цыганском, Питер послушно подходит, не заставляя Романа ждать, и смотрит сверху вниз на упыря. Он любит, когда Руманчек такой. Вечно небритый, пахнущий крепкими сигаретами, сладким запахом марихуаны и взглядом, будто Годфри доигрался.
— За одну ночь ничего не случится, Питер. Погоняешься за белками и ёжиками где-нибудь за парковкой, ну или что ты там обычно делаешь? Только не вздумай в номер приходить, а то я не предупреждал, что у меня собака есть.
— Да пошёл ты, — фыркает Руманчек и пихает Романа в грудь. Тот послушно падает на кровать, приподнимается на локти и ждёт, когда Питер наконец сорвётся с цепи.
Луна зовёт, а Годфри просто невыносим.
Выдержка и расчетливость, с которой Руманчек привык мириться, чтобы сдерживать зверя и случайно кому-нибудь зубы не выбить, отходит на второй план, когда Роман смотрит на него снизу вверх омутом зелёных глаз, как бы невзначай прикусив нижнюю губу. Чертов Годфри. Питер оказывается сверху, наваливаясь всем телом на долговязого и сжимает его запястье крепко, даже грубо, будто упырь куда-то сбежит. Роман старается дышать как можно тише, но зверь внутри Питера слышит, с каким усилием упырю приходится сдерживать себя. Цыган проводит языком по острой скуле, зацепившись пальцами о подбородок так, чтобы Роман запрокинул голову назад. Грудь вздымается колесом, парень припадает к бледной коже упыря, сыто прикусывая. Это больно и капли крови тут же выступают. Годфри пытается что-то сказать, но Питер вовремя его затыкает, вовлекая в поцелуй. Роман тихо стонет, пытаясь стянуть грязную куртку цыгана с широких плеч, но ничего не получается — Руманчек не собирается уступать. Только не сегодня.
— Пошли, — шепчет на ухо Питер, неохотно отстраняясь от Романа. Упырь вопросительно поднимает бровь, глядя на хитрую улыбку цыгана, — выебу тебя в душе.
Роман поднимается с места, не отрывая взгляда от Руманчека и идёт следом, попутно стаскивая с себя свитер.