***
В новом видео Мидория уже не сдерживал накопившуюся злобу по отношению к ликвидаторам и защищающих их героям. Он не стеснялся в выражениях, назвав их убийцами и рассказав о нескольких смертях на митинге. Два парня, что просто вышли на улицу отстоять свое мнение, погибли в том месиве, устроенном с одобрения властей. Изуку призывал людей устраивать бойкот, перекрывать движение в городе и, конечно же, выходить на улицы дальше. Уставший после митинга, изнуренный после лечения, Изуку долго еще не мог уснуть, обновляя списки задержанных и пострадавших. Пять человек в критическом состоянии, сотни раненых. И всего этого можно было избежать, если бы к ним отнеслись всерьез. Но нет. Мир таков, что подобного рода вопросы не решаются без волнения масс. Да и это не является гарантом успеха. У них одни только предположения и слепая вера в лучшее, когда как у власти практически все. И поэтому Мидорию стали одолевать сомнения. Вот бы увидеть, что там в будущем, чтобы унять бесконечные переживания, чтобы уверенно противостоять страхам и сомнениям. Но у него был всего лишь день настоящий, который ничего не изменил. И день завтрашний, который тоже может ни на что не повлиять. А за ним еще и еще дни, недели, может, месяцы — и все без толку. И угасающая с каждым разом надежда, и тающая на глазах поддержка, а под конец одиночество и поражение. Изуку выключил ноутбук, даже не проверив, как обычно, просмотры на новом ролике, и уставился в пустоту. Сил противостоять безысходности не осталось. Он так и сидел, сотрясаясь в безмолвном плаче, пока усталость не взяла над ним верх.***
Город встал. Люди бросали машины, купируя дороги, а затем присоединились к демонстрантам, что сбивались сначала в небольшие группки по несколько человек и потом объединялись в шеренгу на узких улочках, чтобы затем слиться в одну большую процессию из тысяч людей. Воодушевленный массовостью, превышающей масштаб вчерашнего митинга, Изуку решил часть пути пройтись внизу со всеми. Толпа мигом поглотила его и подчинила общему строю. Сердце рвалось из груди, когда он со всеми выкрикивал лозунги. Чувство бесконечной свободы и любви пронизывало каждую клеточку тела: казалось, что с этими людьми они способны совершить невозможное. Когда они приближались к центру, Изуку протиснулся сквозь толпу к проему между домами. Теперь можно. Он активировал Один За Всех и оттолкнулся от земли, воспарив. Крыши домов остались далеко внизу, а люди слились в единый поток, словно текущая по артериям города кровь. На зданиях притаились герои, которые внимательно следили за ситуацией, а когда заметили Изуку, то ринулись к нему. — На крышах герои. И много, — сообщил своим Мидория. — За мной погоня, попробую оторваться. — Веди их на запад, обеспечим им теплый прием, — ответила Рика. После вчерашнего к ней вернулся боевой настрой. — Принято. Часть героев по пути откололась, не поспевая за Мидорией, а оставшиеся шестеро явно намеревались сразиться, поэтому и приказывали ему остановиться. На что Изуку предлагал им для начала догнать его, после чего еще немного ускорялся. — Я приближаюсь. — Вижу. Изуку приземлился на крышу и добежал до другого края, развернулся и принял боевую стойку. Герои купились и тоже остановились. После чего последовал обстрел. Вся преследовавшая его группа исчезла. К нему вышла Рика и подобрала сферы, после чего закинула их себе в поясную сумку к другим таким же. — Не опасно вот так их хранить? — Мидория кивнул на сумку. Рика одарила его непонимающим взглядом. — Не боишься, что они вырвутся на свободу? — А, ты об этом, — хохотнула она. — Мы с Рё провели эксперименты, так что уж об этом переживать не стоит. Рика махнула рукой и ушла к своей группе. Изуку поспешил обратно. Нервы сдавали. Мидории приходилось постоянно оглядываться, чтобы невзначай его не окружили. Но здесь, далеко от центра, ему не встретилось ни одного героя. А может, стоило взять пистолет у Рики? Эта мысль заставила его остановиться и задуматься. Пока отряд Рики настигнет центра, зачистив один сектор, пройдет уйма драгоценного времени. Да и сражаться с героями тоже не вариант. Но он должен хотя бы показаться