Звёзды в коме

— Техён-а, я в больницу побежал! Меня там ждут маленькие вымогатели! — прокричал Чимин, натягивая кепку на свои рыжие волосы. Эта кепка многое значит для Чимина — ее подарила девочка болеющая аутизмом и после того майского дня, он всегда надевает ее выходя из дому. Это как маленькое напоминание тому, что он все же полезен этому миру, есть то, что он способен сделать во благо другим. — Ещё немного и я начну тебя ревновать к тем деткам! Чимин, ты ходишь туда по три раза в неделю. Имей совесть! Мне тоже нужно внимание! — и что можно на это ответить? Правильно, лишь один короткий смешок и хлопок входной двери. Вообще, эти двое, как братья. Вместе закончили старшую школу, пошли в один и тот же ВУЗ, только Техён на журналиста, а Пак записался в класс танцев. И обоих все устраивало. Техён принял все фокусы Пака, а тот в свою очередь — кролей Кима. Да, Тэ очень любил кроликов. Открывая дверь одной из множества Сеульских больниц, Пака толкают под бок и нервно что-то кричат ухо. Врачи — они все одинаковые, спасая одного потерпелого, они, почти что, не замечают других. Казалось бы, какой трезвый человек назовет Чима потерпелым? Его внутренний мир взрывается каждый раз, вспоминая все то, что он пережил годами ранее. Все мы в детстве, мечтали о магии: зажигать свет одним движением пальцев, поднимать пёрышки в невесомость, вызывать дождь, снег, сильные порывы ветра или теплые лучи солнца. Наверное, это и сделало Чимина потерпелым. Все помнят, как Эльза из «Frozen», чуть ли не убила свою сестру из-за нелепой случайности? Она имела дар, и не умела пользоваться им. Также и Чимин. Ему от бабушки передалась способность колдовать. Каждое лето он приезжал к дедушке в деревню, где тот учил его колдовать, а бабушка рассказывала, как принять себя, ведь, не каждый второй человек в этом мире — маг. Увы, на десятый год Чимина бабушка умерла, а на следующий и старик ушел. Тогда он старался не дать волю чувствам, ведь именно это и способствует тому, что из него вырываются неконтролируемые потоки магии. Из-за большой радости Чимин с головой уходит в счастливый омут, а возле него прыгают пони, едят бабочек и гадят в каждом углу радугой. В обратном случае, черты убивают тех мотыльков и травят пони. Все это конечно образно сказано, но из-за сильных эмоций, второе эго Чимина может сотворить что угодно. Этот самый дар Пак научился использовать для других. Вот сейчас он сидит и развлекает малышей, поднимая пёрышки в невесомость. Он рассказывает детишкам разные истории, показывает фокусы, магические трюки, лепечет о каких-то там колдунах, мифических зверьках, и ещё несет какую-то дребедень, и напоследок обещает прийти через несколько дней и показать ребятам разноцветные кристаллы. Что не сделаешь, лишь бы другие радовались? Уже в холле больницы он видит множество встревоженных лиц, метушащихся медсестер и нервных врачей с кучей бумаг. После, обращает своё внимание на телевизор, который висит напротив регистрации. Ведущий с ужасом сообщает об аварии на мосту Сонгсу, который простягся через реку Хан. Проходит пара-тройка минут, прежде чем Чимин понимает, что происходит. А после Пак видит трёх пациентов, которых везут в реанимацию. Даже в такой ужасной ситуации, есть яркое пятно, именно оно, а точнее он привлек внимание Чима. Парень с бирюзовыми волосами. Пак мысленно ставит галочку навестить его позже, когда он очнётся, а сейчас идёт к стойке регистрации спрашивать его имя. Медсестра с пренебрежением осматривает парня, а после небрежно говорит: «Мин Юнги». И через миг добавляет: «Вы знакомы?», на что у рыжеволосого глаз дёргается: будь они знакомы, Чимин не спрашивал бы имени. Ответ на вопрос девушки он не озвучивает, просто разворачивается и идёт на выход. Через несколько дней он приходит в больницу, к детям, а на обратном пути спрашивает у медсестры, очнулся ли то самый Мин Юнги, на что, та грустно качает головой. Проходит ещё два дня, на этот раз Чимин с апельсинами и бананами — гостинцем пациенту — идёт к стойке регистрации. На этот раз он встречает там лечащего врача. Вместо покачивания головой, Пак слышит безэмоциональное: – Нет, пациент впал в кому. И тут, всё остальное не имеет значения. Человек, с которым Чим почувствовал еле уловимую связь очнётся в любой момент, но, до этого момента пройдет ещё очень много недель. И кому теперь отдать эти гостинцы? Детям? Сейчас нет никого желания идти к ним. Придётся. В этот момент, Пак ощутил безграничное желание слить на кого-то свою злость и раздражение — ливень, грозу с размашистыми молниями и затяжным громом. Но, ангел на правом плече, отдернул его от этой мысли — многие не поймут. Да, что там