stealthily

Они всегда стремились коснуться друг друга так, чтобы никто не заметил. Украдкой. Это можно назвать незаметными прикосновения, скрытными или тайными. Но смысл, в общем-то, не изменится. Иногда, касаться друг друга можно было «по сценарию» – например, снимая очередное их видео-обращение к фанатам или если так задумано хореографией. Например, если это какое-то шоу или в толпе видно баннер, просящий фансервиса. Последнее – редкое явление, потому что группа не особо популярна фансервисом, но… - Канджун? - Да, хен. Что? В это время, Джун касался пальцев Мину своими. Он не знал, почему ему так хочется касаться этого парня. Ни в коем случае, это не любовь. Просто если касаться чьих-то теплых рук, можно элементарно согреться, правда? Руки у Канджуна всегда холодные, а Мину необычно горячий, хоть таким и не кажется. - Видишь, там… В общем, иди сюда. Баром тянет Джуна за рукав рубашки, Кан больше не чувствует чужого тепла. Это разочаровывает – они безумно редко соприкасаются друг с другом кожа к коже. Смотрят в глаза друг другу они еще реже. Баром, на очередном фанмитинге, встает сзади Канджуна и кладет руки ему на плечи, игриво выглядывая из-за каждого плеча младшего. Джун только и может, что улыбаться своей самой широкой улыбкой, а когда Ром щиплет его за бока, то приходится делать нечто большее – например, нелепо поворачивать голову в разные стороны, чтобы в один прекрасные момент столкнуться носами с лидером, который очень волнуется насчет репутации группы. Всегда. И узнав все тонкости фанатской любви, он понял, что им нужно. «Больше фансервиса» – улыбается лидер, но Шиу уже против, а Мару всматривается в Барома и ищет там объяснение его запоздалой шутке а-ля «Первое апреля». «Ты гонишь» – уже взрывается Мину, которому никакой и ни с кем фансервис не нужен. У него свой, личный и тайный, которого ему хватает с головой. Потому что сердце заходится в кульбитах и пропускает через все сосуды электрический ток каждый раз, когда в фургоне Джун кладет голову ему на плечо. Когда Ром спросил Канджуна, против он или за его идею, вокалист лишь пожал плечами. Это не означало ни да, ни нет, но лидер почему-то решил, что… «Решено, больше обнимашек» – улыбается довольный старший, уходя в свою комнату. Тэмин бросает что-то вроде «я поговорю с ним, ребята, правда» и уходит следом. Хениль будучи тем, кто занял ванную самым первым, еще не знал о планах Барома… «Какой к хрену фансервис?!» Они – группа, действительно не нуждающаяся в этом, думает Рэй. А что толку, что Хениль так думает? Он стучится в дверь отдельной комнаты лидера и вскоре норовит снести ее с петель, потому что Ром все не открывает и не открывает. «Ты. Хреновый. Лидер. Потому что я никогда не забуду, как мне пришлось запрыгнуть к тебе на спину, а потом это показали по телевизору. Никогда!» Баром хихикает, и это слышно даже через закрытую деревянную дверь. Хениль отчаянно стонет и пинает дверь ногой, после чего ерошит влажные волосы и уходит в их с Джуном комнату. Как бы все не были против идеи лидера, изначально это не было чисто его задумкой… Хениль виновато опустил голову через несколько дней, когда Баром признался, что его просто попросили как лидера решить этот вопрос. А идея, на самом деле, была директора и их менеджеров. И всем пришлось свыкнуться с тем, что фансервисных показушек на камеру теперь будет вдвое больше, что не делает жизнь легче. Джуну все равно. Потому что его жизнь легче делает Мину. Плюсы того, что Канджун не любит парней, тоже существуют – например, ему не так противно, когда Хениль утыкается лбом в лоб репера, а фанатки от этого кричат, как сумасшедшие. Минусы того, что Канджун не любит парней… Он считает Тикея кем-то идеальным и созданным для него. Но даже если они созданы друг для друга, вместе им не быть. Не то чтобы Джун впадает