Рак победил

Я бежала так быстро, как только могла. Дыхание уже давно сбилось, с каждым шагом было всё тяжелее. Но я бежала. Из последних сил… Сейчас пасмурно и вот-вот пойдёт дождь. Люди торопятся по домам, туда, где их ждут. Они не понимают, почему я бегу, когда силы вот-вот покинут моё тело. Но мне плевать. Нельзя терять ни минуты. Десять минут назад позвонила Алиса и сказала, что Гере стало плохо. Я не могла представить как мой друг, всегда весёлый и жизнерадостный парень корчится от боли из-за этого, мать его, рака! Наконец я добежала до больницы. Дождь уже давно начался. Небо плачет. Оно всё понимает. Да и я тоже. Я всё понимаю. Но лучше бы не понимала. Возле операционной уже сидели Ирина Викторовна и Егор Иванович, родители Геры, Алиса и Антон. Ирина Викторовна плакала, Алиса тоже еле сдерживала слёзы. Они тоже всё знали и понимали. — Давно началась операция? — мой голос казался таким громким в этой угнетающей тишине. — Минут двадцать назад. — Алиса ответила также тихо. Мы сидели в тишине. Не было ни сил, ни желания что-то говорить. Слова были ни к чему. Мы знали исход этой операции. И как же это бесило! Час назад какая-то девочка истерила из-за того, что ей не курят новый телефон. Мне так хотелось встать и ударить её. Она не знает, что такое боль. Не знает, какого это, плакать каждую ночь зная, что каждая минута может стать последней для каждого из дорогих людей! Это я должна плакать. Я! Через пару часов вышел Игорь Андреевич, врач Геры, и сообщил то, что мы так боялись услышать: — Нам очень жаль, Гера скончался. Мы сделали всё, что могли. И ушёл. Развернулся и ушёл! В его глазах не было печали! Почему?! Ведь Гера так любил его, любил ходить к нему на приём, ведь только там он мог сказать, как плохо себя чувствует. Ирина Викторовна начала плакать с новой силой. Да и мы, трое подростков, плакали навзрыд. Плакали, будто в последний раз. Плакали так, как больше не заплачем никогда. Рыдали, били кулаками стены и пол, кричали… Никто из нас не мог поверить, что нашего Геры больше нет. Больше мы не услышим его смех, его пошлые шутки, не получим из его руки лимонную конфетку. Не услышит его прокуренный голос, поющий Земфиру. Этого не будет! И осознание этого всё больше приводило в уныние. Дождь лил как из ведра. Прошёл уже час с его смерти, а мы до сих пор не можем поверить, что нет. У нас одна бутылка коньяка на двоих. Антоха пьёт из горла и плачет. Десять лет мы вместе боролись. Боролись за каждый вздох, шаг, миг… Боролись за жизнь. Но один из нас ушёл. Отчёт до нашей кончины запущен. Мы не знаем, когда мы умрём, но знаем, что не хотим этого. Не хотим умирать. Не хотим покидать этот чёртов мир. Не хотим терять друг друга. Ведь мы друг у друга одни на всём белом свете. Больше у нас никого нет… У каждого из нас за плечами своя история. История, полная боли и разочарований. Но мы не сдаёмся. Я никогда не могла понять людей, кончающих жизнь самоубийством. Да, жизнь штука непростая, но это не повод сдаваться. Не повод умирать. Ведь сколько в мире людей, готовых отдать всё, лишь бы быть живыми! А они просто берут и сдаются! Дождь льёт уже семь часов подряд. А мы всё так же сидим на крыше многоэтажки и плачем. Плачем и понимаем, что совсем скоро один из нас будет так же плакать на этой крыше с бутылкой коньяка. Плакать из-за смерти второго. В этот день я потеряла одного из тех, ради кого я до сих пор борюсь. Борюсь с этим, мать его, раком. Борюсь, что бы Антоха не плакал на моих похоронах. Но сил с каждым днём всё меньше. Но скоро борьба закончится, и мы снова встретимся…