Все дороги ведут к тебе

Предупреждение: эта глава исключительно про родителей главных и не совсем главных героев. А ещё о том, как именно факультеты в Хогвартсе забыли о многолетней вражде. * * * Сиятельный лорд Люциус Малфой медленно шёл по по тропинке к дому своего лучшего друга Джеймса Поттера. Стояла отличная погода, начало сентября выдалось не по-осеннему тёплым и солнечным. Люциус мог спокойно аппарировать к особняку, на худой конец — отправиться камином, но только Министр магии, коим Люциус и являлся, находил особое удовольствие в том, чтобы вот так медленно брести по парковым дорожкам, слушать, как ветерок тихо шевелит листву, и вдыхать приятный запах осеннего леса. Конечно, быть первым лицом государства — это то, к чему он стремился с таким упорством, но постоянные заседания и совещания совершенно изматывали, хотелось на свежий воздух и чтобы рядом были родные и близкие люди. Родные — а это любимая супруга Нарцисса и единственный сын и наследник Драко — в данный момент рядом быть просто физически не могли: отпрыск учился в Хогвартсе, а Нарцисса вместе с Лили Поттер на пару дней укатили в Милан на открытие недели магической моды, куда они были приглашены как почётные гости и законодательницы современной моды в Британии. Люциус усмехнулся. — Ох уж эти женщины, — произнёс он тихо. Не хватало ещё, чтобы кто-нибудь услышал, как он восхищается собственной женой и лучшей подругой. Через год после рождения сыновей эти красотки заявили, что не собираются, как подобает благочестивым супругам знатных лордов, оставаться домохозяйками, приглядывать за детьми и домовиками, устраивать балы и изнывать в остальное время от скуки. Цисса (именно так её звали самые близкие друзья и муж) отлично рисовала, а Лили обладала безмерной фантазией, и две дамы, не откладывая своё решение в долгий ящик, принялись создавать эскизы одежды для ведьм и магов. Они выкупили бывшее ателье мадам Малкин, пришедшее в упадок, с помощью магии кардинально его переделали, наняли несколько белошвеек (а кроме этого, у каждой в имении нашлось по парочке домовух, любивших и умеющих неплохо шить) и открыли салон "Престиж". Первыми гостями и покупательницами стали подруги по Хогвартсу. Но слава о доме моды быстро разлетелась по Лондону, и модницы и франты наводнили бешено популярный салон. Забота о мужьях и детях, ведение хозяйства, рауты и суаре никуда не делись: две молодые и шустрые женщины успевали всё. Через пару лет Люциус, как и Джеймс, признали, что их благоверные отлично со всем справляются. Помимо прочего леди занимались благотворительностью и по нескольку раз в год партиями отправляли новую одежду для детей-сирот в приют Святого Патрика, который вот уже больше десяти лет возглавлял Ремус Люпин. Люциус улыбнулся: как ни странно, от выходок супруги и подруги больше всего страдал его отец. Ныне почивший, Абраксас тогда сильно бесился и сходил с ума, глядя, как сын позволяет невестке творить "такие непотребства". — Она леди! — орал он, забыв, что Малфои никогда не выходят из себя и не орут, как торговки на базаре, и грозил непонятно кому кулаком. — Ле-ди! А ты позволяешь ей вести себя как распутнице. Удел аристократок — сидеть дома, следить за хозяйством, воспитывать детей и достойно принимать гостей. А наша работает, как какая-то магла! — он закатил глаза в приступе отчаяния. — Видите ли, она зарабатывает деньги и получает от этого удовольствие, — передразнил он сноху. — Да кому нужны её деньги, это дела мужчин, бабы туда соваться не должны. В принципе, Люциус был согласен с отцом, хотя и чуть-чуть в другой форме, но когда женился, знал, что с Нарциссой Блэк чего-чего, а спокойной и размеренной жизни ему не видать ни за какие коврижки, так что уж сейчас-то стенать и рвать на себе волосы поздновато. Иногда, конечно, дамочки перегибали палку. Хмыкнув, он остановился, припоминая, когда же это случилось, потом двинулся дальше, удивляясь, что прошло столько времени, а он до сих пор помнит один случай, как будто это было вчера. Однажды Лили предложила Циссе навестить