от этого в депрессию – просто все это напоминает безысходность. Серую, унылую, беспросветную безысходность. Это все забывается, когда они снова украдкой контактируют друг с другом, и первым на контакт идет Мину – тот, кто в принципе неохотно на него идет со всеми, даже с Джуном. Мину ладонью касается его бедра, когда Канджун залезает в машину. Мину тянется, чтобы приоткрыть окно, почти касаясь губами щеки вокалиста. Джун смущается и не знает, куда себя деть, потому что это что-то более серьезное, чем их прикосновения к кончикам пальцев друг друга или голова на плече. - Завтра у нас выступление в университете. – лидер читает их расписание, которое менеджер выдал ему несколько минут назад. - Выступление в университете, съемка для журнала и можно отдохнуть. - Бывает и хуже. – улыбается Тэмин, без какой-либо причины стаскивая с лидера кепку и одевая на себя. Баром смеется и отбирает свою вещь назад, после чего за голову притягивает Шиу к себе, укладывая его на свое плечо. Так они и едут – Мару спит, уткнувшись щекой в окно, Хениль слушает музыку и, кажется, спит с открытыми глазами. Эти двое сидят на самых задних сидениях, когда Баром и Шиу сидят рядом с водителем и менеджером… А Мину и Джун сидят между ними. Джун смотрит в окно, а Мину смотрит на него. Через несколько минут, Джун почти засыпает, но чувствует вибрацию в заднем кармане джинсов. Телефон – и, судя по продолжительности вибрации, это смс, а не входящий звонок. Он вытаскивает телефон и читает, после чего его глаза становятся раза в два больше от удивления. Это… правда странно. И дико. И вообще, они же не л… «Йа, зачем ты пишешь мне такое? Ты мне жена?» «Муж» – приходит почти мгновенно, а Джун взрывается, набирая. «Хочешь сказать, я жена?! Ничего подобного» Повернуться к Мину сейчас – страшно. Нет, не то слово – невозможно. Он не боится, но у Джуна не получается повернуться. Что-то изнутри сдерживает. И Тикею приходится действовать самому. Он разворачивает Джуна к себе и прижимает к своей груди. Удивительно приятно, потому что Мину хоть и худой очень, но мягкий. И от него пахнет мандаринами и карри, которые они ели в ресторане минут двадцать назад. Канджун пытается отстраниться – но не для того, чтобы отсесть подальше, а для того, чтобы заглянуть в шоколадный вакуум глаз. Не получается – снова невозможно. Это уже клиника, думает вокалист, потому что он прижимается к нему ближе. Джун касается Мину украдкой, потому что нуждается в его тепле. Возможно, он ошибается – возможно, он еще не скоро поймет то, что Мину понял уже давно. Что нужда в тепле здесь вовсе не причем. А если и причем, то только частично. Кажется, Мину нетерпеливый. Но он умеет терпеть, если это остро необходимо. Сейчас – не такой случай. Он тянет лицо Джуна к себе, держа подбородок своими тонкими пальцами. Поцелуй выходит все той же украдкой, да и поцелуй ли это? Прикосновение сухими губами к уголку рта Канджуна, а после рваный шепот куда-то в щеку. - Просто приходи в час ночи сегодня в гостиную. Сердце Джуна разваливается на руины и, кажется, без надежды на восстановление. Без десяти час. Джун ворочается на своем втором этаже двухъярусной кровати. Хениль спит внизу и ему, предположительно, снова снится кошмар. Джуна взволновало бы это, и он принес бы другу молока, разбудив прежде, но сейчас у него есть своя, что немаловажно, огромная проблема. Идти или не идти? С одной стороны, Джун ничего не теряет – возможно, это будет большим приобретением, что только сделает жизнь еще больше счастливой. А с другой стороны – он же не любит парней и… Даже не знает, как себя вести. Впрочем, это распространяется и на девушек тоже. Шаркая дурацкими тапочками с мордами дельфинов, Джун уже рядом с гостиной решает для себя, что в любой момент сможет притвориться невыспавшимся зомби, чей организм требует