Не счастье в бабках

— Серьёзно? — Мирон иронично вскинул бровь. — Снова будешь тыкать в меня пистолетом? Да ещё, к тому же, незаряженным? Слава оскалился, обнажая покрытые кровавыми разводами зубы. — Будто бы тебя это задевает, — Карелин закашлялся и сплюнул на асфальт сгусток крови. — Пусти к себе под крылышко, Мирон. Я слышал, тебе импонируют брошенные и убогие. Не обижайся, золото, — поспешил добавить Слава, подмигивая Глебу. — Ты убил Томми, — процедил Глеб, стискивая ладони в кулаки. Слава напоминал ему крысу, мокрую гадкую серую крысу, которая болталась в сточных водах и вылезла вонять на свет божий. — Радуйся, что ты уйдёшь отсюда живым. — Нет, — Слава потряс указательным пальцем, усмехаясь. — Поправочка — это вы убили Томми. Своим глупым и бессмысленным бегством вынудили бедного толстячка пожертвовать собой. И!.. — он чуть повысил голос, заметив, что Глеб был готов вылить на него свою закипающую злобу. — Он сделал то, счёл нужным ради вас, идиотов. А я всего лишь выполнял приказ. — И какой же приказ ты выполнял? — Мирон всем своим видом показывал, что продолжение разговора ему не интересно. — Убить его, — Слава кивнул в сторону Глеба. — Я не знаю, как именно она это делала, но она будто бы чувствовала все твои привязанности. И она прознала про этот нежный цветочек, а после приказала убить его. Но, — о чудо! — он выжил после того раза. И мне было велено убрать его. Но я не хотел этого делать, не хотел забирать твою жизнь. И там, в лесу, я знал, что ты был под тем кустом, — Глеб сглотнул, гордо вскидывая подбородок, — но я сохранил тебе жизнь. Мне пришлось убить святошу, потому что я не мог вернуться к ней ни с чем, потому что знал, что не смогу выполнить этот приказ. Я убил его, потому что он был готов умереть. Он хотел умереть, спасая вас. Я видел эту благодарность в его глазах, когда я досчитал до одного. Вся его жизнь пошла против Бога, в которого он так рьяно верил. Его разъедали вина и жажда заработать прощение. И он получил его, сделав то, что сделал. — Мне что, спасибо тебе сказать? — прошипел Мирон. — Нет, — Слава снова выдавил лыбу. — Я уже давно не жду ни от кого благодарности. Ну так что, переночевать пустишь? — Да, но раны свои будешь зализывать сам, — после некоторого колебания выдал Мирон. — За Даню спасибо, — буркнул он, придерживая ему дверь. Глеб совсем поник. Он словно разодрал заживающую болячку, и рана снова сочилась кровью. Томми был вторым человеком, которого он потерял. Вторым другом, который умер. Но больше всего его добивала мысль о том, что Карелин был прав. Томми жутко не повезло, что Мирон появился в его жизни, и он сам решил покинуть её, спасая Мирона. Как бы больно не было это признавать, но Мирон сгубил его, и это был факт. — Ну, и чего у вас такие кислые лица? — бодро выдал Слава, оказываясь на пороге. Шесть пар ненавидящих глаз уставились на его заляпанное кровью лицо. Даня же смотрел на него почти равнодушно, если бы румянец на щеках не выдавал его с головой. Парень был рад, что Слава выжил. — Говно собачье! — выругался Марк, швыряя на стол вилку. — Мирон, я, конечно, могу понять твою тягу всех спасать. Сначала мы приютили этого, — он махнул в сторону Ти, который открывал для себя русскую кухню в виде холодца, — хуй с ним, он хотя бы забавный. Но вот то, зачем ты притащил этого предателя сюда, я не понимаю вообще. — Как гостеприимно, — фыркнул Слава. — Я спас ваши задницы, включая эту сладкую попку, — он указал на Даню, — и, думаю, заслужил этим хотя бы частичное прощение. — Ты убил Томми, — тихо проговорил Дима. — О господи! — Слава уже начал закипать. — Да сдался вам этот пухлый святоша. Одним голодным ртом меньше, одним больше. Какая вообще разница? — Не будем об этом! — рявкнул Мирон. — Я лично тебя пристрелю, если ты хоть дёрнешься. — Есть, сэр, — Слава отсалютовал и удалился в ванную. Если бы каждый из них знал, как погано было у Мирона на душе, то пустил бы себе пулю в горло, лишь бы не чувствовать проедающую грудь тоску и вину. Вина, горько-кислая, с привкусом гнили, растекалась по лёгким, придавая каждому вдоху болезненную судорогу. Фёдоров же терпел все нападки, все косые взгляды, потому что каждый из его парней имел право так смотреть. — Я на дежурство, — вздохнул Дима. Он взял свой рюкзак и