***
— Почему ты столь мрачна и задумчива, мой дорогой друг? — ворвался в мысли Валтор. — Мои мысли занимает лишь план Прародительниц, — улыбнулась Гриффин. Годы, проведённые в непосредственной близостью со тьмой, научили ее хорошо скрывать эмоции и мысли. Страх — лучший учитель. — Тоже не можешь дождаться момента, когда он осуществится? Ведьма улыбнулась, однако на душе у нее скребли кошки. — Не терпится. — Ты всегда была чрезвычайно нетерпелива, Гриффин, — засмеялся Валтор. В его глазах отразился отблеск безумия, который не раз Гриффин замечала и в глазах трех Древних ведьм. И тогда она внезапно все осознала. Боже, да она связалась с безумцами! С самыми настоящими безумцами! Сначала они разрушат Домино, потом уничтожат все Измерение, но новое создать не смогут. Невозможно построить счастье на чужом несчастье… Они не смогут создать новое Измерение из пепла. И тогда они останутся одни. Одни во всем мире, бессмертные благодаря силе и невозможно одинокие… Вот, о чем говорила Фарагонда. Они слушали ее, но не слышали. Когда-то блестящий ум Валтора заволокла пелена безумия. Сумасшедшие. Гриффин не хотела разделить их судьбу. Пора прекратить этот фарс. Только вот… что она может сделать? Одна против древней силы трех Потомственных ведьм и Темного Огня Валтора. Было ужасно осознавать собственную беспомощность. — Гриффин, ты же не такая, — взгляд феи был пронзителен и серьезен. — Зачем тебе власть над миром? — Тебе не понять, — ведьма насмешливо хмыкнула. — Ты не способна понять, как мыслят ведьмы. Фарагонда открыла было рот, чтобы возразить, но в глубине ее глаз что-то мелькнуло, похожее на… Застарелую боль? И она покорно кивнула. — Наверное, ты права, — еле выдавила из себя фея и откинулась на стену своей камеры. — Но знай: если наступит день, когда ты увидишь безумие в силе и величии, я не откажу в помощи. — Ты смешна, — отчеканила ведьма, отлипая от стены рядом с камерой феи. — Пленница предлагает мне помощь, — она рассмеялась. — Если она здесь и нужна кому-то, то только тебе. — А ты ведь влюблена, — с грустью констатировала фея. — Я?! Да как ты смеешь?! Но Фарагонда не ответила. Она лишь тяжело вздохнула и перебралась в дальний угол своей тюрьмы. «Фарагонда… Вот мой ключ к спасению. Или моя погибель. Что ж, и то, и то лучше, чем вечное одиночество…»***
Она сбегала под покровом тьмы. Пара фолиантов, одежда, что на ней, и гордость — вся поклажа. Она долго решалась, долго обдумывала детали. Но отступать — не в ее правилах. Ведьма должна быть решительна всегда, а Гриффин в первую очередь всегда была ведьмой. Укрытие исчезло, оставленное далеко позади. Гриффин ненавидела сантименты и прощания. Решил бросить прошлое, так делай это без всяких соплей. Было невыносимо тоскливо осознавать, что проснувшись и не увидев её, Валтор тут же все поймёт. Он, несомненно, знал о чувствах Гриффин к нему. Знал и бессовестно этим пользовался. Однако, несмотря ни на что, ведьме было жаль оставлять его, очень жаль. Но решение принято. Стоило только Валтору уснуть, как она уже рысью пробиралась к выходу. Прошлое оставлено позади без шанса на восстановление. Сердце разрывалось от тоскливой грусти, но в то же время впервые она была по-настоящему счастлива. И вот она бежала, вдыхая свежий ночной воздух, и чувствовала себя свободной, как никогда. Хвойные деревья мелькали мимо, а она могла лишь вдыхать полной грудью их головокружительный аромат. Она смогла. Она прошла через барьер, через портал между планетами. Перешагнула этот невидимый порог и теперь пути назад нет. Впрочем, она и не хотела возвращаться. Жизнь в постоянном страхе под угрозой уничтожения даже не от врагов, а от соратников… Она привыкла рассчитывать лишь на себя, но получать удар в спину всегда больно и обидно. Ведьма добралась до своей цели. Стоя у одной из башен Алфеи, Гриффин размышляла о том, куда ей податься до утра. Ведь не станет же она врываться посреди ночи в школу для фей, в самом деле? Однако, проблема