Эксперименты

За их спинами был уже шестнадцатый день пути и очень тяжелый подъем на крутую гору, когда Вэй Ин вдруг остановился в шаге от вершины. Утер пот со лба и развернулся к оставшейся внизу долине, скрытой туманом. — Лань Чжань, за все это время ты ни разу не спросил, куда мы идем. Куда делось твое любопытство? Ты нечасто даешь ему волю, но ведь оно же не умерло окончательно, нет? — он улыбался, и только очень хорошо знавший его человек разглядел бы крошечные морщинки напряжения и волнения на его лице. — А вдруг я веду тебя в какое-нибудь страшное место? — Я тебе доверяю, — спокойно отозвался Лань Чжань, остановившийся в шаге от него. — И я не думаю, что ты найдешь место страшнее, чем Гу Су без тебя. Вэй Ин только вздохнул. Лань Чжань, его любимый супруг, начал открываться только совсем недавно, но иногда от его слов хотелось закрыть уши, чтобы не думать о той боли, что он когда-то пережил. — Доверяешь? — решив подумать о последних словах позже, он задорно тряхнул волосами и преодолел разделявший их шаг. Закинул руки на плечи, улыбнулся, согревая дыханием его губы. — Как опрометчиво с твоей стороны. Потому что место, в которое я тебя веду, пользуется дурной славой. — В самом деле? — Лань Чжань только коснулся ладонями его талии и опустил руки. — Тогда мне стоит пойти первым. — Нет-нет-нет! — Вэй Ин тут же отшагнул от него. — Сначала я. Рассмеявшись, он снова качнулся вперед, чмокнул Лань Чжаня в нос и побежал вверх по склону на самую вершину, до которой осталось всего ничего. Лань Чжань улыбнулся одними уголками губ и спокойно пошел следом за ним. По правде говоря, он умирал от любопытства с той самой минуты, как однажды утром Вэй Ин, открыв глаза и получив свою порцию нежностей, объявил, что они уходят и прямо сейчас. Что ни минуты ждать нельзя, и что ему, Лань Чжаню, даже не стоит начинать спорить. Если он, конечно, не хочет ехать верхом на осле, связанный собственный лентой. Угроза Лань Чжаня только рассмешила, но он всегда шел за Вэй Ином, и, если тому пришла блажь отправиться в путешествие, значит, они действительно засиделись. Но сколько бы ни вслушивался он в болтовню супруга по дороге, тот не выдал куда и зачем они идут. А ведь цель была. Это было не простое путешествие «куда глаза глядят». Взгляд Вэй Ина был сосредоточенным, а еще он словно боялся опоздать и иногда поторапливал его, если считал, что Лань Чжань идет слишком медленно. И вот — их путешествие почти закончено. Несколько шагов и он наконец узнает, ради чего они прошли такое расстояние и забрались так далеко от дома. …Вершина, как и сама гора была… обычной. Небольшая площадка, несколько деревьев по краям, нагромождение валунов. Ничего странного и даже красивого. Разве что… — Лань Чжань, — Вэй Ин стоял в самой ее середине. Поймав его взгляд, он раскинул руки и странно, криво улыбнулся. — Лань Чжань, смотри на меня. И сделал шаг назад. По всему его телу от макушки до кончиков сапог словно волной прошло странное сияние. На секунду Лань Чжаню показалось, что у него что-то со зрением, потому что изображение перед глазами дрогнуло, а потом… Разлетелись по ветру удлинившиеся волосы, черты лица исказились, и… Лань Чжань покачнулся. Не веря, шагнул вперед, замер, снова шагнул. — Вэй Ин… — слабо позвал он, мгновенно теряя самообладание. — Это я, — тот улыбнулся. Как раньше. Губами, которые Лань Чжань видел во сне тринадцать лет. Смотрел глазами, заглянуть в которые мечтал. — Вэй Ин… Он смотрел и не мог поверить. Вэй Ин, его Старейшина И Лин. Его лицо, его тело, его сияющие глаза и улыбка. — Ну же, иди ко мне, — тот протянул руку, глядя с непонятным