Петунью. Женщины виделись редко, ведь Петунья не была ведьмой и жила со своей семьёй среди маглов. Возвращаясь домой, они решили прогуляться: Нарциссе всё было интересно, про этот чужой мир она знала только со слов самой Лили. Она очень внимательно рассматривала прохожих и понимала, как ей нравится магловская одежда. На глаза внезапно попались несколько девушек в странных узких — а у некоторых даже рваных! — штанах и в коротких таких штучках... Малфой нахмурился, вспоминая, как же назывался тот совсем маленький кусок ткани на бретельках. "Топ", — пришло в голову. Точно, это не пойми что называлось именно так. Цисса тогда завалила Лили вопросами о названии одежды, которую только что видела, и о том, где она может приобрести нечто похожее. А когда узнала, что всё это есть в свободной продаже, пришла в полный восторг и потребовала, чтобы Лил отвела её в один из магазинов. В отсутствие супруги Джеймс с Гарри были приглашены к Малфоям на партию в бридж. То есть, играли, конечно, взрослые, а мелкие в это время усиленно гонялись по поместью и пытались выдернуть хотя бы одно перо у павлинов, которых разводил дед. И которыми гордился даже больше, чем собственным сыном. Нарцисса и Лили вернулись, когда игра уже закончилась и мужчины в благословенной тишине дегустировали свежую партию огневиски. Увидев, в чём заявились женщины, они потеряли дар речи. Обе в узких, голубых джинсах — именно так назывались эти штаны, — в коротких цветных топах, с оголёнными пупками, в открытых туфлях на высоченных каблуках и с шуршащими пакетами в руках, явно набитых и другими оригинальными покупками. У Абраксаса перекосило лицо и задёргался левый глаз. Джеймс, не успевший проглотить ароматный напиток, подавился и закашлялся. Люциус, если не считать, что при виде жены "выпал в осадок" (как любил выражаться подросший Драко), выглядел адекватнее двух других мужчин. Он тупо пялился на пришедших. Вдруг в оглушающей тишине раздался писклявый голос двухлетнего Драко: — А у мамы жиётик видно. Столько лет прошло, а Люциус до сих пор не может вспоминать о том инциденте без содрогания. На "носовые платки с лямками" было наложено категорическое табу, но магловские штаны "джинсы" всё же прижились. И первыми поклонниками их стали Джеймс и Сириус. Когда Люциус возмущённо высказался по этому поводу, Поттер улыбнулся и заметил: — Да брось, Люц, если тебе приходится по долгу службы целый день париться в мантии, то совсем не важно, какие брюки под ней. Блэк-зараза громко заржал и кивнул, соглашаясь. И даже Сев, всегда строгий приверженец правил, постепенно оценил достоинство этого туалета (не иначе как дурное влияние Сириуса). Но стоит отметить, что в бежевом тонком джемпере и чёрных обтягивающих джинсах, в которые он вырядился по случаю отъезда с Блэком в отпуск, Сев был великолепен. Это признали все друзья, а Сириус сверкал глазами и не сводил с него возбуждённого взгляда. Что касается продвинутых дамочек, те просто визжали от восторга, по очереди тиская Снейпа. Да, в их жизни было много всего, и весёлого, и неожиданного, и шокирующего, но, слава Мерлину, в магмире всё было спокойно — и это радовало. Конечно проблемы были, а у кого их нет, только их с успехом решали, или пытались решить. * * * А ведь всё могло сложиться иначе. Люциус вспомнил про Тома Реддла и содрогнулся теперь уже от омерзения. Тихий и незаметный ребёнок мог превратиться поистине в одного из самых могущественных и главное — тёмных магов. Сколько бед он мог натворить, повзрослей и войди в полную магическую силу! Люциус и его друзья иногда обсуждали эту тему и были единодушны: он мог стать Тёмным Лордом посильнее Гриндевальда, и тогда не поздоровилось бы уже никому. Этот мальчик учился с Люцем и Северусом и даже жил в одной спальне. Первым странности начал замечать Сев, когда им было лет по четырнадцать. То, что юный маг всё быстро схватывал и учился практически лучше всех на факультете, конечно, не странно, только вот почему-то он упорно игнорировал магловедение. И был груб до жестокости с полукровками и маглорождёнными. А