Свободное падение

Цзялэ сидел на карнизе крыши клуба, свесив ноги вниз, и зябко растирал плечи, ёжась на весеннем ветру. Какой только херни не пришло Вэньцину в голову, когда он увидел это. Злость и страх сковывали лёгкие каждую секунду, каждый шаг, что делал Вэньцин, приближаясь к Цзялэ со спины. Один лишь неосторожный шорох - и кто знает, что бы произошло? Только подойдя вплотную, Вэньцин тихо выдохнул, глубоко вдохнул и рванулся вперёд, обхватывая Цзялэ обеими руками. Тот вскрикнул, вцепился в плечи Вэньцина так сильно, что синяки потом неделю не сходили, и, зажмурившись, вжался в его грудь спиной. - Ты что творишь? - спросил Вэньцин, крепче обнимая Цзялэ и стаскивая его с карниза. Цзялэ не мог ответить - Вэньцин чувствовал крупную дрожь его тела и бешеное биение сердца под своей ладонью. Они стояли так в безмолвии, глядя на разноцветные вечерние огни Циндао внизу, пока Цзялэ не перестало колотить. Но вырываться он не спешил. Заговорил тихо, и холодный ветер кидал его слова Вэньцину в лицо. - Высоты боюсь. Не хочу больше бояться. Ни её - ничего вообще, - сказал он. - Хочу стать сильнее. - Идиот, - расслабляясь наконец, выдохнул Вэньцин. Но едва попытался отпустить Цзялэ - тот вжался в него крепче, обхватив запястья ледяными пальцами. И замер так, казалось, даже дышать перестал. Тогда Вэньцин решился. Провёл губами по гладким, стянутым в тугой хвост волосам, вдохнул сладкий запах шампуня и свежего весеннего ветра. И взял замёрзшие ладони Цзялэ в свои - чтобы больше не отпускать. *** В Чунцин прилетели ранним туманным утром, сразу по завершению игр плей-оффа. После очередного серебра и Вэньцину, и особенно Цзялэ просто необходимо было развеяться. Этот город выбрали не случайно, не только из-за горячих источников. Вэньцин прекрасно помнил тот вечер, когда они с Цзялэ стали ближе. Помнил его слова и не мог не думать о том, куда подобные мысли могут завести столь порывистого человека, как Цзялэ. Потому взял с него обещание не делать глупостей хотя бы до отпуска. И вот теперь они поднимались по канатной дороге над горами, покрытыми зелёными лесами, и Цзялэ сжимал руку Вэньцина, глядя вниз широко распахнутыми глазами. - Странно, а летать ты не боишься, - сказал Вэньцин, разминая затёкшие в чужой крепкой хватке пальцы. - Это же совсем другое! В самолёте тебя окружают стены, толстые стёкла иллюминаторов, и все удобства под рукой. Не то что открытое пространство, - Цзялэ частил и едва заметно запинался, с волнением оглядываясь вокруг. - Так зачем мы здесь? - Парадоксальная интенция, - ответил Вэньцин. - Чего? - Цзялэ вопросительно выгнул бровь. - Это именно то, чем ты занимался, забираясь на крышу. Пытался встретиться со своим страхом лицом к лицу, чтобы побороть его. - О. Понятно. - Мы поднялись сюда, чтобы ты перешёл через мост. - Мост? Это тот, который стеклянный над пропастью? - голос Цзялэ снова дрогнул, и он тяжело сглотнул. - Нет. Вот этот мост, - Вэньцин кивнул вперёд, на площадку, где кучковались туристы. Цзялэ застыл на месте. Этот мост тоже простирался над пропастью, вот только балки находились на разном расстоянии, начиная от обычного шага и заканчивая огромными провалами. Сверху над мостом растянулись стропы, к которым крепились страховочные тросы для экстремалов, решивших пощекотать себе нервы. Один из таких как раз вышел на мост, ловко прыгая вперёд, но едва пройдя середину - сорвался и заорал, успев лишь зацепиться за балку и повиснув на ней, как ленивец на ветке. Цзялэ отшатнулся назад и упёрся спиной в грудь Вэньцина. Тот огладил его плечи и шею, пытаясь расслабить твёрдые, словно камень, мышцы. И еле успел отшатнуться, когда Цзялэ резко повернул голову, едва не ударив его по носу козырьком кепки. - Я... «...