в центре, чтобы люди знали, что он их не бросил. Что же делать? Он решил вернуться. Уже развернулся, чтобы прыгнуть, как на соседней крыше увидел Тодороки. И ноги будто одеревенели. — Изуку, давай поговорим. — Шото вскинул руки вверх и сделал пару неуверенных шагов навстречу. — Я не буду пытаться тебя задержать, просто хочу, чтобы ты знал кое-что. Если бы Мидория мог уйти. Вина сковала все его тело, не давая даже вздохнуть. Голову атаковали мысли: а что, если с Кац-чаном что-то случилось? Он же попал в реанимацию, а вдруг ему резко стало хуже? Или он умер? Он сглотнул, не открывая взгляда от Тодороки. — Что? Что я должен знать? — Шото тянул с ответом, доводя Изуку до исступления. — Не тяни! — Тога совсем обезумела и пыталась покончить с собой. Ее держат в смирительной рубашке и колют чем-то тяжелым. На лице Изуку невольно возникла улыбка. Значит, Кацуки жив. — Ты понимаешь, к чему я веду? — Еще два шага. Теперь их разделял небольшой промежуток между домами. — Изуку, ты не можешь контролировать это. И боюсь, бой с Бакуго прямое тому доказательство. — Я знаю. Они смотрели друг на друга молча, подмечая изменения с прошлой встречи. У Тодороки появились синяки под глазами и пряди вперемешку, только теперь он не тянулся лихорадочно отделять их в нужную сторону, а просто игнорировал. Ни в геройском костюме, ни даже в школьной форме. Такой обычный и очень уставший. В голове нашлось столько слов, но все они казались лишними. — Они проникли в кафе! — прокричал Хэй. — Около пяти, нет, шести героев. Сука! Как они смогли?! — Изуку, послушай, я хотел бы… От шока у Мидории округлились глаза. — Прости, мне нужно бежать, — промямлил он, перебив Шото. Мидория рванул изо всех сил к хакеру и уже через несколько минут оказался на другом конце города у двери кафе.***
Внутри его ждал кромешный ад. Стены менялись и исчезали, образовывая хаотичный лабиринт то из металлических прутьев, то из шипастых лиан. Иногда это были кирпич, стекло, огненные столбы и усеянные арбалетами стены. Пол тоже менялся так быстро, что кружилась голова. Изуку осматривался в поисках двери, которая бы привела его к хакеру, но ничего похожего не нашел. — Хэй, я пришел помочь! — крикнул он, не рискнув пока заходить в смертельный лабиринт. Ответом послужила тишина. От мелькающих стен закрутило живот. Назад дороги нет. Он шагнул на плитку с зеленой мягкой травой. Она слегка засветилась, перед тем как отрастить острые шипы. Изуку успел перейти на другую, которая стала бетонной, как вдруг в него полетели стрелы. Кое-как увернувшись, Мидория шагнул вперед, пока впереди находился паркетный настил. Но стоило ему наступить на него, как пол провалился, превратившись в лазурную жидкость. Нога по колено ушла под воду. Нервно оглядываясь в поисках места, куда стоило бы двинуться, Изуку понял, что его со всех сторон окружили стены. Ударив по одной причудой, он сделал выемку, за которую зацепился и вылез, успев прежде, чем водная поверхность окаменела. Стена, едва заметно мигнув, исчезла, а вместо нее на полу оказалась раскаленная лава. Только благодаря причуде он сумел избежать смерти. Взглянув назад, Мидория с ужасом осознал, как ничтожно мало продвинулся вперед. Причуда старика оказалась куда опаснее, чем Изуку мог вообразить. Стоило ли в таком случае вообще лезть, если герои наверняка не смогли далеко зайти? Хозяин кафе наверняка мог сделать этот лабиринт бесконечным или вообще закольцевать. Но тогда бы он не видел входную дверь. И все же с такими ловушками герои вряд ли смогут до них добраться. Скорее погибнут от очередной смены декорации. А может быть, вернуться? Пока Изуку думал, пространство вокруг успело поменяться три раза и под ним снова оказалась вода и стены вокруг. Теперь он понял, почему герои, несмотря на все сложности, продвинулись далеко вперед. Как бы причуда старика ни выглядела устрашающе, безграничной она от этого не становилась. Теперь Мидория знал предел чужих возможностей и мог пройти дальше. Вскоре дверь скрылась за мерцающими стенами, а тошнота только усилилась. Глаза жгло, словно Изуку весь день просидел за компьютером. Царапины от колючего кустарника