Вилка Мортона

Республика Ингушетия, Малгобекский район, село Аки-Юрт Лейтенант ЦСН ФСБ Тимур Глазков За 2 года до событий RainbowSix: Siege Что роднит писателя и снайпера? Внимание к деталям. Деталей в местечке, куда вызвали группу «тяжёлых» – спецназ ФСБ – было не так много. Это было типичное ингушское село: в нём было полно полей, которые в летнее время наполнялись зеленью, из центра высился шпиль салатового цвета мечети с полумесяцем на острие, а на улочках где-то вдалеке не спеша прогуливались бабульки и бегали дети. Рядом с селом журчал, разливался ручеёк, вёдший к Алханчуртскому каналу – артерии, откуда бралась вода для бытовых и сельскохозяйственных нужд. Солнце, стоявшее посреди чистого неба,уже вовсю припекало, погода стояла знойная, жаркая. Да… красивое место. Хоть картины пиши. Тимур вообще имел талант к написанию картин. И это было не только его мнение, его работы брали конкурсы и ценились в колледже искусств при средней школе, где он учился… но в художественный ВУЗ после выпускного он не пошёл. Что побудило его бросить карьеру художника? Беслан. Тимур до сих пор помнил, как следил за набиравшим обороты филиалом ада на земле в маленьком городишке Северной Осетии. Кадры того, как милиционер выносил из захваченной школы ребёнка, как разъярённые отцы, матери, братья вне себя от гнева прорывали оцепление, как танки и «Шмели» работали по террористам, засевшим внутри полуразрушенного здания – эти изображения накрепко засели в его голове. Продолжавшаяся бог знает сколько лет катавасия в Чечне, взрывы многоэтажек, Дубровка – и теперь школа. Дети… эти ублюдки посмели прикрываться детьми… Какая бездушная, мерзкая, трижды проклятая душа посмела решиться на такое? Его отец пытался его отговорить. Но, в конце концов, сдался. Да он и сам был рад, что его сын решил заняться «настоящим, мужским» делом. И, хоть мама и успела сто раз переволноваться за свою кровиночку, он сделал то, что должен был и теперь ощущал себя на том самом месте, на котором и должен был быть. Пехота.* Два года офицером-слушателем в военной академии. Контракт в 45-м гвардейском полку спецназа ВДВ – и сразу в Осетию. Наводка авиации, разведка, изматывающие рейды в тылу грузинских войск, налёты на колонны вражеской техники – это была уже настоящая война, не те учения, которые они смотрели и конспектировали в академии. И хоть продлилось это всего ничего, его полк выполнял реальные задачи против реального врага.** На юношу с боевым опытом и неплохим послужным списком быстро обратила внимание знаменитая «Альфа». Его умения в снайперском деле пригодились подразделению – Тимур быстро заработал прозвище «Глаз», и не только за звучную фамилию. Навыки художника – а значит, внимание к деталям и развитый глазомер, кучная, меткая стрельба и хорошая выносливость предопределили должность Глаза в подразделении. И вот теперь он здесь, в богом забытом ингушском селе, лежит на шифере крыши одноэтажного дома, с которого открывается прекрасный обзор на фасад здания, где засели цели его сегодняшнего задания. Группа ходила по адресам весь этот месяц, выводя из игры подчинённых очередного чеченского полевого командира, находила запасы оружия, взрывчатки, но так и не могла подобраться к лидеру группировки. Сегодня, наконец, у «Альфы» появился шанс. Появилась информация, что бородач засел в Аки-Юрте, ингушском селе рядом с чеченской границей, вместе с четырьмя другими боевиками. Самое время было нанести им визит. Дом собирались штурмовать две штурмовых группы, с парадного входа и заднего двора. Место было оцеплено, жители близлежащих домов эвакуированы. Гражданских в доме не ожидалось. Можно было войти громко. Группы ждали своего часа, укрывшись за бронемашинами, где-то поодаль, за оцеплением, на дом были нацелены объективы камер. Телевизионщики, как же без них... В наушнике Тимура раздался голос, поскрипывавший от помех. - Первый – Вышке-1. Это был позывной Тимура на время операций. Глаз, не отрывая пальца от спускового крючка своей ОЦ-03, левой рукой дотянулся до радиостанции, нажал кнопку: - Вышка-1, на приёме. - Доложить обстановку, приём. - В моём секторе никого не наблюдаю, окна завешены, приём. - Принял, конец связи. Минуты, данные боевикам на сдачу, истекали. Время тянулось медленно. - Внимание всем группам, приготовиться к штурму, – прозвучало по рации. Командиры групп подтвердили услышанное, Глаз отметился последним: - Вышка-1, принял. В доме до сих пор никакого движения. Готовят оружие? Взрывчатку? Ждут подходящего