Что было бы, если бы вас ранили так же, как меня? Смогли бы понять меня? Jung Hwan — «If It Is You».
После двухчасовой непрерывной и пустой болтовни Лисы и Тэхёна, как бы это печально для них двоих ни было, им всё же пришлось попрощаться, так как всех ждали свои дела, а в особенности Лалису. Поэтому, обнявшись напоследок и пожелав друг другу всего самого хорошего, девушка выпроводила парня, закрывая за ним скрипучую дверь. Расставаться с близкими людьми всегда было непростой задачей, особенно для рыжеволосой, но что ни сделаешь ради того, чтобы начать всё заново. Единственным её утешением было то, что Тэхён жив, а это и есть самое главное. И неважно, как далеко он мог находиться. Потому, отбросив все свои ненужные мысли и сделав глубокий вдох, девушка продолжила собирать свой чемодан, только уже в своей комнате, складывая мелкие вещи. В комнате почти опустело. Занавески, что так красиво переливались на солнце, были убраны. Рисунки, которые совсем недавно украшали стены дома, тоже исчезли. И кажется, единственным, что оставалось нетронутым, это фотография Джису. Всё та же фотография в рамочке, на которой она была так счастлива. Несомненно, Лалиса возьмёт и её тоже, но только оставит она её напоследок. Потому что всегда перед долгой поездкой они садились на диван и рассказывали друг другу о том, как они представляли себе тот или иной город, где раньше ни разу не были, мечтая о том, как бы поскорее уже приехать туда. И сейчас Лиса тоже не хотела прерывать эту маленькую традицию. Сумасшедшая? Возможно. — Чего ты так смотришь на меня? — всё ещё складывая вещи, мельком посматривая на фотографию, спросила Лиса, уже представляя, какое бы сейчас у неё было выражение лица, если бы Лалиса отправилась куда-нибудь без неё. Её щёчки стали бы в два раза больше и красными, как помидор, от злости и обиды. Руки были бы сложены на груди, а взгляд так и проклинал бы её. И сейчас она представляла себе такую же картину. — Ты, наверное, обижаешься на меня, да? — всё ещё задала вопрос девушка, разговаривая будто сама с собой и не получая при этом никакого ответа. Только лишь тишина. Лиса же бросила скомканную вещь обратно на свою кровать, подойдя к рабочему столу, где, собственно, и стояла фотография Джису. Она как будто совсем рядом. Лиса как будто видела её вживую, а не на фотографии. В этот момент фотография была прямо как в жизни, будто она правда смотрела на неё. Только жаль, что это всё лишь иллюзия. — Джису, ты представляешь, я правда еду в Японию, уже послезавтра! Там же так красиво! Там столько прекрасных мест и локаций, где можно сделать много-много фотографий, прям как ты раньше любила, — всё радостно проговаривала девушка, фальшиво улыбаясь во все тридцать два зуба, пытаясь скрыть удушающую боль где-то в области груди. Невыносимо. Просто невыносимо смотреть на такие родные черты, которые не видел уже почти два года, и осознавать, что этого человека и вправду больше нет… Что она с ней больше никогда не увидится в живую, никогда не встретит и не спросит банальное «Как дела, сестричка?» От того и больно. Очень больно. — Джису, прошло уже почти два года, как тебя нет, и я всё ещё не могу принять того, что тебя правда нет в нашем мире… — сглотнув сухой ком в горле и вытерев подступившие слёзы, она продолжила: — Но для меня ты всегда будешь живой. Для меня ты всегда будешь той самой заносчивой Джису, которую я любила больше всего на свете. Пока я буду помнить тебя, пока мои воспоминания будут живы, ты тоже будешь жива. Ты будешь рядом… И неважно, где ты находишься и как далеко, — промолвила Лалиса, этими же слова подбадривая себя, что она правда находилась совсем рядом, просто она этого вовсе не замечала. — За дом не переживай, он никуда не денется, и отдавать его я тоже не собираюсь, а то знаю, как потом получу от тебя, — глупо улыбнувшись своим же мыслям, заключила Манобан. С тяжёлым выдохом и хорошим настроем девушка взяла рамку с фотографией и положила её в сумку, к остальным своим вещам, тем самым она была на все сто процентов уверена, что самое важное она взяла. Если бы Лалиса, будучи уже в Японии, узнала бы о том, что забыла фотографию Джису дома, она, несомненно, отправилась бы обратно только для того, чтобы взять её с собой, потому как эта