также очень интересовался боевыми заклинаниями и тёмной магией. Через год вокруг этого тихони, как по волшебству, стали вертеться и другие ребята. Легко поддающиеся чужому влиянию, да и просто прихлебалы и подлизы, такие, как Петтигрю и старшая сестра Нарциссы, Белла. Сев и Люц пытались убедить Джеймса, Ремуса и Сириуса, что творится что-то нечистое, но гриффиндорцы поначалу считали, что в их возрасте использовать тёмную магию вряд ли кто сможет. А потом одним очень сильным темномагическим заклятием был убит ученик школы. Он был полукровка и кузен Уилла Вуда. Двенадцатилетнего парнишку нашли на опушке Запретного леса. Авроры завели дело, но ничего так и не выяснили. В отличии от них, Люциус и Северус не сомневались, кто убийца, но доказательств не было, и они решили их собрать. А когда Джей случайно подслушал разговор профессоров о том, что мальчика перед смертью пытали Круциатусом, то уже все члены их дружной компании поверили и тоже подключились к сбору доказательств. Реддл ведь никогда не скрывал и во все услышание заявлял, причём не раз, что "грязнокровки заслуживают только Круциатус и смерть", а также, что "Слизерин — единственный истинный факультет в Хогвартсе, все остальные — никчемные ничтожества. Парни долго пытались успокоить Северуса, который, брызгая слюной, бушевал в визжащей хижине: — Близорукие идиоты! Они не видят и не понимают, что ещё лет пять — и это исчадие ада никому не по силам будет остановить!.. — А причиной этого взрыва стал разговор с Дамблдором: как и авроры, тот просто-напросто не верил, что Реддл может знать тёмную магию, тем более, так искусно ей владеть. И тогда они решили во что бы то ни стало вывести Тома на чистую воду. В его всё возрастающие ряды поклонников и последователей внедрили Люциуса, как чистокровного, и Северуса — потому как знали, что Реддл не откажется от талантливого зельевара (Снейп был и вправду хорош в зельях уже в юные годы). Даже разыграли у всех на виду некрасивую сцену ссоры и драки между представителями Гриффиндора и Слизерина. Реддл тогда пожурил Снейпа и Малфоя за то, что общались "со всяким сбродом", и милостиво принял под своё крыло. А Люц и Сев кое-как смогли дотерпеть до окончания пятого курса, потому что скучали по друзьям и виделись с ними лишь изредка и тайно. А на глазах у всей школы вынуждены были делать вид, что презирают бывших товарищей. В начале шестого курса Том решил провести ритуал. Были посвящены только избранные, но и те не знали всего. Люц перерыл всю библиотеку мэнора, но ничего не нашёл или, вернее, просто не знал, что конкретно надо искать. И только Сириус с Вудом, Флинтом и Поттером, проведя в блэковской библиотеке безвылазно все выходные, по чистой случайности наткнулись на крестражи и весьма гадкое описание того, как их получить. Ребята пришли в ужас от добытой информации и долго думали, как помешать свихнувшемуся однокласснику. Ведь разделение души и создание личного крестража подразумевало человеческую жертву, и ею скорее всего станет какой-нибудь маглорождённый ученик школы! Помогла бабка Люпина. Она рассказала, что перед ритуалом исполнитель должен пить специальное зелье очищения, а только потом убивать жертву. Сев конечно сварил это зелье, но при этом немного подправил ингредиенты... Том Реддл скончался через десять минут от остановки сердца, успев только сделать совсем незначительный надрез на коже Камиллы Берхолдс. Ребята были в шоке. Они просто хотели лишить Тома магии, но у того обнаружилась аллергия на один из компонентов. Северус очень долго переживал и считал себя виноватым, пока Рем не убедил его, что он в принципе не при чём и Том сам себя обрёк на преждевременную смерть: тот злосчастный ингредиент, оказывается, входил и в самую первую версию зелья. То есть, Реддл в любом случае умер бы, даже если бы Сев не поменял состав. Это немного успокоило Снейпа, но друзьям потребовалось много сил, чтобы привести его в норму окончательно. Следствие по делу велось почти полгода. Но, как и в случае с убитым мальчиком, так ничего и не