чесались и кровоточили, он надеялся, что растение не ядовито. Время шло медленно, если вообще двигалось в этом бесконечном кошмаре. Он не знал, как далеко продвинулся и продвинулся ли вообще, но боялся лишний раз об этом задумываться, чтобы не сбиться с очередной комбинации ходов. Ковер — шаг вперед, каменная стена — схватился за выступ, пока внизу полыхало пламя, еще шаг — и сразу же влево, прямо перед тем как пол превратился в бездонную яму. И когда металлическая ограда, за которую только что схватился Изуку, исчезла, он повалился на пол. Неужели сбился? Нет, у него оставалось еще три секунды, чтобы перебраться на дерево. Потирая ушибленное место, он кое-как поднялся. Голова кружилась, поэтому Мидория не сразу осознал, что лабиринт исчез, а он стоял посреди бетонной комнаты один. Его бросило в озноб. Помещение без ремонта — он знал, что это значит, но боялся признать. Впереди дверной проем, Изуку кинулся туда, готовясь к сражению. Сколько их там? Пять? Да хоть сотня — он готов сразиться со всеми разом. В другой комнате его ждала душераздирающая картина: раненый старик с трудом поддерживал две зеркальные комнаты, а герои пытались проломиться в ту, где содержался скованный в специальные противопричудные оковы Ацухиро Сако. В другой комнате, словно загнанный в клетку зверь, сидел в углу Хэй, согнувшись пополам, и лепетал что-то понятное только ему одному. Герои, чертовы герои. Почему они — защитники людей — атаковали тех, кому были обязаны полученным вниманием и поддержкой. Неужели все это фарс? Игра в правосудие, а на деле боевая единица против неугодных власти. Разговаривать с ними? Пытаться разрешить ситуацию мирно? Нет. Время разговоров прошло. Если они понимают только силу, то он готов говорить на одном с ними языке. Злость клокотала внутри, когда он атаковал ближайшего героя. Остальные, увидев Мидорию, присоединились к бою, набросившись на него всем скопом. Они сражались слаженно, не мешая друг другу своими причудами, а значит, явно долгое время работали вместе. Впрочем, Изуку вспомнил их. Двое из группы находились в топе где-то на тридцатом месте, еще один на пятьдесят каком-то, когда как остальные выступали в роли поддержки и в списке болтались на последних местах. Они бились с Мидорей яростно, не сдерживаясь, поэтому скоро к царапинам прибавились ожоги от кислоты и болезненные укусы каких-то насекомых. Его постоянно пытались окружить каменными стенами, поэтому приходилось задерживаться, чтобы разбить их. Тогда-то у героев появлялось время нанести очередной удар, чем еще больше выводили Изуку из себя. Боль только подстегивала использовать больше причуды, и Мидория решил пойти в наступление. Приметив самого слабого из них, он приблизился к нему и схватил за горло, чтобы сразу же метнуть в стену, возле которой старик пытался придавить рану. Изуку задело выстрелом: пуля прошлась по краю, задев бок. Он тут же ударил причудой в сторону стрелка, и того снесло в другую сторону. Стеклянные комнаты исчезли. Мидория заметил слишком поздно. Отбившийся от остальных герой рывком разорвал оковы и освободил Сако. Другие накинулись на Изуку с удвоенными стараниями, не давая тому возможности вмешаться. Его окружил каменный кокон, который стал стремительно сужаться. Один За Всех единым ударом снес и его, при этом выбив противоположную стену здания. Ни Мистера Компресса, ни Хэя уже не было. Герои, едва оправившиеся после удара, вновь пошли на него. Ярость затмила все. Героя с каменной причудой Изуку схватил за горло, после он подпрыгнул вверх, разбивая чужой головой бетонные полы в новостройке. Один этаж, два, три. Показалось небо. Глаза защипало от яркого солнца. Он выкинул героя в сторону, словно тряпичную куклу, и прыгнул обратно в дыру. Освободившего Сако он схватил за голову и вмазал в стену. Кровь залила руки и лицо, но это сейчас не имело никакого значения. Еще выстрел. Изуку повернулся и схватил пулю, а затем вернул ее стрелку. Та попала в живот, и алое пятно растеклось по ковбойскому костюму. Его окружили насекомые, но они не могли приблизиться, чтобы ужалить, а те, что пытались, мгновенно умирали. Изуку махнул рукой, и