До самого дна Хельхейма

— Это снова не ты. Тот Локи, что стоит за спиной Тора в отражении, — молчит. Стоит за его спиной — так близко, что может коснуться плечом, может шепнуть в ухо насмешливое «я здесь, идиот», может проявить по-человечески жалкую слабость и обнять. Может и смог бы — если бы существовал. Тот Локи, что молчит, — в отражении, а не за спиной Тора. Тот Локи — мёртв. — Это была твоя последняя ложь? Твоё обещание — ложь? В ответ — тишина. Тор смотрит, но видит не себя. Видит — острые скулы и зелёные глаза. Видит — бескровные губы, искривлённые тенью — не усмешкой. Видит — и проводит израненными пальцами по поверхности зеркала. — Ответь мне. Будь здесь, — шепчет Тор устало. Под ладонью — мокро и холодно. Под ладонью — его кровь. — Пожалуйста, будь здесь и ответь мне. Боги не умоляют. Они всё же Боги. Трещины разбегаются по зеркалу и по лицу Локи. Разбивают его на части, но взгляд остаётся прежний. Пустой и далёкий. Далёкий настолько, что Тор не пытается поймать его — он просто смотрит, жадно и отчаянно, но смотреть не на что. Куда ни глянь — ничего, кроме холода. В глазах — холод, на чёрных ресницах — иней, в сердце Тора — лёд. Лёд — тонкий. Тонкому льду свойственно трескаться. Под тонким льдом свойственно тонуть. Тор надавливает пальцами на трещины, слыша звонкий хруст ломающегося стекла. Прижимается лбом. Тяжело дышит. Дышит, но не чувствует. Дышит — а есть ли смысл? Его смысл — за зеркалом. Его смысл — не издаёт ни звука, как бы Тор ни умолял. Его смысл — иллюзия. Его смысл — закончился на том корабле, полном трупов, брошенный прямо к его ногам. Локи — меньше, чем призрак. Локи — больше, чем воспоминание. Локи — просроченное обещание всегда быть рядом. Он — стоит по ту сторону, секунду за секундой. Тор — мучается по эту. Локи — мёртв. Тор — почти тоже. — Я готов… Тор не договаривает — они оба знают, к чему. Отправиться за тобой на самое дно Хельхейма. Пройти через тьму и холод. Лишь бы вернуть обратно. Тор — больше не ребёнок, зовущий на помощь в кромешной темноте. Его помощь — больше его не услышит. Его помощь — больше не придёт из соседних покоев. Его помощь — больше не зажжёт магией свет, чтобы рассеять тьму. Тору — снова хочется быть ребёнком. Взрослому Тору известно, что такое отчаяние. Отчаяние — это когда Бог умоляет в тысячный раз: — Будь здесь, когда я обернусь. Секунда — оборачивается. Рывок — пустота. Руки на плече — нет. Шёпота в ухо и усмешки с тихим «я здесь» — нет. Локи — здесь нет. Стекляшка — разбивается о стену. Кулак Тора —разбивает зеркало. Сердце Тора —разбивается следом. У Тора в груди теперь — дыра. Чёрная — как мягкие волосы Локи. Чёрная — как его душа. — Зачем он прислал тебя сюда? — Бог закрывает глаза и чувствует на ресницах слёзы. Боги, откровенно говоря, не плачут. Тору, откровенно говоря, плевать. Кровь капает на осколки. Тор не видит, как болезненно кривятся губы Локи в одном из них. — Пожалуйста, будь живым. Иначе мне придётся разрушить Хельхейм. Голос его — не голос — битый лёд. Клокочет в горле и впивается остриями в связки. Но взгляд Локи — не меняется. Отражение — исчезает. Надежда Тора — тоже. — Буду ждать, — усмехается Локи. В отражении он плачет.