вещь обязательно должна быть рядом с ней. Можно ли вообще это называть вещью? Да, возможно, для кого-то это действительно просто фотография с изображённой на ней девушкой, и не более. Но для Лисы это частичка души, при виде которой у неё в груди становилось тепло и спокойно. Это надежда на хорошее. Это часть её жизни. Не прошло и пяти минут, как по всему дому снова раздался звонок в дверь, который вывел Манобан из своих глубоких мыслей по поводу переезда. Первая мысль, которая сразу появилась в голове после звонка, это то, что, скорее всего, пришёл Джухён, хотя в это ей очень мало верилось, так как после его уезда прошло четыре часа, которое можно потратить только туда на поездку, и то без пробок. Поэтому эта мысль сразу же улетучилась, но ноги уже рефлекторно пошли к входной двери, поэтому и времени на размышления, кто это мог пожаловать, не было. Когда Лиса оказалась уже возле порога и благополучно отворив дверь, тот человек, который стоял прямо напротив неё, заставил рыжеволосую шокировано округлить свои глаза, которые, казалось, вот-вот вылезут из орбит. — Розэ? — будто не веря своим глазам, спросила Лиса, приоткрыв свой рот от шока. — Здравствуй, Лалиса, — как ни в чём не бывало поприветствовала Пак, как всегда, высоко держа голову. Вот кого-кого, а её она увидеть точно не желала. Кого угодно, соседей, директора с выговором, но только не Розэ. Хотя бы сейчас, когда её день настолько прекрасный, что прекрасней некуда. И, как назло, именно сейчас перед ней стоял тот человек, которого она даже на дух не переносила. Упоминание которого заставляло её кровь закипать в жилах. — Зачем пожаловала? — грубо спросила Манобан, очень сильно надеясь, что она пришла сюда ненадолго и скоро навсегда исчезнет из её жизни. — Мне тут донесли, что ты завтра уезжаешь… — Да, и что? — перебив брюнетку, поспешила она поинтересоваться. — Я не могу тебя просто так отпустить, — предъявила Розэ, поправляя свои волнистые волосы. — Что? — в непонимании спросила девушка. — Ещё бы ты меня не отпускала. — С вашего позволения я продолжу то, что начала, и прошу не перебивать меня, — чувствуя, что от её бесящего поведения начали пошатываться нервишки, выпалила та, успокаивая себя, чтобы просто-напросто не бросить всё к чертям и не уйти обратно. — Так вот, ты не можешь уехать в Японию, пока кое-что не узнаешь. Я знаю, что я тебе отвратительна и ты даже в радиусе десяти метров меня не переносишь, но ты обязана знать информацию, которую я хочу до тебя донести. — Извини, но мне было достаточно того, что ты мне сказала в тот раз, — выпалила девушка, уже собираясь закрыть дверь и навсегда вычеркнуть этого человека из своей жизни, как то, что она услышала, заставило её просто замереть на месте, словно статуя. — Это касается Чонгука, — строго и без каких-либо сомнений сказала Розэ, смотря на остолбеневшую девушку, которая в это время смотрела на неё и молча стояла, будто размышляя над чем-то. — Ну так что, впустишь? Недолго думая, Манобан без каких-либо слов отворила дверь, указывая рукой, что гостья могла проходить вовнутрь. Конечно, нахождение этой стервозной особы у неё дома не вызывало у неё чувства счастья и чрезмерного удовольствия, даже наоборот. Но раз уж эта информация касалась непосредственно Чона Чонгука, то она просто не могла упустить шанс узнать о нём ещё что-то, что непременно должно ей помочь. Хоть и доверять ей Лиса тоже не могла. — Ва-ай, — восхищённо протянула брюнетка, усаживаясь на диван в гостиной, при этом осматривая абсолютно всё, что находилось в доме. — А дом ничуть не изменился, всё такой же большой и красивый. — Ближе к делу, — серьёзно съязвила девушка, усаживаясь напротив, с серьёзным лицом смотря на девушку, поведение которой оставляло желать лучшего. И кто бы мог подумать, что она спустя столько лет снова будет сидеть на этом же диване, напротив неё, в её же доме. — Что, даже поговорить не хочешь? — спросила та, положив ногу на ногу. — Я впустила тебя сюда не для того, чтобы разговаривать с тобой о чём-то. Если бы не информация, которую ты мне хочешь дать о Чонгуке, я бы тебя даже на порог не выпустила бы, — вполне серьёзно сказала Лалиса, чувствуя, как воздух между ними с каждым разом разряжался и что один из них в любой момент мог выйти