Подвал для паразита

Семнадцать лет. За все семнадцать лет, Аяно Аиши нигде не чувствовала себя так свободно, как в подвале своего дома. Да, у неё полностью отсутствуют эмоции, как таковые. Но если не морально, то физически было приятно расслабить затекшие в милой детской улыбке губы, усесться на стул, что так удачно стоял в центре всего этого небольшого помещения, и просто смотреть в стену, позволяя лицу «отдохнуть». Здесь не нужно было притворяться обычной. А притворялась Аяно много. С тех самых пор, как отец начал замечать её «отклонения», каждую минуту своей жизни она посвятила наблюдению за другими детьми, чтобы как можно лучше изобразить хорошего и, самое главное, «нормального» ребёнка. Каждую минуту. Кроме этих, проводимых в подвале. В темноте не видно лица. Темнота укрывает тебя своим покрывалом от чужих глаз. Но и она же даёт тебе осознать себя в этом мире. Аяно осознавала себя паразитом. Ведь только паразиты так настырно в неё лезут. Только паразиты прячутся в ней. Паразитов никто не любит. Паразитов вечно хотят убить. Самим паразитам зачастую всё равно на это. И только врождённое чувство самосохранения заставляет бежать их от расправы, оно же и продлевает им их жалкое существование. Так же и Аяно. Она не знала, зачем стала натягивать на лицо радужную улыбку и просить сладким голосом папу нарисовать ей зайчика или кошечку, покидать мячик, пойти погулять или кидаться ему на шею, когда он возвращается с работы. Ведь то его обеспокоенное лицо после первого похода к врачу — совсем ничего в ней не тронуло. Она просто поняла, что так нужно. Паразит спасался. В матери она чувствовала что-то похожее. То, как она улыбалась соседям, значительно отличалось от той действительно настоящей улыбки, которую она дарила своему мужу каждый раз, когда смотрела на него. И с Аяно она беседовала как-то по-особенному. С пониманием. С малых лет, она дала понять Аяно одну немаловажную вещь. Она тоже была паразитом. Это не сделало жизнь легче. Тёмный подвал всё ещё оставался самым простым местом для неё. Без всех этих громоздких конструкций в виде отношений с окружающим миром. Он не требовал улыбок. Он не требовал фальшивого смеха. Он принимал её пустоту в себя, не прося чего-то взамен. Позволял раствориться в темноте и хоть на миг отречься от своего бесцельного существования. Тёмные углы — друзья паразитов. Хотят они того или нет. Аяно взрослела. Менялась и росла. Росла с ней и пустота внутри. И подвалу было уже чуть сложнее принимать её. А потом мать в своей привычно-ласковой манере позвала её на «тот самый» разговор, предпосылки на который она получала ещё в пять и шесть лет. Но именно в четырнадцать она напрямую услышала:  — Я была такой же в детстве. Это нормально. Для нас. — на последнем её губы как-то нервно дёрнулись. — Это пройдёт.  — Когда? — впервые что-то действительно обожгло её внутри. Пустота словно воспламенилась от той спички, что так близко поднесла мать, подразумевая что изображать нормальную всю свою жизнь Аяно не будет.  — Когда встретишь кого-то особенного. — и тут же потухла, оставляя лишь жалкие угольки. — Нужно лишь подождать, и ты сама поймёшь, как это. — она наклонилась и лёгко поцеловала дочь в лоб. Точно отработанное движение. Она тоже притворялась. Тоже была паразитом. Однако. Этот паразит нашёл себе хозяина. Эта мысль пришла ей в голову, когда она сидела в подвале. И с тех пор она начала наблюдать за отцом. Таким и должен быть кто-то особенный? По наблюдениям, такие люди редко привлекают внимание. Так, почему тогда мать стала такой… Живой? Рядом с ним — достойным лишь жалости, по человеческим меркам? Аяно не знала. Ей оставалось только ждать, как сказала мама. В подвале она часто прокручивала в голове цифры. Сколько прошло дней с того разговора? Сколько месяцев? Лет? Как долго ей ждать. Это был не интерес. Не нетерпение. Просто на пустоту тяжёлым камнем легла ещё и потребность. Она остро ощутила, что ей что-то нужно. Что-то для себя. И только для себя. Что-то, что заполнит пустоту. Прошло около трёх лет. И Аяно снова вернулась в столь знакомый подвал. Но она не дала отдых лицу. Наоборот — позволила широкой и счастливой, чуть ли не безумной, улыбке появиться на лице. В тонких пальцах она сжимала огрызок от яблока. Опустившись на столь знакомый стул, она, всё с той же улыбкой, аккуратно дотронулась губами до пожелтевшей, но ещё влажноватой мякоти. Пустота не обожгла её, как тогда. Сейчас было тепло. Но спустя один лишь только день, она увидела ту самую, первую… От которой всё внутри раскалилось, как в аду. Она была рядом с ней. Пыталась забрать для себя. Следующий поход в подвал она обозначила новой эмоцией — гнев. Столько лет он спасал её. Помог и тогда, когда немного отогнал с углов темноту и позволил ей увидеть кассету, что оставили родители. Точнее, её мать. Он направил её. Семнадцать лет. Именно столько она потратила здесь, отдыхая физически, разбирая наблюдения, учась ставить речь на их основе. Подвал с готовностью укрывал паразита от чужих глаз. И всё это время он ничего не требовал взамен. До сегодняшнего дня.  — Я принесла сюда нечто ценное. — внезапно даже для себя заговорила Аяно. — Посмотри. Лёгким отработанным движением она стянула мешок с головы пленницы. И тут же полутемное помещение заполнилось криками:  — К-кто ты?! За-ачем я здесь?! Что ты собираешься сделать со мной?! Аяно, словно не слыша их, с нежностью погладила темноволосую девушку по щеке.  — Теперь здесь не будет так пусто. — она грустно усмехнулась. — По-крайней мере пока. Ты можешь поиграть с ней немного. Дня три. А потом я заберу её. Договорились? — молчание. И жадные вдохи воздуха Сенпаем. Знак согласия, одним словом. Кляп занял свое законное место и подвал наполнился приятной тишиной, иногда прерываемой мычанием.  — Не переживай. Я буду приходить, чтобы кормить тебя. Ни мне, ни ему не понравилось бы потерять что-то настолько важное. Звуки удаляющихся шагов. Потух свет. Кляп остался на месте. Темнота не любит криков.