взгляды

На него — не смотреть, не вспоминать, не поминать. Вдавливать педаль газа изо всей силы, так, чтобы весь воздух из легких, чтобы ветер кричал истошно и резал уши. Асфальтом перед глазами выжечь со внутреннего взора широкие плечи и точеный подбородок, грубые обидные фразы. Но прежде всего глаза — выгоревший изумруд, туманную чащу леса, вводящую в транс, уводящую все дальше и дальше в неведомый лабиринт. Таким, как он, не нужны нескладные подростки на разваливающихся джипах. Стайлз почти видит, как он зажимает уши, только чтобы не слышать его болтовни, как кривит свой идеальный рот в усмешке на очередное предложение. К таким, как он, хочется бежать на рассвете, забывшись, в каком-то пьяном исступлении и с горячей отчаянной головой, колотить в дверь кулаками, что есть мочи, стоять перед ним со всеми внутренностями и самим собой наизнанку: вот он я весь, бери, забирай, делай, что хочешь, возьми хоть печенку, раскуси и выплюнь — Стайлз не бежит. Стайлз выжидает. Все взгляды складывает, хранит бережно где-то глубоко внутри, как в самой изящной шкатулке с драгоценностями, и как-то само собой не верится, что можно уже не считать, перебирая осторожно, словно струны, дурацкие эти взгляды Хейла, выжигающие на сердце дыру. Не считать, ведь они теперь — константа, неизменность, данность, которую Стайлзу принесли в подарок какие-то сжалившиеся над его судьбой боги, не иначе. В этом какая-то злая ирония — дерековские взгляды меняются каждый раз, когда вся их отчаянно-глупая геройская компания находится на пороге смерти. Вот в Бикон-Хиллз приходит стая альф, вот они в бассейне спасаются от канимы, и Стайлз язвит каждый раз в привычно-отточенном жесте, и сам не замечает, как начинает переживать за Дерека больше, чем за самого себя. Отмахивается от этих мыслей, как от навязчивых мух. Вот еще. Простая влюбленность, на грани одержимости, как было с Лидией. Точно с таким же раскладом и нулевыми шансами. Потом мисс Блейк оказывается злобным друидом, а Дерек — полным идиотом, любовная жизнь которого удивит самого Шекспира. Тут впору бы злиться, хлопать дверью, и вообще не понимать, как можно так облажаться, но не получается. Потому что пропадать, закрываться от всего мира с еще большей ненавистью и злобой, чем обычно, не выходя на белый свет — перебор даже для Дерека. Захватить с собой ноутбук и взять по дороге пиццу, вышагивая быстро расстояние от джипа до лофта, откуда уже не повернуть назад. Выслушать ворчание вслух и молчаливое ворчание глаз (и это не осуждение, нет, это отдельный новый вид ворчания, запатентованный Дереком Хейлом), завалиться на диван, включив какую-то дурацкую комедию. А самая вкусная пицца в городе сделает сговорчивым даже этого хмурого волка. Из Стайлза не самый хороший утешитель, он не знает, что можно сказать, чтобы Хейлу хоть чуть-чуть стало легче. Он просто позволяет себе нести любой бред, который только оказывается способен выдумать его мозг, сдабривая фильм своими комментариями. Не смотрит на Дерека, чтобы не перестать болтать от недовольного выражения лица, но один раз все-таки забывается и кидает быстрый взгляд в сторону. Дерек такой по-необычному уютный, сжимающий в руках подушку, и вроде как даже улыбающийся краешком губ, а значит миссию можно считать успешной. Стайлз смелеет понемногу и начинает смотреть в его сторону чаще, и даже вытягивает из Хейла какие-никакие ответы, в итоге даже получается что-то вроде беседы. Отпускает какую-то шутку на тему многострадальных хейловских девушек, хотя клялся себе, что сегодня их точно будет обходить за километр. Дерек сначала щетинится, смотрит обиженным волком, а потом темное тягучее отчаяние на дне зрачков разбавляется надеждой. Такой ему неподходящей, парящей, легкой и бежево-светлой, совсем как занавески у Стилински в спальне. Дерек растягивается на диване, раскидывает конечности во всех направлениях, как осьминог, бормочет сквозь сон с каким-то свистящим надломом: «Останься, Стайлз», и цепляется обжигающей рукой, притягивая ближе к себе. И Стайлз бежит со всех ног, выбивая из-под пяток гравий, разбивая предрассветную тишину стуком ухающего сердца. Заводит джип и мчится домой, подальше от Хейла, что есть сил. Отмахиваться он больше не может. И когда сам Стайлз не на пороге смерти, а где-то вообще за ее пределами, дерется за собственный разум, вырывая у ногицунэ самого себя, Хейл приходит бесшумно ночью, словно зная, что заснуть сейчас, после всего, что успел наворотить этот трикстер, задача невыполнимая. Смотрит опять невыносимо, так, что внутри все скручивается в узел, и обнимает своими тяжелыми лапищами, валит на кровать, обнимая сзади и утыкаясь носом куда-то в шею, втягивая носом воздух. Расслабиться сейчас почему-то кажется равным пойти на попятную, отступить от занятой территории назад, поэтому Стайлз весь сжимается, выпуская такие привычные и удобные шипы, чеканит сквозь сжатые зубы, стараясь выплевывать слова как яд: — Ну да, я и не собирался сегодня спать, вообще-то. Мое тело и разум всего лишь свободны наконец от духа хаоса, но это же не повод расслабляться, кому могло такое прийти в голову? — Стайлз, — выдыхает обреченно в шею, вызывая на ней волны мурашек. Вот ведь предатели. Дерек тянет руку, которая крепко обвивает его живот, куда-то выше, и Стайлзу почему-то кажется, что его сейчас будут укачивать, как маленького ребенка. Внутри становится тепло, и Стайлз не сразу понимает, что это всего лишь от почти невесомого поглаживания в районе груди. Рука как будто удерживает его на месте, пригвождая к кровати, как якорь, говоря: «Все в порядке, я здесь, и никуда не денусь, и ты тоже, так что выдыхай». Хотя, ничего такого Хейл явно не говорит, а молчит только, как последний партизан, гипнотизируя затылок Стайлза. Хочется дуться и дальше, может завести еще одну тираду, вынудить Дерек одуматься и уйти совсем, вот тогда будет уже окончательная победа стайлзовых войск. Но никак не получается. Потому что главный предатель здесь — тело Стайлза, растворяется в Дереке и его пряно-хвойном запахе, обмякает, повисает как тряпичная кукла где-то между небом и землей, паря в руках Хейла, как в невесомости. — Стайлз, просто засыпай. Остается только обхватить широченные пальцы Дерека своими и закрыть глаза.