страхом и отчаянной надеждой, и Лань Чжань, как в бреду, сделал оставшиеся несколько шагов. Краем сознания почувствовал, как через все его тело проходит непонятная энергия, и опустился на колени перед Вэй Ином. Не веря себе, дрожащими руками обнял за бедра, вжался лицом в живот, дыша тяжело, со всхлипами. Не призрак. Не тень. Теплое живое тело. Его Вэй Ин… Лань Чжань тихо, едва слышно застонал, стискивая объятия все сильнее. Слишком много всего сейчас было в сердце. Счастье расслабило его, и сейчас он больше не мог сопротивляться такой силе чувств. Он всхлипнул, зажмурился, и задрожал, почувствовав, как его обнимают в ответ любимые руки. — Тш-ш, это я, и я здесь, перед тобой. Ты такой красивый у меня, Лань Чжань, — Вэй Ин говорил и говорил в его макушку, но Лань Чжань слушал только его голос, тоже ставший тем, прежним. Сколько раз он слышал его во сне? Спорил с ним, разговаривал, слушал его призрачный смех. — А-Сянь… — оборвал он его на полуслове, назвав так, как почти никогда не называл, разве что в момент полной потери контроля. — Мой А-Сянь… — Твой. Давно твой. Ну же, посмотри на меня, — и Вэй Ин, словно не собираясь ждать, пока он поднимет взгляд, сам опустился на колени, оказываясь с ним одного роста. Заметив влажные дорожки на щеках, покачал головой и языком проследил путь одной из них. От этого прикосновения Лань Чжань вздрогнул, чувствуя, как жар заливает тело и осознание затуманивает рассудок. Вэй Ин. Его прежний Вэй Ин. Здесь, в его руках. Обнимает. Любит. Смеется над выражением его лица, дышит горячо, ластится, прикусывая губы. — Лань Чжань, видели бы тебя сейчас — решили бы, что в тебя вселился дух, — он смеялся, и смех его рассыпался, как жемчуг, дразнил, заставляя забывать обо всем. — Ну же, не будь таким, поцелуй меня. Так поцелуй, чтобы я забыл все, кроме твоего имени. Ты же хочешь, чтобы эти горы знали, кому я принадлежу? Знаю, что хочешь. Так поцелуй меня так, чтобы я прокричал об этом на весь мир. Лань Чжаню показалось, что он стоит на краю пропасти. Бездонной пропасти, полной бархатной темноты и ярких разлетающихся звезд, что искрились сейчас в зрачках любимого. И он шагнул в нее, всего лишь коснувшись губами губ. И сам забыл обо всем. Целовал голодно, глубоко и жарко, так, как если бы целовал последний раз в жизни. Забирал дыхание, выпивал душу, сминал контур губ, собирал с них вкус, пьянея все больше. Стянул красную ленту с волос, вжался ртом в шею, оставляя яркий след. Пальцами, ладонями, языком изучал, вспоминал. Его. Его Вэй Ин. Любимый до последней капли крови. Покорный, мучительно-сладко стонущий, расслабленный. Лань Чжань поначалу даже не понял, почему его тянут за волосы, не давая принять готовое вот-вот выплеснуться семя. Только когда тело словно обожгло от ставшего уже совсем невыносимым возбуждения, немного отстранился, жадно глядя на то, как до конца разоблачается Вэй Ин. Как медленно, как невыносимо медленно! С коротким нетерпеливым рыком он сам содрал то, что еще было на Вэй Ине, и накрыл собой, вжимаясь в распростертое под ним тело. Нашел губы, приник поцелуем, и коротко задрожал, почувствовав, как расходятся под ним бедра, позволяя больше. …Он не смог сдержать короткого вскрика, оказавшись в нем. Плеснула глубоко внутри вина за доставленную боль, и растворилась от огня, взметнувшегося в глазах Вэй Ина. Словно испугалась его шепота, велящего не уходить, продолжать, требующего еще. Я-хочу-кричать-любимый-Лань-Чжань-от-тебя-кричать-пусть-все-знают-как-мне-хорошо-и-как-я-счастлив. Это был не танец, это была война. Они катались по земле и тому, что когда-то было одеждой. Вэй Ин то