стакан воды. Но притворяться не приходится – Мину сидит на диване и ждет, вероятно, его. Нет, а кого еще? Точно не Хениля, которому сейчас снится кошмар. Где, наверняка, его просто ругает лидер. Никто, кроме Джуна, не знает, что Рэй боится этого больше всего. Канджун нарочито громко прочищает горло и Мину обращает на него внимание. Вокалист не знает, куда себя деть от неловкости в воздухе, который даже вдыхать невозможно, и хочет уже сесть на диван рядом с Тикеем, но тот резко с него слезает и подходит к Джуну, приближаясь так близко, что их носы не то что соприкасаются, а упираются друг в друга. - И только тайная любовь бодрит и будоражит кровь, когда мы втихомолку друг с друга не отводим глаз, а тот, кто любит напоказ, в любви не знает толку. Джун сглатывает и вслушивается в слова, но все то, что сейчас происходит, похоже для него на тягучее нечто – непонятное, непригодное для понимания. Красивые слова, сказанные Мину, отчего-то способствуют приливанию крови именно к щекам. Прямо сейчас. Это так раздражает, потому что слишком горячо… - Но когда это даже между нами тайно, это никуда не годится. – усмехается репер и целует уже не так, как в фургоне часами ранее – целует напористо и ознакомительно, ожидая ответа или вопроса. Неважно, что Джун предпримет – Мину прекрасно знает, что Кан по части девушек больше, чем по мальчикам, но в последнее все более невыносимо кажется, что у них что-то дурацкое, но взаимное. У поцелуя с Мину цитрусовый привкус. Он смешивается с привкусом Канджуна – он ел соленые крекеры перед сном, чуть не подравшись за пачку с Джеджуном. Кровь, спешащая сейчас особенно суетливо по венам вокалиста, больше напоминает серебристую ртуть, потому что ядовитая и тяжелая. Нос предательски и судорожно тянет запасной воздух, хотя и основного уже не остается. Это все способствует покалыванию в боку, но Джун… отвечает. Проходит черт знает сколько времени, но он беспомощно цепляется за рукав футболки Тикея и отвечает, вскоре расслабляясь. Кровь снова кровь, и не жидкий металл вовсе. - Джун, что с твоим настроением? Тэмин накидывает на младшего свою вязанную кофту, в которой Джун не нуждается лишь по причине того, что ему всегда теперь тепло. Но Мину отошел с лидером, чтобы найти здесь автомат с горячими напитками… Любят они теряться в неизвестных местностях. В Пхохане сейчас достаточно ветрено и прохладно. - Оно чудесное. – честно признается Джун и улыбается. Тэмин впервые видит такую улыбку Канджуна – обычно, она натянуто глупая. А сейчас, вправе называться самой красивой улыбкой, даже если Тэмин фанат Барома во всем. Даже в улыбке. Мину и лидер вдалеке возвращаются к ним с пакетом, в котором шесть банок Bristot Classico, а Джун только хмыкает, думая, откуда здесь вообще такой вкусный кофе. Когда кофта Тэмина заменяется кожаной курткой Мину – лучше. Спокойнее, теплее, надежнее защищенней. Слегка терпкий вкус с приятной горчинкой, в то же время есть в этом кофе что-то нежное с карамельным привкусом. Единственное, что приходит сейчас на ум Джуну – так это то, что Мину такой же, как этот кофе. Глупо, но факт. - Никто не смотрит? - А кому мы нужны? – и действительно, все остальные сейчас ждали, пока менеджер наконец дозвонится до их другого менеджера, который приедет и обязательно их заберет – машина беспросветно заглохла. - Иди сюда. – не боясь того, что Тэмину приспичит повернуться или Мару позовет, Джун целует первым. Кофе одинаковый, но каждое послевкусие почему-то отличается, смешиваясь в нечто странное, но обжигающее. Поцелуй не глубокий, но продолжительный. Когда Мину проникает языком в рот вокалиста, тот проводит по его языку своим несколько раз, приглушенно простанывая и отстраняясь. Эти их поцелуи «поцелуями украдкой» назвать никак нельзя. Но с тайных прикосновений, если вспомнить, все и начиналось.