момента? Медлить больше не было смысла. Через минуту после приказа о подготовке к штурму рация опять нарушила тишину: - Всем группам – работаем! Штурмовые группы пошли вперёд. Каждая была выстроена в шеренгу, и таким боевым порядком следовала за своим первым бойцом – щитовиком, нёсшим перед собой 20-килограммовый щит, закрывавший бойца с ног до головы и защищавший его и группу от огня противника. Остальные прикрывали все возможные направления, откуда мог вестись огонь, одновременно двигаясь к точке – все плавные, выверенные движения были результатом многодневных тренировок. Каждая группа двигалась, вела себя как единый организм. Глаз следил за продвижением своих товарищей с крыши соседнего дома, высматривая террористов, которые в любой момент кинуть гранату из окна или появиться с автоматом в дверном проёме. Но всё было тихо. Ни в окнах, ни за дверью никого не было видно. Любой солдат, побывавший в боевых действиях, скажет, что самую сильную тревогу на войне больше вызывает не страх, не растерянность, а чувство неопределённости, ожидания. Когда вокруг свистят пули, рвутся мины, противник наступает – это как-то понятнее, у тебя есть приказ и его надо выполнить, твой мозг занят именно этим, а к внешним раздражителям со временем привыкаешь. Когда же вокруг всё тихо и не ясно, вдалеке ли противник или уже крадётся в ночи, чтобы перерезать тебе глотку – вот тогда-то подступает тревога… Тимур не боялся – в аду осетинской войны он уже побывал и вернулся назад, о чём напоминал шрам, пересекавший его правую бровь и веко.Но это гнетущее чувство всё же навевало некоторую тревогу. Не за себя – за людей, с которыми он бок о бок прошёл не один год тренировок, опасных штурмов квартир, боёв в лесах и горах Чечни и Дагестана, словом, людей, которым он доверил бы свою жизнь. И усиливало это чувство то, что он, лёжа вдали от того пекла, в которое может превратиться рутинная операция, может и не смочь прийти на помощь тогда, когда будет нужно. Первая группа подошла к закрытой двери и уже, под прикрытием щита, прикрепляла заряд на её ручку. Бойцы сзади так же готовились входить через окно. По команде обе группы кинут светошумовые гранаты и войдут в дом, не оставляя шансов на сопротивление никому из тех, кто в нём засел. Вдруг рация зашипела снова: - Граната! - Граната, сели! Террористы сыграли на опережение – с заднего двора раздался взрыв осколочной гранаты. Началось… - Первая группа, готовим гранаты, вход, вход! - Принял, подрыв! Всего одно нажатие на кнопку пульта – и от входной двери остались одни щепки. Из клуб дыма в «тяжёлых» полетела ещё одна граната. Бойцы сразу отошли и сели за щитом. Взрыв Ф-1 поднял комья земли перед колонной спецназовцев, в щит ударила очередь пуль от выставившего автомат в дверной проём террориста. Стреляя вслепую, он сидел там, где был недосягаем для автоматного огня, но заставить его поубавить пыл было можно. - Глаз, работай по проёму, второй сектор! - Принял! – ответил Тимур и начал посылать пули, одну за другой, чётко в боковую стенку проёма, где спрятался стрелявший. Бойцы получили передышку – пока Глаз и бойцы колонны подавляющим огнём заставили террориста укрыться, один из «альфовцев» броском послал светошумовую гранату в открытую дверь. В это время сзади другой снайпер так же работал по окнам, дав возможность бойцам второй группы оглушить засевших там бандитов. Хлопок «Зари-М» в глубине дома послужил сигналом для входа спецназовцев внутрь. В тесноте крыльца колонна со щитом как нельзя лучше проявляла себя, огнём автоматов прокладывая себе путь к жилым помещениям. С заднего двора бойцы уже впрыгивали в разбитые окна. Вдруг занавеска одного из окон открылась, и в нём встала девушка. На вид ей было лет 25, она явно была местной – смуглое лицо, полное слёз, чёрные волосы, такое же черноё платье, платок на голове. Через прицел Тимур увидел руку с пистолетом, дуло которого упёрлось жертве в висок. - Первый, у нас заложники! Повторяю, у нас гражданские в доме! Женщина и ребёнок, приём! – раздался крик командира группы в рации. - Первый, это Вышка-2, держу цель в окне, четвёртый сектор, как поняли? – доложил обстановку снайпер, державший под прицелом окна с задней стороны дома. - Принял! Вышка-1, это Первый, что видишь? - Цель в окне, частично перекрыта, прикрывается заложницей, приём! Дело дрянь… Девушку, как живой щит, пригнали к окну, чтобы снайпер увидел и передал в штаб. Да и сюжет хороший для новостей получится – смерть женщины в прямом эфире. А