ушёл, тихо закрыв дверь. Даня пару раз глубоко вздохнул, пытаясь побороть любопытство и страх перед тем, кто был сейчас в ванне. Парни сохраняли молчание. Молча доели, убрали со стола и расселись перед телеком. Мирон держался чуть поодаль. Совесть не позволяла ему смотреть парням в глаза. Кроме Глеба, который каждую минуту преданно оборачивался к нему и заглядывал прямо в душу. Даня не мог усидеть на месте. В конце концов он встал и направился в ванную. — Dan, — окликнул его Порчи. — Nāo (порт. Не надо). — Tenho de (порт. Я должен), — грустно отозвался тот, пожимая плечами. Слава стоял перед зеркалом и тщетно пытался вытащить пулю из плеча. На белых шкафчиках были кровавые следы пальцев — Карелин очень долго искал пинцет. — Тебе бы врача, — ляпнул Даня, закрывая за собой дверь. — Единственный врач, на помощь которого я мог рассчитывать, полчаса назад умотал на дежурство, — Слава прикусил губу и болезненно поморщился, снова запуская пинцет в рану. — Чёрт, давай я попробую, — Даня взял в руки пинцет и вздохнул. Он не раз видел, как Дима вытаскивал из кого-то пулю. Но у него рука была набита на это дело, а у Дани ладони дрожали. — Глубже, — прорычал Слава, хватаясь за бортик раковины. Так больно ему не было с тех пор, как Мирон воткнул ему нож в спину. В прямом смысле. Но Слава признавал, что получил за дело, а потому не припомнил это Мирону. — Чёрт, — Карелин резко выдохнул. Перед глазами заплясали чёрные точки, а плечо словно вспыхнуло адским огнём. — Есть! — радостно охнул Даня, вытаскивая пулю. Слава был белее простыни и находился на грани обморока. Даня намочил марлю холодной водой и приложил её ко лбу Карелина. Тот усмехнулся, благодарно кивая и прикрывая глаза. — Я убил твоего друга, а ты мне помогаешь, — просипел он, пытаясь поймать взгляд парня. — Нет желания воткнуть ме эту штучку в глаз? — он указал на иглу в руках Дани — тот собирался зашить рану. — Ты спас жизнь мне, — Даня встряхнул головой. — Это снимает с тебя все грехи. — Жаль, что только ты так думаешь, — Слава поймал руку парня и потянул его на себя. — Боишься меня? Даня сглотнул, устремляя взгляд прямо в серые глаза напротив. И хотя его сердце билось, как сумасшедшее, он не боялся. Наоборот, сейчас он чувствовал, что ему ничего не грозит. — Нет, — твёрдо сказал он, высвобождая руку из захвата, но взгляд не отвёл. — Спасибо. — Парень, — Слава разжал пальцы, как бы виновато поглаживая нежную кожу запястья, отчего тот вздрогнул. — За такое не благодарят. — А что обычно делают? — наивно спросил пацан, забавно хмурясь. Слава коварно усмехнулся, чуть раздвигая ноги. — Расслабься, — он прыснул, замечая, что Даня залился краской и уже набрал в грудь воздуха, чтобы разразиться тирадой. — Шучу. Или нет? — он поиграл бровями, чуть наклоняясь вперёд. — Пошёл бы ты, — фыркает Даня, вылетая из ванной. Прямо в коридоре он натыкается на Мирона, который грозно глядел на парня сверху вниз, скрестив руки на груди. — Тоже будешь меня жизни учить? — буркнул пацан, намереваясь проскользнуть мимо Фёдорова, но тот ловко схватил его за загривок и зашептал в самое ухо: — Это гадюка, Дань, которая не ищет ничего, кроме собственной выгоды. Его не заботит ничто и никто, так что будь благоразумен, не надо подпускать его слишком близко к себе. Поверь мне, я знаю, что говорю. — Всё нормально, не парься, Мирон, — Даня вздохнул и вернулся к остальным, падая на диван рядом с Глебом. Фёдоров осторожно, словно там находился дикий зверь, заглянул в ванную. Слава ревностно оглядывал раненое плечо, чуть дёргая ногой. — Надеюсь, тебе больно, — беззлобно выдал Мирон, обозначая своё присутствие. — Не больнее твоего ножа в спину, — съязвил Слава, поднимаясь на ноги, и принялся вытирать кровавые разводы на шкафчиках мокрой марлей. Фёдоров поджал губы, замечая безобразный рубец под правой лопаткой парня. Он всерьёз думал, что убил его, пока они не встретились в отеле Ладо. — Я не собираюсь извиняться, — Мирон сам не поверил себе. В последнее время он находится в состоянии полнейшего душевного раздрая и хотел искупить вину буквально перед всеми, перед кем был хоть как-то виноват. — Тебя никто и не просит, — Слава вздохнул, швыряя марлю в мусорное ведро. — Я тебя попрошу только об одном. Это будет не так сложно. Принеси пожрать, а?