выяснилось. Многие помощники и приспешники Реддла были либо под Империусом, либо опоены зельем подавления воли, они мало что помнили и знали. Из всех контроля удалось избежать только самому Люциусу и Снейпу, и то лишь потому, что на протяжении всего времени, пока они обретались в рядах "борцов за чистокровность", подозрительный Сев варил специальный отвар, нейтрализующий большинство известных ядов и сомнительных зелий. Однажды Люц спросил: — Зачем мы это пьём? Сев хмуро пожал плечами и пробормотал: — Бережёного и Мерлин бережёт. Когда всё выяснилось, Люциус долго благодарил друга за предусмотрительность. Но кроме них ещё двое не подвергались промыванию мозгов: Петтигрю и Белла, так как были до последней капли своей крови преданны Реддлу. Они и теперь ещё призывали к возрождению Тома и надеялись на его скорое пришествие на землю — только уже в специальных палатах на третьем этаже в госпитале Святого Мунго. * * * Люциус ухмыльнулся: — Всё, что ни делается, всё к лучшему... — прав оказался Сев, который когда-то сказал ему эти слова. Благодаря тому, что они подружились с гриффиндорцами, ему удалось избежать настоящей беды, стать впоследствии министром магии и удачно жениться, а самое главное — найти верных и преданных друзей, готовых ради тебя на всё. Присев на небольшую скамейку в тени раскидистой сирени, Люциус глубоко, полной грудью вдохнул почти сладкий воздух парка. Его с младенчества воспитывали в строгости и никогда не давали забыть, к какому древнему и могущественному роду он относится. Поэтому, поступив учиться в Хогвартс, он так высоко задирал нос, что даже самому иногда смешно было. Но именитую фамилию нужно было поддерживать, и Люц старался изо всех сил. Правда, на факультете он как-то сразу сошёлся с заучкой Снейпи и помешанном на квиддиче Сайрусом Флинтом. Люц надеялся, что они станут его верными вассалами, но не тут-то было. Парни оказались очень своенравными и с гонором. — Так, Малфой, хочешь с нами дружить — пожалуйста, мы тебя примем, а делать из нас своих прислужников не позволим, — выдал через пару недель знакомства Флинт. Снейп кивнул, соглашаясь, и добавил: — Мы тебе не домовые эльфы. На этом его матримониальный план насчёт собственной свиты захирел на корню и погиб. А парни оказались отличными друзьями. На следующий год в Хогвартс приехала Лили Эванс и, будучи маглорождённой, умудрилась поступить на Слизерин. И в первый же вечер зафитилила Люцу такой фонарь под левый глаз, что он долго лежал на полу гостиной и считал звёздочки, мелькающие вокруг. А ведь ничего не предвещало такого исхода событий. Парни спокойно сидели и разбирали расписание уроков на предстоящую неделю. Устав сидеть, Люц начал степенно ходить по комнате и торжественно декламировать, какие предметы ожидают их завтра. В это время в гостиную вошла совсем маленькая девчушка, явно первогодка. Рыженькая и со смешными веснушками. — С каких это пор Слизерин стал проходным двором и сюда принимают кого попало? — высокомерно изрёк Люц, сильно дёрнув девочку за косичку. А та, недолго думая, с разворота врезала ему кулаком в глаз, зло пошипев: — С тех пор, как чистокровные все поголовно стали задирами и задаваками! — Она демонстративно отряхнула руки и, пока приходивший в себя Люц ошеломленно тряс головой и ощупывал повреждённый глаз, заявила, не уступая ему в высокомерии: — Должен же вас кто-то хорошим манерам научить, — и с вызовом посмотрела на двух оставшихся мальчишек. Первым отмер Флинт. С самым серьёзным видом он протянул девчонке свою ладонь: — Сайрус Флинт, — представился официально и, тут же смутившись, пробормотал: — Можно просто Сай. Северус из-за его спины, не глядя на Лили, тоже протянул руку: — Северус, — потом сглотнул и поправился, — Сев. Лили снова повернулась ко всё ещё сидящему на полу Малфою. — Прости, что так сильно ударила тебя, — она погладила косичку — ту, за которую её дёрнули. — Просто это больно, когда за косы дёргают, а ещё обидно. Вот так они стали дружить вчетвером. Но на четвёртом курсе к Лили начал проявлять повышенное внимание Джеймс