туда не полезу», - так и застыло в посветлевшем от страха взгляде. Но Вэньцин смотрел в ответ твёрдо, он был уверен, что Цзялэ не отступит. Бросать вызовы сильнейшим соперникам, сжигая в ярком пламени все преграды на своём пути - вот его стиль. Даже если соперник - это собственное подсознание. - Пойдём вместе. Я буду рядом, - сказал Вэньцин. Плечи Цзялэ под ладонями чуть расслабились. - А так можно? - спросил он. Вэньцин снова кивнул на мост, где работники аттракциона как раз помогали двум девушкам закрепить страховку. Цзялэ сделал глубокий шумный вдох и уверенно шагнул в сторону моста. - Хорошо. Сделаем это. Вэньцин проследовал за ним. На самом деле, он тоже волновался - за Цзялэ, - но не смел показывать ему свою неуверенность. Он знал историю Сотни Цветов, пусть и без подробностей, но в одном не сомневался: Цзялэ всегда нужна была надёжная поддержка. И Вэньцин сам согласился быть таковой, ещё тогда, на крыше, когда отогревал замёрзшие руки Цзялэ в своих ладонях и впервые целовал его сухие обветренные губы. Пропасть внизу переливалась изумрудной листвой, ремни страховки туго стягивали тело. Цзялэ заметно нервничал, но всё же первым ступил на мост, сделав несколько шагов через небольшие щели между балками. Дойдя до середины, где находилась большая платформа для тех, кто хотел сойти, замер в нерешительности - дальше расстояние между балками постепенно увеличивалось от метра до двух. Вэньцин вновь подошёл сзади, прижавшись грудью к спине Цзялэ, обхватил одной рукой, кладя ладонь на грудь. Дыхание и сердцебиение ожидаемо пребывали в полном беспорядке. Вэньцин глубоко вдохнул, сильнее вжимаясь в Цзялэ, и медленно выдохнул, снова, снова и снова, пока тот не перехватил его ритм, успокаиваясь. И, тихо поблагодарив, снова пошёл вперёд. Руки его больше не дрожали, и ноги не слабели - Цзялэ уверенно перепрыгивал с одной балки на другую, и Вэньцину даже показалось на секунду, что тот улыбнулся, когда в очередной раз удалось удержать равновесие. До конца моста оставалось всего два провала, когда над пропастью, отражаясь эхом, разнёсся короткий вскрик: нога Цзялэ соскользнула с самого края, и он сорвался вниз, успев лишь уцепиться одной рукой за край балки. Вэньцин рванул вперёд, сам едва не упав, но уже в следующую секунду стоял на коленях и крепко сжимал запястье Цзялэ, подтягивая его наверх. Кепка слетела с его головы, освобождая взметнувшиеся на ветру рыжие волосы. А когда Цзялэ наконец выкарабкался и взглянул на Вэньцина шальными глазами, на его губах была такая же шальная, отчаянная, сумасшедшая улыбка. - Эй, капитан, - позвал он, едва они поднялись на ноги. - Давай упадём вместе? Вэньцин смотрел строго и озадаченно: всё ли с Цзялэ в порядке? А тот, сделав шаг навстречу и обняв Вэньцина за талию, толкнул его с обрыва. Казалось, сердце замерло на те бесконечные мгновения, что Вэньцин осознавал, чувствовал свободное падение в бездну - и крепко держал Цзялэ в своих руках. Когда страховочные тросы дёрнули их вверх, Цзялэ рассмеялся. *** Для Вэньцина, как и для всех остальных, Цзялэ и цветы давно стали синонимами. Вэньцин не то чтобы любил цветы, но он определённо любил Цзялэ. Именно поэтому в их персональном бассейне горячего источника на поверхности воды плавали алые лепестки, а поднимающийся пар щекотал ноздри ненавязчивой сладостью роз. Вздохнув, Вэньцин медленно погрузился в ароматную воду и устроился у бортика. - Ух ты, круто как! - воскликнул Цзялэ, а в следующую секунду Вэньцина накрыло волной брызг. Порою он вёл себя как сущий ребёнок. Не то чтобы Вэньцин любил детей, но... Да, в Цзялэ он любил даже это. После сегодняшней победы над страхом высоты Цзялэ никак не мог до конца выплеснуть весь адреналин. Он и без того вечно фонтанировал энергией, а теперь и вовсе границы потерял. Впрочем, Вэньцин был рад и даже немного горд, что смог помочь. Пусть делает, что хочет - это его персональный праздник. Цзялэ устроился рядом с Вэньцином плечом к плечу, в его длинных волосах запутались алые лепестки. Красиво. Вэньцин глубоко вдохнул тяжёлый влажный воздух и, закрыв глаза, наконец-то расслабился. После моста Цзялэ первым делом заявил, что чертовски проголодался, и с непонятным Вэньцину удовольствием уминал хот-пот - самое острое блюдо, которое Вэньцин пробовал в своей жизни. А потом они пошли в обход по местным достопримечательностям. Пришлось