из себя. В данном случае, сейчас на грани находилась Розэ, которая терпеть не могла такого отношения к своей персоне, но тем не менее терпела это, так как к ней всё же пришло осознание того, что она была во многом не права. — Ну хорошо, раз уж ты хочешь узнать, тогда я скажу, — отчеканила девушка, поправляя край чуть задранной юбки. — Но информация будет не самой приятной для тебя. А Лисе уже, на самом деле, всё равно. Ведь самое страшное у неё уже было в жизни, а это значило, что и хуже уже некуда. — Но для начала я расскажу тебе одну историю, которая произошла с моей давней подругой, чтобы ты хоть немного поняла всю суть, — проговорила девушка, заметив сосредоточенный взгляд девушки напротив, после чего продолжила: — Её мать покончила жизнь самоубийством по непонятной всем причине, но именно моей подруге выпал шанс найти мамину записку и узнать о том, что она сделала это по вине одного человека, имя которого было совершенно незнакомым. Она была намерена найти этого человека и во что бы то ни стало отомстить за всё. Но, как позже оказалось, тот человек, по вине которого её мать покончила жизнь самоубийством, это был её лучший друг, которому она доверяла больше всех на свете. Даже больше, чем себе… — с дрожью в голосе промолвила она, замечая довольно-таки грустный взгляд, направленный куда-то в пол. — История правда ужасная, что я еле сдерживала слёзы, потому как прекрасно могу её понять, но… — спустя минуту тишины промямлила Манобан, сделав театральную паузу. — Зачем ты мне её рассказываешь? Если ты хочешь, чтобы я ей как-то помогла, то я сделаю это только с радостью, потому как понимаю, как ей приходится нелегко… — Да нет же, нет! — чуть повысив тон голоса, выпалила брюнетка, всё ещё думая над тем, стоило ли оно всё этого, или нет. — Неужели ты правда не понимаешь? — Не понимаю чего? — Не понимаешь того, что Чонгук вовсе не в Японии. — Что? — шёпотом в недоумении спросила Лиса. — В смысле? — Лиса, послушай, — неожиданно схватив девушку за руку, начала Розэ, совершенно наплевав на то, что у неё сейчас медленно текли слёзы по щекам и что сейчас она выглядела жалко. Но она смогла это сделать. Смогла сейчас показать, что ей не всё равно, что она правда беспокоилась о ней, что она сожалела о том, как поступала с ней раньше, показав своё истинное лицо… — Я не знаю, как сказать тебе так, чтобы тебе было не так больно. Не знаю, как намекнуть тебе, чтобы ты поняла. — Розэ, я ничего не понимаю! Ты можешь мне нормально объяснить? — совершенно не понимая слов девушки напротив, сказала Лалиса, выхватив свою ладонь. Неужели это правда, Розэ? Неужели она прямо сейчас сидела и плакала перед ней? Неужели… ей правда не всё равно? — Чонгук сейчас вовсе не в Японии. Он находится здесь, в этой стране, в этом городе и на этой улице, чёрт подери! — вырвалось из уст девушки, которая совершенно отказывалась верить в то, что она сейчас делала и что её правда волновала эта ситуация. Осознание того, что она расскажет ей горькую правду, которая снова убьёт её изнутри, тревожило её с каждой минутной всё сильнее. Она прекрасно понимала, какую боль ей снова придётся испытать, какое мучение будет для неё, но она не могла молчать. Она не сможет простить даже самой себе, если Лиса будет жить вместе с тем человеком, который разрушил ей жизнь. Она этого не позволит. Больше не позволит. — Подожди, — сдвинув брови на переносице и устремив взгляд куда-то в пол, сказала рыжеволосая, кое-как попытавшись понять всю суть сказанного, но это чертовски плохо получалось. — Тогда зачем ты сказала мне, что он в Японии? — Потому что хотела скрыть правду, — честно ответила та. — Ты правда ничего не понимаешь? Но в ответ лишь утвердительный кивок. Как жаль, что приходилось снова делать человеку больно… — Тот, кого ты ищешь, совсем рядом. Ты видишь его каждый день, каждое утро и каждый вечер. Ты прекрасно знаешь его в лицо, потому что он тот человек, которому ты доверяешь больше, чем себе… — Нет, нет, пожалуйста, прекрати нести чушь! — Хочешь знать, почему я тебе соврала? Хочешь знать, почему я не хочу, чтобы ты уезжала? Всё тайное рано или поздно равно становится явным, как бы больно от этого ни было… — Потому что Джухён — это и есть Чон Чонгук…Глава 18.
29 апреля 2019 г. в 23:08