рой размазало по стене, которая потом тоже разрушилась. Здание трещало по швам, лишенное нескольких опорных точек. Осталось двое. Он использовал Один За Всех в полную силу и ударил по потолку. Здание с грохотом и скрежетом отделилось от фундамента, приподнялось над землей, распалось на части и под весом тяжести рухнуло вниз, похоронив под собой героев. Улица вокруг была усыпана обломками здания и осколками стекла. Ближайшие здания оказались наполовину разрушены, но людей к тому времени там уже не осталось. Внезапно Мидорию окружил столб огня. Он резко мотнул головой, пытаясь разглядеть осмелившегося напасть. Улыбка слезла с его лица, когда он увидел смутно знакомые очертания. Человек хотел что-то сказать, но не успел: пламя снесло порывом ветра так, что тому пришлось ставить позади себя опору, чтобы удержаться на месте. Изуку двинулся вперед, тело сверкало под давлением причуды. Человек напротив него что-то кричал, но Мидория не слышал сейчас ничего, кроме гоняющего кровь сердца. Его атаковали, а значит, хотели убить, как и все эти герои, мнящие себя законом. Он их всех остановит. Мидория замахнулся, и тут его сковал лед. Мгновение спустя он выбрался из ловушки, разнеся ее в мелкую крошку. Он сделал еще несколько шагов, однако его путь перегородило синее пламя. — Ты что творишь, Мидория?! — взревел Даби. — Ты разве не видишь, на кого нападаешь? Он остановился. Через замутненное сознание пробился знакомый голос, затем постепенно к нему прибавился другой, более тихий и наполненный переживаниями. Вернулась боль, а с ней и последствия боя. Он закричал и упал на колени. Укусы жгли так, что хотелось содрать с себя кожу. Изуку чесал руки, пока не почувствовал, как по пальцам течет что-то липкое и теплое, а в нос ударил металлический запах. Его схватили и попытались удержать, но он применил причуду, чтобы отбросить того, что полегче, а затем приняться за другого. В глазах рябило. Язык набух. Горло будто сдавливало. Дышать было тяжело. Его тело вновь сковал лед, но теперь Мидория не избавился от него, почувствовав, как боль притупляется от холода. Он видел пятна — они мигали разными цветами и пульсировали, словно маленькие сердца — теплые и красивые. Изуку хотел бы тоже стать таким же и жить беззаботной счастливой жизнью среди собратьев. За пятнами мелькали силуэты, спорившие о чем-то, но ему было неинтересно, ведь куда забавнее слушать диалоги пятнышек, которые увлеченно рассказывали ему о том, как здорово быть пятном. И Мидория верил им. — Изуку, не отключайся! — умолял его силуэт. — Вспомни, ради чего ты все это затеял. Что затеял? И зачем вспоминать, если та его жизнь приносила ему только страдания? Уж лучше забыть обо всем и начать все заново. Или не начинать вовсе, а просто заснуть и больше никогда не проснуться. Он так устал. Так сильно устал, что уж точно заслужил отдых. Ведь так? — Тебе необязательно подставляться из-за него. — Я знаю. Но я хочу помочь. Я должен был вмешаться еще раньше. А эти силуэты все говорили и говорили о чем-то непонятном, но таком как будто важном для Мидории. Мидории? Кто этот Мидория? Он не мог вспомнить, как сильно ни старался. Извне доносились еще звуки. Кажется, его тело куда-то несли. Да уж, тело. Без него ему стало куда легче и комфортнее, словно мама забрала у него тяжелые сумки, а руки продолжали гудеть, эхом отдаваясь за отсутствующие килограммы. Наверное, без тела этот зуд никогда не пройдет. Тогда, может, вернуться?***
Находясь в пограничном состоянии между сном и реальностью, Изуку испытывал невероятную боль вкупе с жаром. Ему казалось, что он горит, а повышенная чувствительность из-за яда насекомых заставляла тело страдать при каждом прикосновении. Однако он не мог с этим ничего поделать: мышцы словно окаменели, а голосовые связки не желали издавать никакой звук, кроме хриплых стонов. В голове же творился ад. Его терзали не только собственные, но и чужие крики, искаженные безумием лиц тех, кто маячил перед глазами Мидории, порываясь винить его во всех смертных грехах. А потом он снова пробуждался от агонии, когда кто-то аккуратно протирал его тело от пота и клал на лоб