Жгучее дыхание

Боль растекалась по всему телу новоиспечённого грешника. Умелые быстрые толчки заставляли постанывать. Парень не хотел вырываться из горячих сильных рук своего закадычного друга, а теперь уже первого мужчины. Мда... Санс не думал, что лишиться девственности вот так, под телом пьяного в стельку друга. Но всё же нужно признать, что в какой-то мере он не видел себя с кем-то другим. Вскоре за болью пришло удовольствие и сменило её. Вскоре пылкий пьяница вышел из тазовых костей своей жертвы, оставив там пару ожогов, но почему-то скелету эта боль нравилась. Своим языком он начал вылизывать пылающую мускулистую грудь, и очередь стонать настигла огонька. Он опускался всё ниже и ниже, пока не стал облизывать орган своего друга. Похоже алкоголь ударил не только бармену в голову. Бармен приподнял скелета выше и вновь спустил с него шорты, из-за чего скелет снова покрылся голубоватым румянцем, но в этот раз он пустил в ход руки и начал массировать тазовые кости скелета, заставляя всё его тело напрячься. Из-за низкого роста скелета, бармен мог достать до его головы не оставляя процесса рук. Он оставил несколько ожогов на его шее, заставив его болезненно застонать и тут же заткнул его долгим поцелуем, в это время освобождая руки и проводя ими по всем поверхностям тела скелета. Обвив руками шею бармена, жертва углубила поцелуй. Их языки сплетались в жарком танце, но в какой-то момент скелет одумался и, с огромной неохотой, разлепил их губы и всем телом отстранился. Он попытался натянуть на себя свои шорты обратно, но охотник не захотел упускать свою жертву и вновь стянул их со скелета, в ответ лишь услышав неодобрительный стон, но когда огонь вновь вошёл, он услышал, как скелет вскрикнул, не ожидав повторного захода. В этот раз было жёстче, на этот раз толчки были дикими. Боль была сильнее, но скелету было приятно от неё. Эта "сцепка" происходила ещё минут тридцать. Стоны и вскрики в основном шли со стороны Санса. Когда это, к счастью для Санса, закончилось. Он ещё долго не мог прийти в себя, у него занемели тазовые кости и ноги, но при этом они ещё и болели, а тазовые кости были в ожогах. Он не мог ходить или в принципе ими шевелить. Скелет перевернулся на бок, лицом к стене и попытался придумать, как он будет обьясняться Папайрусу и, незаметно для себя, заснул. Огненный парень повернулся к нему и приобнял горящими руками, поглощая взглядом его голое тело и ожоги на нём. Проведя языком по шейным позвонкам скелета, отчего тот во сне застонал, он заснул.