второй бородач держит ребёнка где-нибудь в углу. Убить одного – второй тут же спустит курок. Надо всё рассчитать и сработать одновременно… но как? Террориста в окне можно было ликвидировать, но выстрел будет сложным – в руку слишком опасно, да и промахнуться легче, а голову свою бандит держит спрятанной за заложницей… хотя, если поймать момент… - Первый всем позывным, прекратить огонь! Ждать переговорщика! Чего?! Решение было здесь и сейчас, какого чёрта они должны ждать? Или они боятся, что смерть террориста увидит по телевизору весь мир? Так это же хорошо! Может, тогда у некоторых скотов и мысли не возникнет брать в заложники детей и женщин… - Всем Вышкам, перейти на частоту 3, – это был командир первой группы.Частота 3 была резервной и в штабе в реальном времени не прослушивалась, хотя запись переговоров велась на всех частотах. Потом эти записи можно было приложить к расследованию, случись чего… но сейчас было не до этого. - Вышка-1, принял, – сказал Тимур и переключил рацию на нужную частоту. - Вышка-2, принято. Прошла пара секунд. В окне промелькнула голова террориста – и тут же исчезла за плачущей девушкой. Сейчас был бы отличный шанс… но Тимур воздержался. Приказа стрелять не было. - Глаз, Скат, – командир группы назвал позывные Тимура и второго снайпера, – расклад такой. У нас тут «бабах» держит ребёнка лет восьми в гостиной, в той же комнате ещё один с женщиной, у окна стоит. Убьём одного – ляжет тот, что у второго. Кроме них, ребят ещё пара уродов на прицеле держат. Одного и того, кто с ребёнком, мы снимем, но тех, что у окон, исполнять придётся вам. Если будем ждать – потеряем обоих заложников. Тимур быстро понял, перед каким выбором он встал. Выстрел – и он вполне может вылететь из «Альфы» или даже сесть за неисполнение приказа. Откажется – и две жизни, одна из которых ещё совсем юная, могут быть перечёркнуты. - Скат, принял. Я в деле. - Глаз, как понял? О том, что работа предполагала сложные моральные выборы, Глаз знал с самого начала. Но о том, что выбирать придётся между спасением людей и прихотями штатских, Тимур тогда ещё не догадывался. А выбор был вполне серьёзный… - Глаз? А, впрочем, к чёрту. Что потом, всю жизнь спорить с совестью? Честь потерять намного хуже, чем рабочее место. - Глаз, принял. Я готов. - Добро! Глаз, работаем по твоему выстрелу. Я рассчитываю на вас, парни. Глаз успокоил дыхание, снял большим пальцем предохранитель. Секунды, тянувшиеся предательски медленно, казались минутами, цель всё не появлялась в прицеле. Глаз дышал, как его учили на курсах по стрельбе – 3 секунды на вдох, ещё на три секунды задержать дыхание, 6 секунд на выдох. Мускулы расслабляются, сердце замедляет ход, глаза фокусируются на одной точке. Вот он! Лицо, заросшее чёрной, уже тронутой сединой растительностью выглянуло из-под плеча заложницы. Сейчас или никогда. Тимур задержал дыхание, подождал интервала между стуками сердца. Плавно нажал на спуск, приклад двинулся назад, толкая снайпера в плечо. Пуля вырвалась из дула, как зверь из только что открывшейся клетки, и теперь стремилась к своей цели со скоростью, превышавшей 600 метров в секунду. Террорист по ту сторону прицела не ожидал такого поворота событий – видимо, успокоенный обещаниями из штаба, он потерял бдительность, дал себя обмануть и теперь расплачивался самой дорогой ценой за свою ошибку. Пуля пробила стекло и вошла в мозг бородача, как нож в масло. Разбитое окно обагрили кровь и мозги террориста, женщина сразу упала на пол от неожиданности. Вслед за выстрелом Глаза раздалось ещё несколько – одиночный со двора сзади и несколько очередей в доме. Секунда тишины – и слова командира группы обозначили конец схватки: - Первый, это Группа-1. Цели уничтожены, гражданские в безопасности. Как поняли, приём? - Группы, контроль своих, выходите! Какого хера вы натворили?! Вам был дан чёткий приказ, а вы всё прое… Тимур вырвал наушник из уха, выпустил винтовку из рук, провёл ладонью по лицу, отдышался. Всё закончилось. Настала пора возвращаться на дебрифинг. И, несмотря на то, что последствия обещали быть суровыми, Тимур Глазков, лейтенант ЦСН ФСБ, был полон уверенности, что в этот день он всё сделал правильно. * В биографии Глаза указано, что перед этим Тимур пошёл в кадетский корпус, но если он был воодушевлён Бесланом, то отучиться там ребёнком он бы никак не успел. Пришлось пойти на небольшой отход от канона. ** Автор не считает Грузию врагом Российской Федерации, в тексте выражены реалии конфликта 2008 года.