влажную ткань. Лишь в эти мгновения его сердце на секунду замирало, после чего снова продолжало грохотать, как многотонный поезд. И жар снова накатывал с новой силой. Из-под трепещущих ресниц он пытался рассмотреть человека, который заботился о нем, но образ того расплывался, а глаза жгло. Тогда Мидория закрывал их и снова ждал, когда представится следующая возможность. Время потеряло свой счет. Изуку казалось, будто годы прошли с тех пор, как с ним все это произошло. Восприимчивость ко всему достигла предела. Гул в ушах стал невыносим, а голова раскалывалась от мигрени. И тут снова секундное облегчение рухнуло на него. И он увидел ее. — Мика. Вдруг слезы хлынули из глаз. Она была совершенной, безукоризненно чистой и светлой — ровно такой, какой Мидория ее и запомнил. Ее рука коснулась щеки Изуку, подарив мимолетную прохладу, тот попытался ухватиться за нее, но тело по-прежнему не слушалось. — Он бредит. Мика — эта та, про которую он говорил в своем выступлении? Мидория не мог наглядеться на девочку. В своем воображении он улыбался ей, даже смог взять ее за руку. Мика говорила ему что-то, но ее перебивал голос извне. — Да, жертва того героя-убийцы. Похоже, ради нее он и вступил в Лигу. Мидория начал им кричать, что это наглая ложь, ведь Мика была сейчас перед ним. Но люди, сидевшие поодаль в тени, как будто не слышали его. — Почему он мне не рассказал? — Может, потому что ради нее он лишил себя будущего? Мидория плакал, пытаясь дотянуться до людей. Мика схватила его руку и прижала к своей щеке. Он отчетливо видел, как слезы падали на одеяло, но следов не оставалось. После чего нахлынула новая волна боли, перед глазами все почернело, и он погрузился в тяжелый сон. Разбудили его голоса, которые что-то обсуждали. Мидория слышал их, но не разбирал значения слов. А между тем его состояние становилось хуже. — Ему нужен врач! Срочно! — Тогда его ждет тюрьма, как ты не понимаешь?! — Но так он может умереть. — Я… я что-нибудь придумаю… Есть вариант, но нужны средства… Мидория ходил в помещении, где кроме него находились окровавленные тела. Он пытался дозваться хоть до кого-нибудь, но все молчали. Тишина становилась невыносимой. Его крики поглощались пустотой, стоило ему открыть рот. — Как я и думал, счета организации заморожены. Ближе всего к нему лежал мужчина. Его голова находилась в неудобном положении, повернутая на сто восемьдесят градусов. Изуку присел на колени и попытался помочь, выворачивая шею в другую сторону. И тут, словно кукольная, с нее слезла голова, и осталась в руках Мидории. Тот поднес ее на уровень своих глаз и всмотрелся в лицо. — Это сообщение от Хэя! Изуку закричал, в ужасе отбрасывая голову. Она покатилась и застыла лицом вниз. Белые волосы ожили и развернули черепушку, после чего потащили ее к телу. Мидория отвернулся и встретился взглядом с Бакуго. — Убийца. Убийца. Убийца. Убийца… — не замолкая проговаривал Кацуки. Его привычная улыбка внушала страх, а когда изо рта хлынула кровь, Мидория рефлекторно ударил его. Отбежал. Упал рядом с телом, попытался разбудить. Голова оторвалась и тотчас поползла к Изуку, руки и тело которого оказались в крови, а голоса со всех сторон продолжали кричать: «Убийца!» Он вскочил, пытаясь стереть с себя кровь. И только осознав, что ничего на нем нет, заметил, как на него уставились двое. После чего они наперебой завалили Мидорию вопросами, на которые тот не знал ответа. — Я в порядке. Это все, что он смог произнести, прежде чем без чувств упасть на кровать. И снова сны завлекли его. С перебоями он проспал до тех пор, пока за окном не наступила темнота. Когда он очнулся, то почувствовал запах собы, а только потом увидел Даби. Как только тот заметил пробуждение друга, сразу подошел к нему. — Выглядишь плохо. Он забрал тряпку и смочил ее в тазике, после чего снова положил на лоб Изуку. Потом он померил ему температуру и начал перебинтовывать раны. Изуку схватил его за запястье и внимательно посмотрел в глаза: — Ты должен был остановить его, — строго произнес Изуку. — Думаешь, он бы послушал меня? Изуку разжал руку, и Даби продолжил свое дело. Мидория больше ничего не говорил, а