выгибался в дугу, оседлав его бедра и чувствуя слишком глубокое проникновение, то оказывался распростертым, беспомощным, умоляюще стонущим. Он царапал плечи, впивался ногтями в руки, кусал подставленные губы, тянулся за поцелуями и когда наконец накрыло — кажется, все-таки умер на целую секунду. Забился, выплескиваясь на живот, сжался так сильно, что вырвал у Лань Чжаня отчаянный, полный болезненного удовольствия крик. А потом, ускользая в пропасть вслед за ним, потянул на себя и принял в объятия, прижимая к себе так, словно хотел в него врасти. Эта тяжесть была так приятна… В реальный мир его вернул поцелуй. Мягкий, почти невесомый по сравнению с тем, что были не так давно. Лань Чжань распахнул глаза, и сердце снова сжалось от вида Вэй Ина. Такого, каким он был когда-то. Волна тяжелых волос, любимые черты лица. Несколько секунд он позволил себе бездумно любоваться, а потом тихо, боясь разрушить магию, спросил: — Как? Вэй Ин хмыкнул и устроил голову на его груди, закинув ногу на бедро. — Зачарованное место, которое проявляет истинную суть. Раз в год потоки энергии здесь, на этой вершине, сходятся, открывая возможность увидеть себя таким, каков ты есть. И, знаешь, ты совсем не изменился. Все такой же красивый и несдержанный. Лань Чжань обнял его за плечи, защищая от наступающего холода, прижался губами к макушке, ясно различая нотки неуверенности в любимом голосе. — Спасибо. Ты сделал мне роскошный подарок. — Но ведь все это… — Вэй Ин приподнялся, окидывая себя тоскливым взглядом, — развеется через несколько часов. И я снова вернусь в свое новое тело. — Думаешь, я люблю только твое тело? — Лань Чжань потянул его на себя, возвращая его на место, на свое плечо. — Я познакомился с тобой, когда ты был в этом теле. Но назвал тебя своим мужем, когда ты был в другом. Я люблю ТЕБЯ, Вэй Ин. И буду любить, в каком бы теле ты ни находился. — Не давай мне поводов провести эксперимент, — проворчал тот, только чтобы скрыть идиотскую счастливую улыбку, появившуюся на губах от этих слов. Идя сюда, Вэй Ин сомневался, боялся даже, что после всего Лань Чжань больше не захочет видеть его новую версию. Но его слова дышали искренностью, не поверить которой было невозможно. — Только не переселяйся в ребенка, а то, все, что получишь — целомудренный поцелуй в лоб, — Лань Чжань повернулся на бок, заключая его в кольцо своих рук. Вэй Ин замер. Лань Чжань, что… — Ты, что, только что пошутил?! Нет, он не сомневался, что у Лань Чжаня есть чувство юмора, в конце концов, его улыбку он видел, пусть тот и улыбался одними глазами. Но шутки? В ответ Лань Чжань только выразительно хмыкнул, и Вэй Ин удивленно заморгал. Вскинул голову и принялся изучать Лань Чжаня, словно надеялся, что в того действительно вселился дух. — Что? — Лань Чжань вскинул бровь в ответ на такое внимание, а потом все-таки сжалился. — Вэй Ин, ты сам сказал, что это место проявляет истинную суть. — Подожди, — на осознание Вэй Ину хватило всего пару секунд. — Хочешь сказать, что если бы не воспитание в Ордене и четыре тысячи правил… — Оставлю это на твое воображение, — Лань Чжань дернул его на себя. — Это все еще я. Хочешь в этом убедиться? Он рванулся, перекатился, подминая Вэй Ина под себя, прижался бедрами к бедрам, и тот сдавленно охнул, чувствуя, насколько сильно его возбуждение. Но ведь они кончили минут пятнадцать назад! Это что, тоже погребли под собой четыре тысячи правил? Нет, пора принимать окончательное решение. Надо будет по возвращении снести Стену ко всем гулям … А то такой темперамент пропадает… А уж сколько радости для мелочи. — Лань Чжань, а что еще ты от меня прячешь?