купить новую кепку для Цзялэ и тёмные очки для Вэньцина, чтобы самим случайно не стать достопримечательностями. В толпе туристов, незнакомых с китайским Альянсом Славы, удалось затеряться без труда, так что день прошёл насыщенно, суетно, но без эксцессов. Вода всколыхнулась, а в следующую секунду Вэньцин почувствовал ладони Цзялэ на своих плечах и тяжесть его тела на бёдрах. Хмыкнул с улыбкой, руки привычно, будто сами собой легли на талию. Цзялэ целовал нетерпеливо, раскачиваясь сверху, а Вэньцин гладил его спину и выбирал лепестки из колышущихся в воде волос. Пока Цзялэ не взял его за запястья, опуская руки ниже. - Сегодня пойдём до конца, - выдохнул он Вэньцину в губы, когда пальцы того обхватили крепкие ягодицы. Дыхание сбилось вмиг, а взгляд Цзялэ обжёг тем же безумством, что и на мосту перед прыжком в бездну. - Уверен? Не страшно? - спросил Вэньцин, аккуратно касаясь там, где раньше не решался. - С тобой - нет, - уверенно ответил Цзялэ. - Хорошо. Они ещё никогда не заходили так далеко. Вэньцин готов был как брать, так и отдаваться - но только когда Цзялэ сам бы этого захотел. И теперь он наконец-то изгибался в его руках, подставляясь откровенным прикосновениям, поцелуям и жадному взгляду. Жаждущий, красивый до умопомрачения, окутанный сладким запахом и лепестками роз. Вэньцину хотелось бы взять его прямо здесь, в воде, или опрокинув спиной на гладкие камни, но горячий влажный воздух не давал дышать полной грудью, отчего сознание, затуманенное вожделением, мутилось ещё сильнее. - Идём в дом, - позвал Вэньцин, целуя открытую шею. Цзялэ смотрел в звёздное небо, запрокинув голову. Вэньцин ловил движения адамова яблока губами. - Да, - согласился Цзялэ. - Идём. А спустя минуту раскинулся перед Вэньцином на белых простынях, кусая губы и принимая в себя его пальцы. - Не сдерживайся, - сказал Вэньцин. - Здесь можно, никто не услышит. У Цзялэ не сразу, но получилось расслабиться. Пока Вэньцин раскрывал его для себя, каждый поцелуй, каждый след, оставленный на светлой коже, был озвучен громкими стонами. Просто глядя на Цзялэ, просто слушая его, Вэньцин чувствовал, как сходит с ума от болезненной нежности, сдавливающей грудь. Чувство это казалось уже почти привычным, и впервые Вэньцин испытал его именно с Цзялэ. Вэньцин считал глупостью обманывать себя и всегда называл вещи своими именами. Потому уверенно, со всем своим чувством выдохнул Цзялэ в губы: - Люблю. В ответ же поймал ещё один стон и застонал сам, чувствуя, как туго Цзялэ сжимает его член. Поцеловал болезненную складку между бровей, вжимаясь внутрь на всю длину, провёл ладонью по лицу, блестящему от испарины. И хотелось бы попросить прощения, но Цзялэ вцепился пальцами в его ягодицы, изогнулся, прижимаясь ещё теснее, и шепнул: - Не останавливайся. Вэньцин бы и не смог, даже если б захотел. Напряжённое возбуждение толкало его тело вперёд всё сильнее и сильнее, Цзялэ упирался руками в спинку кровати, но его то и дело протаскивало спиной по простыням. Горячая потная кожа слипалась, и когда Вэньцин выпрямился на руках, Цзялэ вдруг вскрикнул: - Ах! - Вэньцин не останавливался ни на секунду. - Здесь, внутри, да-да-да! Цзялэ зажмурил глаза и мог лишь вскрикивать на каждом новом движении, пока не напрягся весь, сжимая Вэньцина коленями и руками, и всем своим телом. Оргазм оглушил, отключил все чувства, оставив лишь нестерпимое удовольствие. Цзялэ дышал в шею часто и глубоко, и Вэньцину пришлось отыскать силы, чтобы встать с него. А потом и вовсе с кровати, потому что Цзялэ улыбался и сглатывал сухим горлом, явно хотел пить, но не был в состоянии подняться на дрожащие ноги. Зато ему вполне хватило сил на долгие нежные поцелуи почти до самого рассвета. *** Проснулся Вэньцин от ярких, бьющих в глаза солнечных лучей. Цзялэ спал рядом, подложив обе ладони под щёку, на подушке лежала пара розовых лепестков, и ещё один запутался у Цзялэ в волосах. Вэньцин провёл кончиками пальцев по гладкой щеке, по нежной улыбке, но лепестки убирать не стал. Пусть цветут, красивые.