после снова уснул. На утро он смог подняться с кровати. Справить нужду стало для него жизненно важной задачей, и даже боль не могла остановить его. Помещение, где Изуку проснулся, было рассчитано на одного человека, однако здесь уместился небольшой круглый стол, на котором стояли одноразовые контейнеры. Запах еды заставил желудок сжаться. Мидория решил продолжить поиск туалета. В соседней комнате расположились два футона. Другая дверь привела в место его поисков. Облегчившись, он вернулся в «свою» спальню, чтобы добыть что-нибудь съестное. После непродолжительных поисков ему удалось найти тайяки. — Полегче, парень, — высунулся из угла Даби. — Не думаю, что это станет хорошим завтраком. Давай лучше чего-нибудь закажем. За завтраком Мидория расспросил Даби обо всем, что происходило после похищения Хэя. Оказалось, что после освобождения Сако, тот отменил действие причуды и все пойманные герои освободились. Несколько групп по захвату героев, в том числе и отряд Рики, были задержаны. Митинги проходили каждый день, и людям не требовались для этого видео от Мидории, чтобы организоваться. Это оказалось единственной хорошей новостью. С Хэем удалось недолго пообщаться. Тот даже умудрился перевести на левый счет денег, которых с лихвой хватило на лечение Изуку и съем жилья. Больше хакер на связь не выходил. Про то, что Мидория натворил, когда был не в себе, он боялся спросить. Ему хватило обрывков воспоминаний, чтобы понять сотворенное им. — Изуку, как ты? — раздался взволнованный голос Тодороки, после чего Мидория стыдливо опустил голову, пряча глаза за спутанными волосами. — Тебя не должно быть здесь, — против воли произнес Изуку. На самом деле он был счастлив видеть Шото. — Не тебе решать. Тодороки сел на стул, поставил пакет на стол и достал коробочку с лапшой. Изуку подглядывал, как тот ест, через зеленые пряди, спадающие на лицо. Теперь можно было поговорить обо всем, но Мидория не знал, с чего начать. — Ты оказался прав. Я не контролировал себя. И убил их… — В горле стал ком. — Это не твоя вина. Его затрясло. В голове раздавались вопли, от которых закладывало уши. Мидория приобнял себя и стал раскачиваться, пытаясь унять дрожь, но голоса становились все громче. Перед глазами проносились события того дня: его окровавленные руки маячили перед глазами, творили зло, настоящее зло, которое он никогда и ни при каких ситуациях не хотел совершать. Такой же, как Пятно — убийца героев. И теперь те слова, которые он выкрикнул Шигараки перед тем, как он скрылся, заиграли новыми красками. Да, теперь никто не вспомнит о Чизоме Акагуро, потому что у всех на слуху будет Мидория Изуку. Хэй был прав: больше всего очернял организацию именно он. И теперь протесты могли умереть по его вине. Мидорию накрыли одеялом и уложили в кровать. Тодороки хлопотал над ним, пока Даби ушел в другую комнату, набирая кому-то на ходу. Термометр показал повышенную температуру, поэтому на лбу Изуку тут же оказалось смоченное полотенце, а сам он измученно улыбнулся, после чего закрыл руками лицо и заплакал. — Почему? Почему все так случилось?! Разве я заслужил такое? Я всего лишь хотел стать героем, неужели это так сложно? Почему одни могут с легкостью получить геройское удостоверение, а мне только ради поступления в Юэй пришлось так мучиться?! И для чего? Почему именно я? Он рыдал, всхлипывая. Слов не хватало, чтобы высказать все накопившееся внутри негодование. Тодороки обнял его, поглаживая по голове, как маленького ребенка. Гнев стал сходить на нет. — Ты хорошо постарался. Все было не зря, — тихо нашептывал Шото. — Теперь я понимаю, через что тебе пришлось пройти, и я был не прав. Прости, что не успел помочь. «Прости, что не дал себе помочь», — вот что хотел сказать Мидория, но слова застряли в горле. Если бы тогда на крыше он остался с Тодороки, то не стал бы убийцей. Только вот все это не имело теперь никакого смысла.***