многие? Никто. Одного он только не понял, почему именно злость? Был ли у Чимина человек, который вызывал у него столько непонятных чувств — ведь, там не одна злость таилась — из-за невозможности высказать это кому-то? Наверное, да. Тот же дедушка, или любимая бабушка, они многое для него сделали, но их нет. Чимин ненавидит притворяться будто бы все хорошо, жизнь идёт по маслу, выдавливать из себя что-то на подобии улыбки, а внутри разбивается вдребезги, проклинать все живое, и, каждый раз разочаровываться в жизни, как в первый. Но, в этом случае, все было чуть иначе. Пак, ведь, даже не знал этого человека, никогда с ним не общался, не замечал на улицах, но, все равно, он чувствует, некий Мин Юнги — это его человек: тот который выслушает и поймет, не будет прогонять сразу после того, как речь зайдет о магии, и после всех увиденных фокусов не будет сторониться. На следующий день Чимин пришел не развлекать малышей, он пришел к Юнги. С трудом выпросил у медсестры хотя бы полчаса, чтобы увидеть старого друга. Да, врать Пак не очень умел, но, на этот раз все прошло гладко. Его пустили в палату, предварительно предупредив, что любой крик, визг, писк может повлиять на пациента, потому: «Пожалуйста, без лишних эмоций». Первые минуты парень неловко топтался возле двери, потом приземлился на стул возле койки, но все равно, неловкая обстановка никуда не пропала, даже начала угнетать. Юнги, конечно же, ничего не увидит, может, на отголосках сознания он будет слышать все происходящее, но маловероятно, что запомнит. — Привет, Мин Юнги, — отлично сказано! Практически без ноток беспокойства. — Я… Ты меня не знаешь. Пак Чимин. Думаю, ты будешь не против, если я сюда приду ещё раз, — и тут же себя исправил — несколько раз. Помню, один наш препод говорил: «Если не знаете как начать диалог, говорите о погоде», но, ты ведь не видишь какая погода. Хочешь я тебе покажу? — опять он задал глупый вопрос. Человек — странное существо, даже зная о том, что ответа на его действия не последует, он все равно продолжает начатое. Это, наверное, одна из немногих привычек, которая объединяет людей с разных уголков мира. — Я надеюсь, ты почувствуешь мою магию. Смотри… — с придыханием, чуть хрипло, отозвался Чимин. Даже самый стоящий писатель, не смог бы описать того, что сотворил Пак: множество ярких листиков, невообразимых шариков, кольца разных диаметров, завитушки, зигзаги и множество блесточек различных форм. Это все кружилось в медленном танце над Юнги. Наверное, Чимин ещё никогда так не осязал свою магию, как сейчас. И только после этого, он надеялся, что в палате нет камер наблюдения. Насколько же необдуманным было его решение. А если бы кто-то зашёл? Вот ещё одна глупая привычка множества людей — сначала делают, а потом думают. Хваля Бога, что все обошлось и его магию никто не увидел, Пак надеялся, что она хоть немного повлияет на состояние Юнги. Но, состояние пациента никак не поменялось. Может нужно время? Техён тоже не сразу поверил в то, что показывал ему Чимин. В любом случае, парень пообещал себе, что обязательно придет ещё навестить Мина. И он пришел… Раз, два, три… Пять, шесть… Десять, а то и более визитов за последние два месяца. Весна сменилась первым месяцем лета. Но Юнги не очнулся. Врачи говорят, что нужно ещё время: парень пережил страшную аварию, три не менее лёгких операции, и просто волшебным случаем выжил. Но Пак не мог ждать, он хочет увидеть глаза Юнги, услышать его голос, показать, в конце-концов то, что показывал ему все это время. Каким-то образом — Чимин сам уже и не помнит — оказалось, что у Техёна есть дальний друг Сокджин, а у него есть близкий друг, хочу заметить, Намджун, который правая рука потерпелого Юнги. Ну, и Ким-младший выпросил у Сокджина-помни-мою-доброту информацию о Мине. Оказалось, предлог: «Хён, я не посмотрю с тобой новую арку Алисизации» — отлично сработал! Другими словами, старший быстро согласился рассказать о Юнги. Теперь, каждый визит в больницу к хёну у Чимина проходит в чарующей обстановке. Он включает какой-нибудь лаунж, редше андеграундную музыку и читает Брэдбери, Борхеса или «Стоунер», при этом не забывая о магическом сопровождении. Вот только, каждый раз, после пятой-шестой главы Пак больше не терпит. Он выговаривает все, что думает: о том, насколько раздражает этот беззвучный ответ, о том, как бесит эта кома, о том, как голова раскалывается на осколки в этой тишине. Глупо вот так сидеть в палате совсем незнакомого человека, читать ему «Алефа» и слушать успокаивающую музыку, которая совсем не успокаивает, наоборот выводит из себя. Он врёт каждому в больнице, что это его дальний друг, как позже выяснилось из