ее разрешилась сама собой — в кабинете директрисы горел свет. Ведьма пробралась к воротам, и они открылись сами собой. Гриффин переступила порог Алфеи, оказавшись во внутреннем дворе школы. Перешагнула и остановилась. Капюшон плаща скрывал лихорадочно блестящие глаза. Сердце выстукивало какой-то бешеный ритм. Что она делает? Три светлые вспышки, и перед тёмной фигурой образовались трое когда-то её заклятых, непримиримых врагов. Кузнец Хаген уверенно держал двуручный меч в руках и смотрелся весьма угрожающе. Честно говоря, сложно не чувствовать содрогание при взгляде на огромную мускулистую фигуру, похожую своими габаритами на медвежью, не выпускающую из рук клинок, который и поднять-то не каждому под силу. Вся поза Саладина так и кричала: попробуй напасть, и тогда неизвестно еще, кто из нас окажется погребен заживо. Посох мага, выставленный вперед и в любую секунду готовый сбросить заклинание, мерцал в темноте еле видимым фиолетовым сиянием. В центре стояла она. Её персональная головная боль на протяжении стольких лет. Единственная, кто способен ей помочь. Поза Фарагонды не была угрожающей, даже её глаза не излучали враждебности. Но сила чувствовалась на интуитивном уровне. Она была похожа на журчание горной реки — чистая и прекрасная сила, способная утопить или сбросить с вершины. Гриффин незаметно содрогнулась. — Кто ты и что тебе нужно? — заговорил Саладин. Ведьма глубоко вздохнула, решаясь. И откинула капюшон. Маг отпрянул. — Ты?! Как ты посмела прийти сюда, как обошла барьеры? — Мне не пришлось их обходить, — тонко улыбнулась ведьма. — Я прошла сквозь них. — Это невозможно, — рыкнул Хаген и сталь меча угрожающе сверкнула в лунном свете. — Где же твой верный напарник? Нападет из-за спины? — Надеюсь, что нет. Это было бы слишком опрометчиво и глупо с его стороны, — Гриффин старалась казаться спокойной, но руки под плащом были сжаты в кулаки, чтобы остановить нервную дрожь. — Ты одна, — констатировала Фарагонда. — Верно. — Почему? — Я нашла безумие в силе, — медленно проговорила ведьма, словно пробуя слова на вкус, и сглотнула вязкий ком в горле. — Что ты несёшь, подлая чернокнижница? — спросил кузнец, враждебно разглядывая темную фигуру неприятельницы. — Опусти свой меч, Хаген, — проговорила Фарагонда спустя несколько мгновений. Она глубоко вздохнула. — И ты, Саладин, убери посох. — Что, черт тебя дери, происходит? — выругался Хаген, но меч тем не менее опустил. Не с первого раза, но опустил. Фарагонда, не говоря ни слова, подошла вплотную к ведьме и заглянула ей в глаза. — Что произошло? — тихо спросила она. — Прародительницы… — несмотря на весь свой гонор, Гриффин покорно отвечала. — Как не прискорбно мне это признавать, но ты была права. Черт, мысль о том, что меня обставила фея, противна, но против правды не попрешь… Ведьмы больше не хотят получить господство над Вселенной. Они хотят большего. Как ты и говорила, начало конца наступило. — Неужели они действительно хотят уничтожить Измерение? — Да. Фарагонда вздрогнула. В её ясных глазах мелькнуло мрачное понимание того, что все самые худшие подозрения нашли своё подтверждение. Хаген грязно выругался. Саладин, не мигая, смотрел на ведьму. — Не знаю, Фарагонда, почему ты её до сих пор слушаешь… — проговорил маг. — Слепому понятно, что всё это очередной обман. — Значит, мой дорогой друг, я ещё не слепа, что не может не радовать, — как-то грустно улыбнулась Фарагонда. — Фарагонда, однажды ты пообещала мне, что не откажешь в помощи, — снова привлекла к себе внимание Гриффин. Она словно и не слушала сомнения Саладина, лишь продолжала как будто срывающимся голосом: — Я пришла, забыв о гордости. Можете убить меня, мне все равно. Я не стану защищаться. — Кто бы сомневался, — саркастично хмыкнул Хаген. — Лучше тебя убьем мы, чем найдут Прародительницы. Фарагонда смотрела спокойно и внимательно. Какое-то время в ночи висела тишина. А потом директриса Алфеи сказала: — Я тебе верю.