Его настигло отчаяние. В попытках проанализировать, к чему он все-таки шел все это время, Изуку заперся в комнате и не выходил оттуда весь день. Желание разговаривать с кем-то пропало, как и аппетит — в итоге вкупе с лихорадкой он исхудал и осунулся, став похожим на живой труп. Изуку спал обрывочным сном, просыпаясь от жутких кошмаров в холодном поту и слезах. Кричал, пытаясь до кого-то дозваться, а потом отмалчивался, когда кто-то приходил узнать о его самочувствии. Никто не мог помочь ему, да и Мидория не хотел помощи, пытаясь придумать, как спасти всех. Он погрузился в себя. И корил. Корил за все деяния, которые повлекли за собой такие последствия. Слез не осталось, чтобы оплакать пострадавших. Карточный домик, который Изуку с усердием строил, рассыпался от дуновения ветра. Он винил себя за все, даже за поступки других. Его сердце обливалось кровью, не способное вынести столько мучений. Мидория смотрел в потолок до боли в глазах. Ему казалось, что он различал движение энергии, струящейся вокруг легким маревом, образы людей, жизненных циклов. В горле давно пересохло, однако он лишь облизывал потрескавшиеся губы, слизывая впитавшуюся в кожу соль. Последние несколько часов Изуку только и думал, как все разрешить. Ему хотелось, чтобы произошедшее оказалось сном. Тогда, проснувшись утром, он бы отправился на занятия. Айзава встретил бы их в желтом спальном мешке, привычно лохматый и сонный, а Иида выкрикнул бы, чтобы все встали и поприветствовали учителя. На перемене все разбились бы по группам, обсуждая что-то свое, а потом начались бы тренировки с Всемогущим. Мидория лишил себя всего этого. Но винил он себя за то, что лишил этого других. В лиге ему отвелось заниматься не самым легким делом, однако Изуку посвятил всего себя, чтобы исполнить волю Мики и заслужить доверие других. Не сказать, что он не чувствовал укоров совести, но как-то нивелировал эту проблему, занимаясь самообманом. По большей части он пытался понять, почему люди становились злодеями. Мидория жил среди них, в основном не чувствуя злобы и агрессии, которую они проявляли на публике. Они тоже были людьми, но им просто не повезло. Но Мидория все разрушил. Он винил себя за то, что Курогири напал на город. Организация стала глотком свежего воздуха. Ему нравилось помогать людям, ведь об этом он всегда мечтал. Это была пора, когда люди хотели сблизиться с ним, а не избегали его или не считали кем-то значимым. Для сотен людей он стал поддержкой и опорой в трудную минуту. Однако он был слишком легкомысленным и доверчивым, из-за чего им стали беззастенчиво пользоваться. Мидория оказался слабым лидером. Он винил себя за то, что позволил Хэю и Сако творить все, что вздумается. И теперь он знал, что ему сделать, чтобы всем помочь.***
Дождавшись, пока все уснут, Мидория стащил телефон у Тодороки и сбежал. Какое-то время он потратил на то, чтобы оказаться как можно дальше от квартиры, затем набрел на детскую площадку и сел на качели. Еще раз все обдумал. Набрался мужества и позвонил Сако, предложив ему сделку. Изуку сделал все, чтобы организация согласилась, поэтому сразу после этого записал видео, которое поставил на таймер. В нем он рассказал все: и про Мику, и про причуду Тогаши, и про работу в Лиге Злодеев, и про предательство, и про задержание почти всех членов организации, и про сделку. Свежий ночной воздух бодрил и придавал особой уверенности в каждом шаге. Изуку бежал что есть силы и смотрел, как стремительно меняются пейзажи вокруг. Город спал, а он был свободен. Когда надоело носиться по крышам домов, Мидория перешел на шаг, бесконечно долго шныряя по кварталам и улочкам. Ему не хотелось чего-то определенного — он просто бродил, пытаясь впитать каждой частичкой тела окружающие красоты. Изуку дал себе ночь без терзающих сердце мыслей, без разрушенных ожиданий, тяжелых преступлений, обязательств и чувств. Наедине с собой и целой вселенной. Вернувшись на пляж, Изуку будто увидел себя, корчащегося под тяжелым грузом. Сколько дней и ночей он провел здесь, чтобы это место стало по-настоящему волшебным. Луна светила ярко, вода серебрилась под ее лучами, а звезды усыпали небосклон. Он сидел на скамейке подставив лицо ветерку и думал о том, как был слеп тогда. За целью стать героем он не видел ничего, кроме нее, а сияние, которое освещало его путь, являлось светом Всемогущего. Изуку не мог