Поттер. Не то чтобы Поттер и его компания были злостными врагами слизеринцев, но парни не выносили этих выскочек, особенно Сев, у которого были с Сириусом Блэком форменные контры. Эти двое буквально не могли пройти мимо друг друга, не сказав гадости или не отвесив друг другу оплеуху. Причём, если на первых курсах доставалось больше Севу, то к третьему-четвертому тот уже легко шпынял Сириуса и издевался как мог. Помимо Поттера и Блэка, были ещё Ремус Люпин, Уильям Вуд, капитан гриффиндорской команды по квиддичу, и единственная девчонка, кузина Сириуса, Нарцисса. Компания у них подобралась шумная, весёлая и падкая на всякие проделки. В общем, они уже начали строить планы, как отвадить наглого гриффиндорца и его шайку, когда смущённая до корней волос Лил вдруг заявила, что Поттер ей нравится, и первая подружилась со всеми его друзьями. А с Нарциссой они и вовсе стали закадычными подругами. Следующими на почве любви к квиддичу сошлись Сай и Уилл, причём, нимало не стесняясь, объявили друзьям, что они вместе. Но чего уж совсем не ожидал Люциус, так это того, что сам, практически не понимая как, вдруг влюбился в Нарциссу. Шустрая, острая на язык девчонка никогда не давала ему спуску и каждый раз яростно высмеивала, хоть и не так часто, как раньше за проявляющиеся приступы снобизма. Дольше всех — целых полгода — продержались Сири и Сев. Друзья надеялись, что они будут относиться друг к другу хотя бы терпимо, но совершенно тщетно: эти двое собачились до потери пульса. Помог случай. Сириус тогда только-только начал делать попытки обратиться в свою анимагическую форму. Получалось сначала откровенно плохо, и он уходил подальше от школы в Запретный лес: неполное обращение не очень-то приятно для глаз, да и болезненно, и Сириус не хотел, чтобы кто-то видел его таким. Вот и в тот раз, прозанимавшись почти час, он уже собрался вернуться в замок, когда неподалёку услышал громкий вскрик. Припустив на голос, он вскоре выскочил на небольшую поляну. На противоположной кромке, у самого леса, была видна яма, явно зачарованная. Медленно подобравшись к краю, он попытался заглянуть в неё, но щиты, поставленные по периметру, его не пропустили. В этот момент он услышал невнятные бормотания, шипение и мат. Так брюзжать мог только один человек. — Снейпи, это ты? — он отлично знал, как Сев ненавидит эту свою детскую кличку. Голос из ловушки прозвучал приглушённо, но был вполне различим: — Тебе чего надо, Блэк, проваливай. Сириус усмехнулся и уже хотел ляпнуть что-нибудь задиристое, когда из недр ямы раздался еле слышный стон боли. У Сириуса даже мурашки по спине побежали, он уже давно был неравнодушен к этому молчаливому и ершистому парню, только тот и близко его к себе не подпускал. И вот сейчас Снейпу явно больно, но этот упрямец ведь не признается и помощи не попросит. — Сев, ты ранен? — спросил Сириус и затаил дыхание. Скорее всего, травма оказалась серьёзной, потому что Снейп ответил ему, пусть и нехотя. — Когда провалился в эту хрень, напоролся на торчащие колья, — он говорил медленно, через силу. — Бок распорол. Сириус охнул, представив, что его друг мог погибнуть. Медлить было нельзя: Сириус знал случаи, когда маги умирали от большой потери крови. Он даже не вспомнил, что в принципе друзьями они друг друга никогда не считали. Блэки всегда гордились великолепным знанием чар. Вот и матушка Сириуса, леди Вальбурга, была в них непревзойденным специалистом. И своим сыновьям эти знания прививала с малых лет. Но Регулусу больше нравилась трансфигурация, и он достиг в ней определённых успехов. Сириус же чары обожал и очень ответственно относился к этим урокам. Поэтому сейчас он закрыл глаза, мысленно вспоминая всё, чему учила его мама. Со щитами пришлось провозиться минут семь, но он всё же смог их убрать. Надо сказать, это были не самые обычные чары, и не знай Сириус всего того, что усвоил когда-то в детстве, ему было бы их ни за что не снять. Он перегнулся через край ямы и увидел лежащего Сева. Только чудом острые колья не проткнули его насквозь: западня явно