Я тоже не думал, что вернусь

      Сырой порывистый ветер пронизывал до костей. По сторонам дороги лежали сугробы, оставшиеся после недавнего бурана. Но сейчас небо было ослепительно синим. Голые деревья сурово потрясали черными ветвями, словно грозя не желающей сдаваться зиме. Март в штате Мэн. Миранда включила печку на полную мощность, поставила компакт-диск и поехала, наслаждаясь музыкой Пуччини.       Она возвращалась домой. За десять дней беспрестанных переездов из гостиницы в университет, оттуда в аэропорт, и снова – гостиница, университет, аэропорт, Миранда успела соскучиться по дому. Она ненавидела читать лекции и ужасно страдала всякий раз, когда ей предстояло увидеть перед собой пытливые лица студентов. Однако ни застенчивость, ни волнение не могли помешать ей исполнить свой долг.       Доктор Миранда Джонс принадлежала к роду Джонсов из Джонс-Пойнта, штат Мэн.       Этот город основал первый Чарльз Джонс, преуспевший в Новом Свете. С тех пор от Джонсов непременно требовалось добиваться успеха, подтверждать своё положение самого знатного семейства в Джонс-Пойнте.       Женщине, ростом под шесть футов, с волосами того огненно-красного цвета, в который бывают окрашены игрушечные пожарные машинки, трудно оставаться незаметной. Её лицо выдавало уроженку Новой Англии: длинный, прямой нос, острые скулы. Широкий рот чаще всего был строго сжат, а синие глаза трезво взирали на мир.       Вскоре дорога пошла вверх, взбираясь на выдающийся в море взгорбленный кусок суши, похожий на распухший от артрита сустав пальца. На самом высоком его месте стоял старый дом в викторианском стиле. А дальше, там, где полуостров кончался крутым обрывом, торчала белая башня маяка.       С самого детства Миранда очень любила этот дом. Его хозяйка, Амелия Джонс, пойдя наперекор семейным традициям, жила, как ей хотелось, говорила, что думала, и в её сердце всегда находился уголок для внуков.       Миранда обожала бабушку, и единственным настоящим горем в её жизни была смерть Амелии, скончавшейся во сне восемь лет назад. Свой дом, внушительный портфель прибыльных ценных бумаг, а также собрание произведений искусства Амелия завещала Миранде и её брату Эндрю. Своему сыну, отцу Миранды, она оставила пожелание, чтобы к тому времени, когда они снова встретятся, он хотя бы наполовину оправдал её надежды. Невестке досталось жемчужное ожерелье – из всего, что было связано со свекровью, только эта вещь не вызывала у Элизабет критических замечаний.       Миранда свернула на длинную, извилистую подъездную дорогу. Дом пережил немало лет и штормов. А теперь, с угрызениями совести думала Миранда, ему недостаёт хозяйской заботы. Так получалось, что ни у неё, ни у Эндрю никак не находилось времени пригласить маляров или нанять газонокосильщика. И всё равно она находила дом очаровательным, чем-то он напоминал пожилую женщину, не боящуюся выглядеть соответственно своему возрасту. С длинных террас и узких балконов открывался вид на все четыре стороны. Рядом с домом вздымали кроны старые дубы, с севера его защищала от ветра стена густо растущих сосен.       Миранда с братом неплохо уживались под одной крышей, по крайней мере до тех пор, пока Эндрю не пристрастился к выпивке. Но сейчас она не хотела об этом думать. Ей было приятно, что он рядом, она любила его, ей было с ним хорошо.       Она вышла из машины, прихватив портфель и портативный компьютер, прошла к багажнику и открыла его. Раздуваемые ветром волосы лезли в глаза, и она раздражённо попыталась их сдуть. Не успев до конца вдохнуть, она поперхнулась – чья-то рука грубо схватила её за волосы и отдёрнула голову назад. Миранда почувствовала на пульсирующей на шее артерии холодную сталь ножа.       Страх криком отозвался у неё в мозгу. Но прежде чем крик вырвался из горла, нападавший резко развернул её и прижал к машине. От боли в бедре помутилось в глазах, ноги стали как ватные.       Она увидела его отвратительное лицо: белое, одутловатое, иссечённое шрамами. Лишь несколько мгновений спустя она поняла, что это маска Это был крупный мужчина. Шесть футов и четыре или пять дюймов, отметила про себя Миранда, стараясь запомнить приметы. Вес двести пятьдесят – двести шестьдесят фунтов, широкие плечи, короткая шея.       Сквозь прорези жутковатой маски на неё смотрели мутно-карие глаза. Они были тусклые и холодные, как у акулы. Кончиком ножа он надрезал кожу у неё на горле. Кровь тонкой горячей струйкой побежала за воротник пальто.       – Пожалуйста, не надо, – проговорила Миранда, инстинктивно отпихивая руку с ножом. – Я дам вам денег.       Он оттолкнул её в сторону, как будто отбросил кучу тряпья. Вскрикнув, она упала на четвереньки, почувствовала, как саднят ободранные о гравий ладони.       Преступник подобрал её сумочку и портфель, потом наклонился и всадил нож в заднее колесо машины. Когда он выдернул лезвие и сделал шаг по направлению к Миранде, она поползла к дому. Она всё время ждала, что он снова ударит, вонзит нож ей в спину. Добравшись до крыльца, она обернулась. И увидела, что она одна.       Миранда вскарабкалась по ступенькам. Надо успеть попасть в дом и запереться, пока он не вернулся. Она попробовала открыть дверь, но пальцы соскальзывали с круглой ручки. Заперто. Какое-то время она лежала на крыльце, свернувшись в клубок и дрожа от ужаса.       Двигайся, приказала она себе, ты должна найти силы. Ухватившись за дверную ручку, она сумела подняться. Ноги подкашивались, нещадно болело левое колено, и всё же, пошатываясь, как пьяная, она спустилась с крыльца и стала искать свою сумочку, но потом вспомнила, что грабитель её забрал.       Распахнув дверцу машины, она начала рыться в бардачке. Когда пальцы наконец нащупали запасные ключи, она услышала звук, заставивший её испуганно обернуться. Но это был всего лишь ветер, раскачивавший голые ветви деревьев. Тяжело дыша и прихрамывая, Миранда поспешила к дому и чуть не заплакала от радости, когда ключ повернулся в замке.       Войдя, она заперлась на все замки. У неё звенело в ушах. Ей казалось, что пол слегка кренится из стороны в сторону. Крепко сжав зубы, она сделала шаг, потом ещё один.       Она была уже почти у лестницы, когда до неё дошло, что на самом деле звенит не у неё в ушах. Телефон. Как в тумане, она добрела до гостиной и сняла трубку.       – Алло? – По её голосу было ясно, что она плохо соображает. – Да... Да, понимаю. Я приеду. Мне нужно... – Она помотала головой, пытаясь прийти в себя. – Мне нужно сначала кое-что уладить... Нет, я вылечу, как только смогу.       У неё началась истерика.       Положив трубку, она продолжала смеяться. Не в силах остановиться, Миранда опустилась в кресло, сжалась в комок, словно пытаясь стать меньше, спрятаться ото всех, и сама не заметила, как истерический смех перешёл в рыдания.