стоять с ним рядом, его место было в тени. С самого рождения жизнь посылала сигналы о его бессилии, а он отмахивался от них, думая, что упорство и настойчивость помогут обрести желаемое. Но никто не предупреждал, какова будет плата за мечту. Изуку встал и направился дальше. Начальная школа высвободила старые воспоминания, о которых он предпочел бы никогда больше не вспоминать. Длинные коридоры, постоянные издевки, оскорбления на парте, испорченная форма, окружение толпой на лестнице, а также бесконечные пинки и тычки — все это разом свалилось на него. Ему повзрослевшему передалась та клокочущая злоба и абсолютное бессилие перед такими же детьми, как и он, которые выбрали его жертвой. Просто потому, что им стало скучно. Он ушел, стиснув зубы. Юэй возвышалась над всеми зданиями в округе, освещенная светом прожекторов даже ночью. Однако что-то было не так, Изуку чувствовал это нутром. Им всем пришлось несладко из-за него. Роль лидера не его. Он знал это, даже когда Всемогущий доверил ему свою причуду. Не всем под силу справиться с ответственностью и вечным стрессом, переживаниями и манипуляциями, а также хладнокровностью и стойкостью. Изуку мог стать прекрасным борцом с преступностью, спасителем и покровителем миллионов, но то лишь на первый взгляд. Популярность разрушила бы его, она стала давить уже тогда, когда Мидория провозгласил себя лидером организации, выпустив видео. Натиск борьбы, неподвластной подростку — Мидория слишком рано погряз во взрослой жизни, где нет места слезам и слабости. Тогда он уходил из Юэй с опущенной головой — так же, как и сейчас. Ночь коротка, когда столько всего нужно успеть. Мика встречала его в полном мраке. Изуку не знал, что бы девочка сказала на то, кем он стал. Он боялся представить ее лицо, искаженное отвращением. Опустившись на корточки, Мидория грустно посмотрел на высеченные имена, дотронулся до иероглифов и одернул руку. Холод пронзил палец, словно игла. Изуку спрятал глаза, уткнувшись в сцепленные вокруг колен руки. Дом Тома поселил новую семью, которая не могла нарадоваться своей удаче. Сейчас шторы оказались плотно завешанными, а во дворе на крыльце лежал свернутый в клубок кот. Завидев Мидорию, он зашипел и, махнув хвостом, скрылся в кустах. Как нельзя кстати окно на втором этаже оказалось слегка приоткрытым. Запрыгнув на крышу, Изуку взглянул в щель, пытаясь рассмотреть бывший кабинет Тома. Прошло не так уж много времени с тех пор, как он съехал, но новые жильцы уже успели сделать из комнаты детскую. Около окна стояла кровать, а на ней спал мальчик. В комнате висели плакаты с Всемогущим и новым поколением героев. Под подушкой Изуку заметил торчащий комикс. Том во всем оказался прав. Эта страна стала геройской утопией, когда остальной мир пытался найти баланс между причудами и обычной жизнью. Он спрыгнул с крыши и направился к другому кладбищу, где покоился еще один его друг. У могильного камня Ётаро Митсуо стояли дотлевшие палочки с благовониями. Пепел аккуратной кучкой лежал рядом. Изуку какое-то время посидел у его могилы молча, представляя, как друг легонько стукнул его по голове и по-старушечьи заворчал, что Мидория раскис ни с того ни с сего, и что лучше бы занялся чем-нибудь полезным. Вон сколько новых сериалов вышло. — Ётаро, я обязательно позабочусь об Акио. Я обещаю. Начало светлеть. Времени оставалось мало. Встретив восход солнца на крыше многоэтажки, он направился в последнее место, где его уже ждали. В предутренней тишине ему казалось, что город опустел. Мидория отбросил наваждение и устремился за священником в церковь. Впервые за долгое время он чувствовал себя так спокойно и расслаблено, словно все шло так, как должно. — Я выполнил просьбу. Надеюсь, ты об этом потом не пожалеешь. Мидория поблагодарил его и ушел. Он больше не прятал лицо и не скрывался, направившись прямиком в центр, где его уже ждали. Все боялись приближаться к нему, даже герои, к которым он подошел. Изуку походил на призрака с длинными волосами, болезненно серой кожей, обтягивающей лицо, бледными губами, осунувшимися плечами и безжизненным взглядом. Он протянул им руки и произнес: — Я сдаюсь.