ставилась на кого-то покрупнее, и колья были воткнуты в землю не так часто. Худенький Сев пролетел между ними, и только один зацепил, вырвав кусок кожи сбоку. Снейп тяжело дышал, зажимая рану рукой, закусив губу, и смотрел на Сириуса. Тот глубоко втянул в себя воздух и зачастил: — Сейчас, Сев, ты потерпи ещё капельку, я быстро, — он ловко сдёрнул с себя галстук и, трансформировав из него верёвку, кинул вниз. — Держись крепко, я тебя вытяну. Кое-как подняв Снейпа на поверхность, он рухнул рядом. Пот лил градом, а руки тряслись, как после Круциатуса. — Ох и тяжеленный ты, Снейпи, — прохрипел он, переводя дух. — Вроде дохлый, как стручок, но весишь... — и, попытавшись подняться, добавил: — Говна в тебе много. Северусу было уже так плохо, что он оставил без внимания все зловредные реплики. В Хогвартс Сириус притащил его на закорках, боялся, что из-за трясущихся рук не справится с левитацией. А потом долго сидел под дверями больничного крыла, и только когда мадам Помфри сообщила, что со Снейпом всё хорошо, его смогли оттуда выпроводить. Но перед отбоем он, не вытерпев, снова тихонько пробрался в больничное крыло. Снейп, обычно и так далеко не розовощёкий, теперь казался белее больничных простыней. Острый нос словно стал ещё длиннее, а под глазами залегли тёмные круги. Но несмотря ни на что, для Сириуса этот строптивец был самым красивым и желанным парнем. Он неслышно опустился на стул рядом с кроватью и кончиками пальцев погладил узкую ладонь. — И зачем тебя только в Запретный лес понесло, придурок? — прошептал он еле слышно и тут же вздрогнул всем телом. — Сам придурок, — не открывая глаз, парировал Сев. Помолчал и добавил: — Синеглазку искал. Поттер сказал, что ты пытаешься обратиться, а от неполного обращения у тебя потом кости болят. — И добавил совсем уже тихо: — Специальное обезболивающее сварить тебе хотел. Вот так и закончилась эта история. Вернее, началась: эти двое до сих пор вместе и, несмотря на частые скандалы и ругань, любят друг друга честно и преданно. И Люциус точно знал, что благодаря ему и его друзьям, Хогвартс навсегда избавился от вражды факультетов. Глядя, как весело и интересно общаются эти казалось бы непримиримые враги, другие студенты последовали их примеру. Тем более, многие уже давно мечтали дружить с кем-то с чужих факультетов, но не решались из-за боязни быть непонятыми и осмеянными. Да и после скоропостижной смерти Тома некому было пропагандировать ненависть и злобу. На праздничном ужине в честь окончания учебного года профессор Дамблдор торжественно подвёл итоги привычных соревнований. Выяснилось, что Гриффиндор и Слизерин делят между собой первое место. И тогда случилось невероятное: оба факультета, дружно поднявшись и подбросив в верх свои колпаки, что есть мочи гаркнули: — Да здравствует Хогвартс! Впервые восхвалялись не факультеты, а школа, где все они были на равных условиях и имели равные права. Малфой был рад, что они с ребятами смогли пронести эту дружбу через всю жизнь и не растерять в круговерти лет. И хотя не у всех детская влюблённость переросла в серьёзные и прочные отношения, они всё равно оставались друзьями. Впрочем, расстались только Уилл и Сайрус. Казалось, что эти двое влюблённых в квиддич фаната, которые вечно придумывали новые тактики и крутые броски, будут вместе до старости. Они всегда были настроены на одну волну, они понимали друг друга без слов, они были как одно целое. Но за месяц до окончания шестого курса мистера Герберта Флинта перевели послом магического мира Британии в Нью-Йорк, где заседал всемирный магический конгресс, и Саю пришлось уехать с родителями. Никто не знал, что произошло между парнями накануне отъезда Флинта. Все они нередко бывали в Штатах и виделись с Саем, также общались совиной почтой, и только Уилл больше ни разу не заговорил про него и делал вид, что не вспоминает. А потом, когда он ещё играл в "Сенненских соколах", познакомился с загонщицей из "Гарпий" Бет Синклер и женился на ней. Правда, Бет в их компанию совсем не вписалась. Слишком амбициозная, даже по