Тэгу. Он врёт сам себе, что Мин его поймет, что в голове Юнги такие же тараканы чечётку пляшут. Ещё немного, и он сам запишется в группу поддержки к психологу. — Хён, а хён, я знаю, ты меня слышишь. Ты видел когда-нибудь звёзды в руке? — глупый мальчишка, знает же, что не Юнги не ответит, но все равно спрашивает наивно надеясь на хриплое «нет». Конечно же, он не видел ни единую звезду перед собой, никто не видел звёзды перед собой, — А хочешь я тебе покажу? Честно, ты увидишь звёзды. А когда проснешься, я тебе покажу все, что ты захочешь, только, пожалуйста, хён, очнись. Эта фраза вместо обычного прощания уже завелась в голове. За спиной третий месяц, середина июля. По прогнозам медиков, Мин должен был очнуться полторы недели назад. Не все расчеты врачей верны. За это время Чимин побывал в деревне. К сожалению, Тэхён не смог дать ответ на: «Смогу ли я его вылечить своей магией?». Пришлось катиться за двести километров к восточному лесу. Отрыл где-то в старом доме дедушки «пособие для чайников». Сидит вечерами, читает, учится новым трюкам и медицинским заклинаниям. Его визиты стали более трудными: показать пару фокусов и почитать — сможет каждый. Но, направлять свою магию через ладонь к пострадавшему — не так уж и легко. Хотя, в этом есть и свои плюсы, они ровно полторы недели, каждый день, хотя бы десять-пятнадцать минут держались за руки. Но, при этом, были свои неудобности: раньше модно было держать книгу одной рукой, а второй перелистывать страницы, почесать, показать фокус, или сделаиь какое-то незначимое движение свободной рукой, то сейчас свободная рука держала книгу, а вторая — руку пациента. Благо к правому боку кровати был прикручен откидной столик, который разворачивался на все сто восемьдесят градусов, и книга легко помещалась на нем. Так, спустя еще четырех дней, медики сделали очередной прогноз. — Господин Пак, за нашими наблюдениями, пациент Мин должен очнуться через неделю, с приблизительным отклонением от срока в два-три дня. Заверяем вас, на этот раз, дата верная. Как же Чимин на это надеется. В прошлый раз они говорили тоже самое, только без отклонений от срока. Пак все также приходил, навещал больного, заполнял холодильник фруктами, шоколадом и газировкой — предупреждение от врачей, он в счет не принял. *** Так как у Юнги нет родственников, а едиественный брат полгода назад укатал толь в Хьюстон, толь в Кингстон — в общем, куда-то в Северную Америку — после его пробуждения радовался только Чимин и его ближние друзья, и некоторые врачи, ведь, не каждый день попадается человек с толстым карманом. Половину суммы за все больничные услуги взяла на себя страховка, а половину Мин обещал выплатить сразу после выписки. Первое знакомство «наживо» было каким-то очень быстрым и глупым. Юнги узнал обо всем, что случилось от врача. А Чимин пытался рассказать о том, как потел на парнем, читал ему, за руку держал, магию передавал, фокусы показывал всякие. Одним словом, в порыве несуразного счастья и детской радости он проболтал все, даже то, чего не стоило говорить. Сначала Юнги не понимал, что за рыжий парень перед ним, потом он настаивал у медсестры выгнать его из палаты, так как та отказала с предлогом: «Господин Пак говорил, что вы его дальний друг, вы разве не помните?», пришлось самому выставлять Пака за дверь, аргументируя это тем, что он попутал больницу, дурка несколькими километрамы дальше. Чимин пообещал ещё раз прийти, видимо Мин с первого раза не все понял, а если быть точнее, то совсем ничего не понял. Как младший и обещал он пришёл через несколько дней. В этот раз, разговор более менее склеился. Чимин пытался рассказать о себе, о увлечениях, о том же самом «Алефе» и Бредбери, о лаунже и танцах, о своем магическом прошлом, даже показал те самые кристалы. — Я это уже видел. Во сне. Там был такой же кристалл, и много кристаллов поменьше. Чимин был рад это слышать. Он вообще был рад и видеть натомленные глаза Юнги, и слышать его голос с хрипотцой. Но, что удивило Пака, так это светлая кожа Мина, даже после комы она такая же бледно-бежевая, и худощавое телосложение. *** Прошло ещё некоторое время, прежде чем Мина выписали. Конечно, он не сразу понял все тараканы Чимина, а тот, в свою очередь, долго будет привыкать к мировоззрении Юнги: все ему не так, как другим. Но, будет и то, что никогда не поменяется. Например, длинные пальцы старшего, пухлые щёчки Пака, хриплая фразочка: «Не приближайся, ты меня бесишь», и мягкое: «Тебя все бесит, хён» в ответ. Сидя на лавочке в парке, недалеко от больницы, держа пухлую ладошку, Юнги как маленький радуется тому теплу, что получает от младшего. И надеется, что так будет всегда.