меркам Малфоя, и слишком жадная до денег. Умудрившись родить Уиллу сына, она спустя месяц сбежала, не попрощавшись. Через пару лет Уилл всеми правдами и неправдами смог добиться развода и единоправной опеки над сыном, ушёл из спорта и тихо зажил в пригороде Лондона. Однажды Кьяра и Френсис Хиггс, бывшие члены гриффиндорской команды, впоследствии купившие "Пушки Пэддл", предложили ему место главного тренера. — Уилл, "Пушки" в плачевном состоянии, — увещевала его Кьяра. — Только ты со своим упорством и профессионализмом можешь вытянуть команду с последнего места в турнирной таблице. Уилл подумал-подумал и согласился. Его дом окружал обширный участок — лес, луг и речка. С помощью магии они построили импровизированное поле для квиддича, и с тех пор команда тренировалась только там, зимой и летом, даже второй состав и юниоры. Через полтора года довольный Френсис восторженно пожимал Уиллу руку: впервые за очень долгий период "Пушки" были в пятёрке сильнейших и держались там прочно и основательно. А маленький Олли с младенчества сидел на метле и играл не хуже членов команды: ведь его тренировал любимый папочка. Когда сыну было лет семь, Уилл показал ему особый "кручёный мяч" и почему-то грустно сказал: — Его придумал один парень, когда мы учились в Хоге. — Он надолго замолчал, как будто вспоминал что-то, потом добавил улыбнувшись: — Незнающий вратарь может взять его от силы пару раз, но всю игру не выдержит. Тут есть небольшая хитрость... — Люциус, который как раз приехал к ним, чтобы забрать Олли на день рождения Драко, случайно подслушал их разговор и сразу понял, что, как бы Уилл ни хорохорился и не скрывал своих чувств, по Саю он скучал по-прежнему. * * * Люциус снова вздохнул, поднялся и направился к виднеющемуся из-за деревьев Поттер-холлу. Сегодня они, в отсутствие женской половины их дружной компании, решили собраться по случаю возвращения Сайруса: тот недавно подал в отставку и вернулся в Англию, тем более, что его сын Маркус приехал в родную страну в составе американской команды и этот год должен был учиться в Хогвартсе. Правда, Люц немного волновался: вся проблема была в том, что Уилл, занятый тренировками, не знал о возвращении Сая, и они не стали его предупреждать, решив сделать сюрприз. Только вот как Вуд его воспримет — Малфой не знал. Джей успокаивал его, говоря, что Уилл будет рад, но у Люциуса были на этот счёт сильные сомнения. На парадном крыльце, запрокинув голову и блаженно жмурясь, стоял Ремус. — Рем, ты опять на свежий воздух неделю не вылазил? — спросил он, улыбнувшись. — Почти, — ответил тот, пожимая протянутую руку. — Инвентаризация, будь она неладна, четыре дня по подвалам да складам скакал, как будто я не оборотень, а козёл горный, — посмеиваясь они вошли в дом. — Есть кто? — спросил Люц, передавая мантию домовику. Люпин кивнул, проходя вперёд: — Все, кроме тебя и Уилла, он сообщил, что задержится на час. Пройдя в малую гостиную, мужчины остановились в дверях. Сайрус и Сириус о чём-то спорили, активно жестикулируя, Джей и Сев тихо переговаривались, смакуя коньяк. Увидев вошедших, Флинт раскинул руки и шутливо-грозно двинулся на Люциуса. Они решили дождаться Вуда и в его отсутствие обсудили и политику, и личную жизнь, и наследников. Никто не заметил, как скрипнула дверь, и Уилл вошёл в комнату. Люциус сообразил, что что-то не так, только увидев застывшее выражение на лице Сая. Резко оглянувшись, он пронаблюдал, как побледневший Уилл пытается нашарить ручку двери за спиной. Но Флинт не дал ему возможности сбежать: он кое-как справился с волнением и прошёл вперёд, протягивая руку: — Здравствуй, Уилл. Пальцы Вуда заметно подрагивали, и бледность никуда не делась, но он посмотрел в глаза Флинту и уверенно пожал протянутую ладонь: — Здравствуй, Сай, рад тебя видеть. Они засиделись до поздней ночи, а когда расходились, Флинт что-то сказал Вуду, и они вышли вместе. Вернувшийся домой Малфой подумал, что будет замечательно, если эти двое наконец-то поладят. * * * Огромная благодарность артеру jozy за чудесную иллюстрацию!